Трижды в день приносили пищу, однако аппетита не было, и я почти ничего не ел. На сидячей каталке возили на исследования, я не вникал, "что и как". Чувство равнодушия к жизни не покидало, и профессиональные интересы не возникали: "Отключись и терпи". Тем более что рядом есть страховка - Катя. Но разговоров с ней тоже не помню.
Кёрфер со свитой делал обход каждый день и, в полном смысле слова, излучал уверенность. Я сравнивал его с самим собой в прошлом: "Нет, Амосов, тебе было далеко".
Через два дня поснимали часть трубочек и перевели в отделение с менее строгим режимом.
В нем в последующие три дня я пережил сильнейшие страдания. Я даже думал: "Может быть, Бог есть, и это он наказывает меня за грехи перед больными?"
Перечислю факты: катетер убрали, а функцию пузыря не проверяли. Из за увеличенной простаты он работал плохо, перерастянулся и вызывал жестокие болезненные позывы.. Не испытавшему - не понять. И не дай Бог испытать!
На третий день мучений, когда не удалось вызвать сестру, и не было Кати, я встал, схватил с подставки монитор (ящик в 20 см) и двинулся к окну. Не знаю, чего я хотел, возможно - выброситься, но потерял сознание и очнулся уже на кровати, когда вокруг хлопотали сестры. Получил множественные ушибы, огромный кровоподтек вокруг глаза, травму бедра, которая отозвалась спустя две недели.
Самое главное, что проблемы не решились: никто не попытался доискаться до причины. Думали - цистит, воспаление пузыря, которое нередко встречается, как осложнение после разных операций, и проявляется как раз частыми мочеиспусканиями.
Я уже не мог вставать на каждый позыв, и мне привязали... смешно сказать - памперс! Да, тот самый, реклама которого раздражала на телеэкране.
Но тут - похвастаю! - я, наконец, сам догадался пощупать живот. Все сразу стало ясно: резко перерастянутый мочевой пузырь. (Амосов! не обвиняй других в незнании или невнимании! Ты - академик-хирург, должен был определить это в самом начале, нет, ты по-глупому терпел три дня. Идиот.)
Теперь уж я поднял тревогу. Катя вызвала врача. Он не смог провести катер. Еще три часа страданий, пока пришел уролог. Запомнилось: вошел бравый мужчина с волевым лицом. Не снимая спортивной куртки, пощупал живот. Расстегнул сумку, достал катетер в стерильной упаковке, ловко надел стерильные перчатки. Я оглянуться не успел, как катетер уже был в мочевом пузыре и... потекла в утку живительная(!) струя мочи.
С этого момента жизнь улучшилась. Единственное желание, когда мучился - "умереть немедленно" - нет, не исчезло, но как-то поблекло. Но спал пока с кислородом - дышать еще тяжело.
Не буду описывать последующие дни до отъезда домой. Ничего драматического не происходило. Толя уехал. Катя ютилась на кресле и стульях, ни за что не хотела уходить на квартиру, не слушалась меня. Такая удивительная у нас дочь.
Очень милая женщина, методист, учила меня ходить по коридору. Ноги совсем не слушались, мышцы как ватные.
Кёрфер заходил почти каждый день, ободрял. Я подарил ему две свои книжки, изданные когда-то в ГДР: "Мысли и сердце" и "Книгу о счастье и несчастье".
17 июня, через девятнадцать дней после операции, мы отбыли домой.
Обратная дорога ничем не отличалась от первой, кроме одного: я уже не собирался умирать немедленно. Куда спешить? Миры науки, общества снова замаячили впереди, отодвинув телесный мир...
Нас встречали родные и сотрудники, полные оптимизма и надежд. Я не захотел остаться в институте и поехал домой: собственная постель представлялись мне просто раем. Тем более, что для круглосуточного дежурства выделили трех врачей. Валентина Власовна Полуянова потом осталась моим личным доктором. Она - замечательная.
Началась домашняя жизнь.
После первой недели благополучия, когда я уже ходил по квартире, начались осложнения. Сначала кровоизлияние (гематома) в область левого тазобедренного сустава, видимо, на месте ушиба при падении. Наступить на ногу не мог, и меня снова возили в институт на коляске, чтобы сделать рентген. Обнаружили жидкость в полости плевры и Леня Ситар откачал 300 миллилитров жидкости. К сожалению, всю удалить не решился. Жидкость осталась и мешала дышать. Повысилась температура. Снова рентген - жидкость прибавилась, новый прокол плевры - уже целый литр. И так далее. Сердце увеличилось: Лечили. Описывать не буду.
Однако, к концу августа 1998 года состояние улучшилось, и я восстановил гимнастику и ходьбу. Уже нет одышки и стенокардии!
38. Дополнение от ноября 2000 года.
Вся книга воспоминаний писалась в спешке: договор с издателем был подписан в феврале 1998 года, с обещанием напечатать к юбилею, к декабрю. Торопился писать: ранней весной я почувствовал приближение конца. Не то чтобы хотел "оставить след" - не заблуждался на свой счет - оставлять нечего. Нужно было держать себя, сопротивляться: перед чем? Хотел написать "перед смертью", но очень напыщенно звучит. Скажем - перед "чем-то". Для этого работа - лучшее средство. Книжку дописал перед самым отъездом на операцию, не успел даже перечитать.
Конец не состоялся. Но опыт "приближения" - близкого - "Туда" -приобрел. Оказалось: не страшно. Вернулся, дописал пережитое, и опять торопливо - нужно было срочно сдавать в печать.
Положение со здоровьем определилось уже летом 98-го: ясно, что не умру. Однако настроение оставалось довольно кислым. Я бодрился, физкультуру делал со дня возвращения, постепенно увеличил гимнастику до - 2000 движений, но без гантелей. Из-за слабости ходил медленно, километр - два, хотя сердце работало хорошо. Думал, что уже и не раскручусь.
В то время - в августе 98-го, я написал: "Эксперимент окончен!" Не хочу это менять - пусть останется как память.
Не ожидал, что поднимусь с колен: давление повышалось, голова болела, шатало. Казалось: старик. Но по инерции - работал. 2500 движений. Прогулки. Потом - легонько - гантели. Врачи говорили: "Не смей напрягаться! Вредно для клапана". Не слушался.
К юбилею - (85 лет - декабрь 1998) - получил обещанное - издали книги: эту -"Голоса времен", и "Мировоззрение". Неизвестные благодетели подарили новый компьютер, Верочка Бигдан научила пользоваться. Все вместе: подпитка энергией. Снова начал мудрить над "судьбами мира и смыслами бытия". Прошлым летом (1999г.) написал большую статью "На пороге нового века" - опубликовали в нескольких хороших газетах и журналах. Осенью 1999 года "Вагриус" переиздал "Голоса" в Москве. Приятно.
Но радости жизни не чувствовал. Старость наступала.
Тогда и решил: Пренебречь. Восстановить "эксперимент"!
Увеличил нагрузку: 3000 движений, 1200 - с гантелями. Начал бегать в сквере, довел до 30 минут. Плюс - час ходьбы. За лето и осень 2000г - укрепился и нагружаюсь без напряжения. Давление не измеряю, голова не болит, лекарства не пью. (Нет - таблетка аспирина для клапана). Пришло ощущение здоровья, почти такое, как в 1995 после первого успеха эксперимента. Омолодился? Сказать так - остерегусь. Бегаю? Да. Но по лестнице - шатает, движения неверные, координация страдает. Знаю, что в любой день может что то случится и все пойдет насмарку. Готов: опыт есть. В ноябре сделали снимок сердца: оно не увеличилось, несмотря на большие нагрузки. Буду продолжать эксперимент.
Боюсь ли за клапан, за шунты? Да - боюсь. Вот через год нужно менять стимулятор. А там и пятилетний срок клапану подойдет к концу. Обследуюсь раз в полгода: сердце уменьшилось до размеров 1994 года.
Я не обманываю себя: моя жизнь нужна разве что жене. Перешел на пенсию, но два раза в месяц хожу пешком в институт - отрабатываю потребность общения: бывшие пациенты, друзья, ученики, "чайники" - изобретатели завиральных идей. Письма. В Ученом Совете по диссертациям все еще председательствую. На заседания хожу. (Правда, если перестану ходить, то никто и не заметит отсутствия). Журналисты балуют вниманием: "паблисити". Читаю, "свободу" слушаю, новости смотрю. Текучка.
Главное не в этом. Оно - в работе над прежними темами по философии: разум, психика, общество, будущее. Все нужно пересмотреть через призму самоорганизация, Сижу за компьютером по несколько часов. Не чувствую оскудения разума, разве что память стала чуть хуже. Вот теперь Вера Борисовна Бигдан приобщает к Интернету. Страничку для меня открыла. Надеюсь не отстать от прогресса. Плюс - занятие для замены общения.
... ... ...
В мае 2000-го приезжал на конференцию мой спаситель - Кёрфер. Был у нас дома. Показывал ему рентгеноснимки, анализы. Доложил об эксперименте, о гантелях, беге. Он рассмеялся и сказал забавную фразу:
Несмотря на гири - все хорошо!
"Не смотря!" - Каково? Но нагрузки не запретил. Пообещал перешить клапан, когда испортится. Даже в столетнем возрасте.
Поэтому - живем. Эксперимент продолжается.
39. Заключение.
Несколько пунктов, совсем коротко.
1. О Боге: его нет и он есть. Нет, потому что Бог придуман. Есть, потому что идея Бога вполне материальна - она в разумах (нейронных моделях!) миллиардов людей и тиражируется в миллионах книг. Значение Бога: он управляет (?) моралью общества.
2. Откуда взялась огромная сложность мира? Идея Бога мне не нравится. Приемлимое объяснение - самоорганизация. Но есть два пункта по которым самоорганизация как единственная причина эволюции вызывает сомнение, в сравнении с Богом: неизвестен источник: откуда взялась "первичная материя", с ее свойствами, бывшая до первого взрыва. Б. Способность материальных частиц к соединениям, видимо, превышает тенденцию к распаду Именно поэтому "стрела эволюции" направлена в сторону усложнения мира. Но темпы и пределы усложнения не одинаковы. Отсюда сосуществование систем с разным уровнем сложности
3. В мире идет процесс "созревания цивилизации". Он выражается в распространении неких общих черт устройстве общества: в экономике, власти, морали, ценностях, независимо от исходных религий, традиций и истории народов. Перечислю идеи: демократия, гражданские права, социальная защита слабых, разные формы собственности, рыночная экономика с государственным регулированием. Акцент на образование, уменьшение неравенства, экологию, борьбу с преступностью.