– Ты нравишься мне с самого первого дня.
– И ты мне тоже.
– Но это… это же безумие.
– Не волнуйся, я все улажу.
– Не знаю, получится ли у тебя. Но что я знаю наверняка, так это что твой облик навсегда запечатлен у меня в голове после долгих часов, что я провел, глядя на тебя. Закрываю глаза и вижу, как ты сидишь в кресле, склонив голову, и тело твое слегка изгибается, подчеркивая восхитительные очертания груди… Руки нежно поглаживают книгу, а глаза…
Ну вот, наконец-то у нее появился мужчина, ради которого стоит взглянуть на мир по-другому и, если будет необходимо, пойти на жертвы. Мужчина, на чьей груди найдет покой ее истомленная голова.
– Ты поэт. Я люблю тебя, Ориол.
– У меня правда такое ощущение, что этот хренов мудак-полковник представляет для меня опасность, – заявил Валенти, краем глаза наблюдая за реакцией Картельи на его слова. – К тому же этот тип утверждает, что маки не существуют.
– А ты действительно считаешь, что в Испании есть маки? – недоверчиво спросил Картелья.
Ни Валенти Тарга, ни адъютант генерала Юсте не удостоили его ответа. Несколько километров они проехали в тишине, подпрыгивая на дорожных выбоинах. Сидя лицом к своим попутчикам, товарищ Картелья с невозмутимым выражением лица восхищался доверием, царившим между адъютантом генерала и его другом Таргой. После сотни молчаливых подпрыгиваний Валенти наконец произнес:
– Я считаю предательством, когда члены нашей же команды…
– Как, ты говоришь, его зовут?
– Фаустино Рамальо Песон. Полковник артиллерии, состоящий при Главном штабе военного правительства Лериды. Пятьдесят девять лет. Конченый педераст. Административная работа на протяжении всего нашего славного крестового похода. То есть жопой своей он не рисковал. На должность в Лериду был направлен три месяца назад.
– Генерал Юсте кое-что ему объяснит, уверяю тебя.
Молчаливое восхищение Картельи усиливается.
– Спасибо, майор. Заодно передай ему, что в следующую пятницу он приглашен на фалангистское мероприятие в Сорте. Ты тоже, Картелья.
Товарищ Картелья подавил вздох восхищения, глядя в окошко. Позади остались соляные копи Жерри. На выезде из селения машине пришлось резко затормозить. Военный контроль на выезде, после развилки на Пермеу.
– Кто это приказал установить здесь пост? – спросил адъютант генерала у стен. И обращаясь к шоферу: – Притормози, посмотрим, что они хотят.
Он опустил стекло окошечка, чтобы незнакомый капитан мог разглядеть его лицо.
– Что случилось? – нетерпеливо спросил он.
Картелья посмотрел на Валенти и подмигнул ему, демонстрируя свое огромное восхищение тем, как тот провел беседу.
– В Сорте был взрыв.
– Почему мне не сообщили? А где генерал?
– Будьте добры выйти из машины.
– Еще что! А почему вы у меня пароль не спрашиваете?
Трое солдат окружили капитана, и один из них открыл дверцу машины.
– Это ловушка, – успел сказать Валенти Тарга, прежде чем раздались выстрелы и шофер мягко опустил голову на руль, словно на него напала неодолимая дремота. Неожиданно другая дверца, за которой никто не следил, тоже резко открылась, и в салон автомобиля проникло дуло черного блестящего «стена», разрядившего пол-обоймы в тело фалангиста Картельи, в то время как сзади другой человек сделал то же самое с адъютантом генерала. Кровавые брызги таким плотным слоем окропили светлый плащ Валенти Тарги, что казалось, он пострадал больше своих товарищей. Открыв рот, он притворился мертвым и услышал, как командир группы сказал мы их изрешетили, как сито. Уходим.
Она взяла на себя инициативу. Помогла ему раздеться, потом, взяв за руку, подвела к кровати, в которой две или три бутылки с горячей водой претендовали на то, чтобы слегка умерить невероятный холод простыней. Соитие было пылким, очень пылким с ее стороны и поначалу робким, но потом все более вдохновенным – с его; так что ему удалось не только абстрагироваться от воспоминания о Розе и ее полном немого упрека взгляде, но и на время перестать опасаться, что Валенти, вместо того чтобы находиться в Лериде, где его вновь попытаются убить, вдруг резко, со стуком о стену, распахнет дверь, предстанет перед ними с напомаженными волосами, поглаживая усы, и заявит ага, так вот ты где, чертов ублюдок, и что же, у тебя еще хватит наглости отрицать, что Элизенда – самая что ни на есть бесстыжая потаскуха, а? У тебя нет никакого права трахать ее, потому что сначала это должен сделать я, да к тому же ты снюхался с маки. И в завершение своей гневной речи он всадит в него пулю, но не в голову и не в сердце, а туда, где больнее, ну, скажем, в мошонку, и терпеливо будет ждать, пока учитель истечет кровью и жизнь будет потихоньку уходить из него сквозь беспощадное жерло боли.
– Тебе не нужно…
– Предохраняться?
– Ну, не знаю…
Вместо ответа Элизенда крепко обняла его и дала ему проникнуть в себя, и это был настоящий взрыв несказанного наслаждения.
Через два часа Элизенда наконец освободила его от своих оков и уверила, что это далеко не последний раз, потому что ты исключительный человек, единственный и неповторимый и в деревне, и во всей округе. Ты на мотоцикле приехал?
– Нет. Меня подвез Серральяк-каменотес. Мотоцикл у меня сломался.
Снаружи, на дороге, уже было совсем темно. На том же месте, где спустя пятьдесят шесть лет замерзший красный «ситроен» будет оплакивать предательство, стоял черный автомобиль Элизенды Вилабру с темным силуэтом внутри.
Закутанная в шубу Элизенда сделала знак, и машина бесшумно приблизилась к ним, словно тайная угроза. Она открыла переднюю дверь, и Ориол сел в машину.
– Мы высадим тебя у въезда в деревню.
Элизенда расположилась на заднем сиденье. Ориол посмотрел на шофера: это был молчаливый угрюмый мужчина, некий Хасинто Мас. Тот, в свою очередь, взглянул на него с глубоким упреком и запустил мотор, не произнеся ни слова, так и не обвинив Ориола в том, что тот посмел прелюбодействовать с сеньорой, словно тут же забыл о нем. Вплоть до самой Торены никто и рта не раскрыл. Аромат нарда полностью испарился, оставшись лишь в памяти Ориола и Хасинто.
Когда Элизенда Вилабру де Вилабру, храня в душе и теле еще свежее воспоминание о недавней любви, приехала в дом Грават, она заметила некую странность в его атмосфере. Она все знает, подумала она. Несмотря на все предосторожности, Бибиана знает обо всем. Она убедилась в этом в то же мгновение, как служанка открыла дверь и они взглянули друг другу в глаза. И безумно испугалась, когда вошла в гостиную и увидела там его в окружении своих громил, потому что меньше всего этого ожидала. Стоя перед этими свирепыми мужланами, она почувствовала, как тоскливо сжалось сердце. Сантьяго следит за ней с помощью ее собственного Гоэля! Только чтобы выиграть время, она сказала что происходит, объясните, что происходит. В ответ Валенти пожал плечами и поднял с пола ворох одежды. Развернул его и продемонстрировал ей, чтобы она могла как следует рассмотреть: светлый плащ, превратившийся в окровавленные лохмотья. И такая же окровавленная рубашка. Отвратительное зрелище.
– Что случилось?
– Меня хотели убить.
– Боже мой. – Какое облегчение, речь идет всего лишь об этом. Указывая на одежду: – А откуда кровь?
– Это кровь других героев, других мучеников.
Валенти сделал энергичный знак головой, и Баланзо и Гомес Пье вышли из комнаты. Спустя несколько мгновений Элизенда услышала, как хлопнула входная дверь. Она постепенно вновь обретала спокойствие.
– Рассказывай.
– Нет, это очень неприятно.
– Ну а тогда что ты хочешь?
– Я еще не завершил свою миссию.
– У тебя остался Жозеп из дома Марии дель Нази.
– Да.
Не спросив разрешения, в нарушение правил, установленных Элизендой в Бургосе, Валенти Тарга уселся в первое попавшееся кресло. То самое, в котором пятьдесят с лишним лет спустя будет сидеть Тина. Он был очень возбужден, хотя и пытался это скрыть.
– Зачем ты пришел?
– Похоже, тебе все равно, убьют меня или нет.
– Это неправда, – сказала она, сопротивляясь соблазну удобно расположиться на диване. – Так что ты хочешь?
– Еще денег.
– Как, еще? Это при том, сколько ты от меня получаешь?
– Это становится все более опасным. Еще денег, или я схожу с дистанции.
– Сколько времени тебе нужно, чтобы найти Жозепа?
– Я могу взять в заложники его придурка, чтобы заставить его явиться в деревню. Кассья ведь тут, под рукой.
– Иногда ты мне кажешься полным идиотом, – сухо перебила она его. – И потом, ты мне так и не сказал, какое отношение к нашему делу имеет Вентура.
– Я ведь еще и алькальд, а не только твой Гоэль.
Ну что ж, добился своего не мытьем, так катаньем: Элизенда ни под каким предлогом не хотела, чтобы ее Гоэль оставлял дело незавершенным. Она щедро заплатила ему за пережитый страх, и Валенти ушел весьма удовлетворенный. Впрочем, нет, не удовлетворенный: окрыленный, ибо он добился гораздо большего, чем мог себе представить. Элой Картелья, славный сын Тарреги, ты даже не знаешь, какую услугу ты мне оказал. Товарищ Картелья, ты навсегда с нами.
Вечером, в таверне Мареса, приговорив бутылку анисовой водки в обществе троих своих телохранителей, он отозвал в сторону Модеста и надменно выложил на щербатый мраморный стол пачку имеющих законную платежную силу новеньких банкнот, даже не пересчитав их; так он выражал свое глубокое презрение к хозяевам заведения. Внушительную пачку. И тут же направился вверх по лестнице к своей комнате, не сказав ни это то, что я тебе должен, ни спасибо за терпение, ни черт бы побрал этих сквалыг из дома Мареса, ни я остался жив благодаря твоей дочери, которая не удосужилась вовремя выстирать мне рубашку, ни спокойной ночи. Модест взял деньги со смешанным чувством облегчения и брезгливости. Если бы он только мог…
На следующий день алькальду Тарге пришлось принимать дознавателей и представителей властей, участвовать в церемонии прощания с покойными и призывать своих товарищей не терять бдительности. А вечером – сеанс позирования в мэрии. Если уж его рано или поздно все равно прикончат, так пусть хоть портрет будет завершен.