Дороти с изумлением обнаружила, что растения неплохо отнеслись к джазу: тянулись к рупору, наклонившись на 15–20 градусов. Ее домашний филодендрон также льнул к источнику звука, даже предпочитая его мягкому оконному свету. Кстати, в ходе одного опыта, поставленного южнокорейскими учеными, усики тыквы отклонялись в противоположную сторону от громкоговорителя, из которого гремел рок, и, напротив, приближались к рупору, из которого лилась успокаивающая музыка.
«Может быть, музыка снабжала рододендрон в какой-то форме энергией?» — подумала Дороти. Сама она не смогла ответить на такой сложный вопрос, но другие ученые, заинтересовавшись ее работами, стали искать ответ на него. Американцы Вудлиф и Ройстер поведали о своих опытах с табаком в труде «Влияние эффекта случайного шума на рост растений». По их данным, шум способен тормозить процесс роста на 40 процентов. Мэри Межерс и Перл Вейнбергер доказали, что музыка и звуки на слышимых частотах меняют скорость и стимулируют сам процесс прорастания зерен пшеницы весной. Та же Вейнбергер и с ней Дж. Дэс сообщили также о влиянии музыки на рост морских водорослей. В лаборатории университета города Торонто установили, например, что эти растения начинают особенно хорошо расти, прослушав сольное пение женским голосом, тогда как огурцы, к примеру, предпочитают звуки флейты.
Ученик выдающегося физиолога растений — сэра Жагадира Бозе — доктор Т. К. Сингх провел ряд опытов, изучая влияние звуков скрипки, флейты, мандолины и человеческого голоса на растения. Особый эффект произвели скрипка и щипковые струнные инструменты на перец: за три недели слушания игры на струнном инструменте — вине — перец прибавил в росте на 90 процентов и в плодоношении на 103 процента. Некоторое время Сингх «накоротке» играл на скрипке для мимозы — и заметил, что та от его игры росла вдвое быстрее обычного. Ученый обнаружил, что некоторые растения могут передавать свои новообретенные в период воздействия музыки качества последующим поколениям. Интенсивное воздействие звуками музыки, по его наблюдениям, вело к изменениям в хромосомах.
Перл Вейнбергер предположила, что звуковые волны могут вызывать резонирующие резонансные колебания в клетках растений, которые позволяют им накапливать энергию и влияют на метаболизм (обмен веществ).
Другое возможное объяснение явления, полагает Джон Уитмен, состоит в том, что растения откликаются именно на связные ноты или звуки, передаваемые им. Однако и здесь вопрос рождался за вопросом. Могло ли случиться так, что приятные сами по себе звуки, соединенные к тому же в специфическом пространстве музыкального произведения, оказывали стимулирующее воздействие на растения? А может, это связано с нашими патриархальными представлениями, согласно которым определенные и монотонно повторяемые песнопения могут влиять на ход болезни?..
Да, возможно, мир весь пронизан музыкой и с этой точки зрения гармонией. Дороти Реталлак попыталась даже уловить связь между растениями, содержащими наркотические вещества, с одной стороны, и рок-музыкой — с другой. На этот путь ее подтолкнуло письмо двух мальчиков, которые сообщали: росшая у них в горшках марихуана тянулась к стереопроигрывателю, на котором исполнялся только тяжелый рок. Выходит, наркотические растения любят ту музыку, которая убивает все другие растения?
— Растения, как и люди, любят музыку, — часто повторяет южнокорейский доктор наук Ли Вон Чо из научно-исследовательского института проблем шелководства и энтомологии в Сеуле.
Группа южнокорейских ученых установила, что под влиянием определенных звуков потенциал роста у большинства растений увеличился на 44 процента. На тепличные растения благоприятно действует мягкая музыка, с частотой до 2000 герц. В этом диапазоне звуковые волны активно стимулируют развитие клеток, повышают впитываемость растениями минералов и воды, а также приводят к увеличению дыхательных пор.
Благодаря регулярной музыкальной трансляции (имеются в виду только вещи приятные, мелодичные) огурцы, редис, кабачки и другие овощи не только делались значительно крупнее, но и становились более сладкими. У них наблюдалась и повышенная сопротивляемость вредным насекомым.
Доктор Ли считает, что летом с 5 до 9 утра, а зимой, осенью и весной с 6 до 9 часов — время наиболее эффективного музыкального воздействия. При этом он советует включать музыку в тепличных хозяйствах по возможности громче, но не забывать приглушать басы, а также избегать электрических гитар и резких голосов.
— Для «зеленой музыки» самой подходящей является классическая, — обычно говорит при этом Ли.
— Металл меняйте на Мендельсона!
Ясно одно: растения любят хорошую музыку на определенных звуковых частотах. Впрочем, новое — это почти всегда хорошо забытое старое. Говорят, еще Чарльз Дарвин 130 лет назад пытался играть на трубе для своей любимой мимозы. В 1983 году американский исследователь Дэн Карлсон разработал превосходный метод «акустического цветения»: он выпустил кассеты с «зеленой музыкой» и вместе со специальными удобрениями рассылал фермерам по всему миру.
Что ж, исходя из изложенного, у растений наверняка есть память на звуки и музыку, и порой хочется верить, что у них есть и душа. Они, похоже, запоминают голоса своих хозяев и лучше растут от звуков хозяйского голоса (если, конечно, их хозяева — заботливые добрые люди). Значит, услышав однажды определенный человеческий голос, они уже никогда его не забудут. Сколько же тайн может храниться в запасниках их памяти? И меня не удивляет, когда деревья и кустарники замирают, внимательно слушая поющего человека. Я целиком согласен с выводом поэтессы Галины Чистяковой:
Я иду осенним лесом,
Старой песенкой звеня,
И деревья с интересом
Молча слушают меня.
Русский народ давно приметил любовь растений к музыке. «Не шуми ты, мати зеленая дубравушка!» — пели в лесу разбойнички. Лес всегда говорил русскому сердцу даже больше, чем пресловутое синее море. «У русского человека в душе всегда сидит художник, прислушивающийся к музыке природы», — пишет А. А. Коринфский в книге «Народная Русь». (Коринфский А. А. Народная Русь. М., 1995. С. 90.) Разве случайно именно в лесу родилась балалайка? Об этом говорится в загадке: «В лесу выросло, из лесу вынесли, на руках плачет, а по полю скачет!» Или в другой, о балалайке же: «В лесу-то тяп-тяп, дома-то ляп-ляп; на колени возьмешь — заплачет!» А сколько песен у русских о деревьях? Просто не счесть! «То не белая березонька к земле клонится, не бумажные листочки расстилаются…» — начинается запевкой одна песня. «Кудрявая березонька под окошечком, а в окошечке не касаточка, не ласточка — сидит душа красна девица…» — подхватывает тему другая песня. «Вечор моя березонька, вечор моя кудрявая, кудрявая, зеленая, ах мелколистная, вечор моя березонька долго шумела…» — заливается третья. «Во поле березонька стояла…» Ну и так далее… И нет им числа!
Возьмите дуб, клен, рябину, калину, другие деревья: каждому было свое величание, к каждому свое обращение, так как в зеленеющем дереве искони видели на Руси живую душу, собеседника, которому можно было бы поверить самое сокровенное, что не скажешь никому из людей.
У нас человек, бывает, подойдет к дереву, обнимет его — и шепчет, шепчет ему ласковые слова. А иногда, гуляя по лесу, хорошо спеть в полный голос душевную песню, вслушиваясь в одобрительный шелест деревьев, шорох качающихся кустов, видя радостно кивающие цветы. Что прекрасно для человека, прекрасно и для растений.
Один знакомый поведал мне удивительную историю. Как-то в безветренный теплый летний день он прилег на траву в саду, рядом с великолепными флоксами. Из распахнутого окна лилась музыка Вагнера: отрывки из «Тангейзера», «Парсифаля», «Валькирии», «Кольца Нибелунгов», «Гибели богов»… Драматизм музыки, вещавшей о неодолимой силе судьбы, захватил его. И вдруг, кинув случайный взор в сторону, он заметил, что цветы тоже внимательно слушают музыку, почтительно склонив свои алые, фиолетовые и синие головки в сторону окна…
Глава двенадцатаяВСТРЕЧА С СОВРЕМЕННИЦЕЙ ХРИСТА
«Люблю грозу в начале мая!..» — объясняемся мы весной в любви пробуждающейся природе. «Люблю туман с утра пораньше…» — продекламирует представитель народа нама — житель пустыни Намиб.
Вот в положении, привычном для народа нама, я однажды и оказался. Ранним погожим утром, едва выехав из Свакомпунда, мы погрузились, словно в молоко, в густой холодный туман. Двигались медленно, с опаской врезаясь в мутную, белесую мглу. Впечатление было такое, как будто тебе вдруг забинтовали глаза: видимость — не более трех метров.
Утренние туманы в Намибе — обычное, вполне предсказуемое явление. Холодное Бенгельское течение, возникающее у мыса Доброй Надежды, охлаждает воду и воздух у берегов Юго-Западной Африки, мешает выпадению осадков, увеличивает засушливость в этом районе. При соприкосновении сухих горячих ветров, дующих из глубин Африки, и студеного воздуха Атлантики в пустыне образуется туман, который, в свою очередь, мешает нагреванию поверхности океана солнцем и испарению. Намиб — одна из самых жарких и в то же время самых холодных пустынь мира. Там бывают даже морозы.
Для автомобилистов туман в Намибе — напасть, для поэтов — источник вдохновения, для животных и растений — благо, позволяющее выжить. Надежнее, чем дождь, туман снабжает все живое водой. Не будь в пустыне тумана, там исчезла бы жизнь.
Разрежаемый лучами разогревающегося утреннего солнца, туман, извиваясь змейками, карабкается на вершины дюн и наверху, будто обессилев, роняет на песок капли воды, похожие на слезы. Эти капельки стекают по склонам к плоским углублениям между дюнами, где накапливается сырость. Многие насекомые и рептилии, как правило обитающие на западном склоне, собирают крошечные росинки на песке и скалах или слизывают их с собственного тела. Биолог Мэри Симе рассказала, что, взвешивая жучков до и после появления тумана, ученые установили, что за одно утро насекомое жадно напивается влаги — в количестве, эквивалентном 40 процентам массы своего тела… Какой же невероятно странный и всемогущий разум отвечает за все это действо, за всю непостижимо романтичную гармонию Намибы?