Но теперь они, кажется, позади, и мы, пожалуй, начнем.
В городе Гагра, на улице Руставели, помещается центральная почта. Хорошее, полезное учреждение. Почта принимает простые и заказные письма, бандероли и посылки, отправляет их по железной дороге и самолетами. Кроме того, она принимает телеграммы, предоставляет телефонные разговоры с любым городом. Впрочем, все в пределах почтовых правил, которые даже мы, не состоящие по почтовому ведомству, за долгие годы общения с нашими иногородними тетями, дядями и племянниками, зазубрили не хуже таблицы умножения.
Так вот, сделав свои дела на почте, горожанин или приезжий переходит улицу и оказывается на приморском бульваре. Он хочет полюбоваться морем, вдохнуть аромат нежных побегов кипариса и благородного лавра. Но увы! Море закрыто шеренгой телефонов-автоматов, а зелень не видна из-за двухметровой фанерной стены, где аршинными буквами рекламируются те же почтовые услуги, которыми курортник только что воспользовался. «Обращайтесь, посылайте, отправляйте!» — призывает реклама и вдруг нечаянно… попадает впросак.
На огромном рекламном щите напечатаны такие слова: «Оказавшись в Гаграх, не забудьте отправить своим близким посылку с подарком».
Чтобы не было сомнений, о каком подарке идет речь, тут же изображен человек, укладывающий в ящик мандарины — плоды здешних солнечных плантаций. Красочный плакат висит напротив почты круглый год, а внутри нее, в отделе приема и выдачи посылок, периодически, в зависимости от заготовительной и закупочной конъюнктуры, появляется написанное чернилами объявление: «Посылки с фруктами, цитрусовыми не принимаются».
Ну, как вам темочка? Стара, стара, согласен. Об утрате чувства меры при пользовании всякого рода надписями, рекламными призывами, обращениями вам, конечно, уже приходилось читать, так же как и мне приходилось писать. Но что поделаешь, не могут у нас иные администраторы не перебарщивать!
Только на днях мне рассказали о таком случае. В одном московском вузе особенно усердствовали по части назидательных правил и призывов — все стены институтского вестибюля были увешаны ими. И так как лозунги, написанные когда-то на злобу дня, не менялись, то на них просто перестали обращать внимание. И вот тогда два студента решили проделать эксперимент. Они сами сочинили некое изречение, написали его крупными буквами и поздно вечером вывесили среди других. Заметят или не заметят — вот что интересовало студентов. Не заметили! И только спустя полгода, когда проверочная комиссия соседнего соревнующегося вуза знакомилась с постановкой наглядной агитации, она обратила внимание на необычное изречение:
«Лучше переесть, чем недоспать».
Никто из вузовского начальства не мог сказать, кому из философов и просветителей прошлого принадлежат эти не такие уж мудрые, но зато понятные любому студенту слова.
И вот в связи с этими официальными надписями возникает закавыка: то ли нужны они, то ли не надо их совсем?
Посетив местный гагринский рынок, можно убедиться в тщетности и бесплодности казенного публичного сочинительства. Здесь можно, например, увидеть над хилым фанерным павильоном, где продают разную мелочь, громадную вывеску: «Павильон», а над скособочившимся киоском громадную вывеску: «Киоск». Хотя, не будь их, вряд ли кому-нибудь взбрело бы в голову считать киоск современным универсамом, а павильон принять за железнодорожный вокзал. И все же…
Да, все же мне вспоминается одна автомобильная поездка по Владимирщине. Шоссе было пустынным, да и жилья вокруг никакого не было видно. На повороте дорога пошла под уклон, и нас вдруг так подбросило, что мы все попадали с сидений. А поднявшись и потирая ушибы, вспомнили, что как раз перед этим сбоку мелькнул какой-то дорожный щит, на котором мы ничего не успели прочесть. И тогда мы стали укорять шофера, что он не заметил надписи, предупреждающей о повреждении шоссе. Водитель обиделся, остановил «Волгу» и вернулся назад, к столбику со щитом. А потом позвал и нас. Вот что было написано на нем:
«Янки, руки прочь!»
Мы еще раз оглянулись вокруг и никого не увидели. Мысленно подсчитав, мы убедились, что до ближайшего янки было не меньше 10—15 тысяч километров. А здесь никого из них не было. Тут были мы, обыкновенные автостранники, остро нуждавшиеся в плакатах, предупреждающих о возможных дорожных неприятностях.
Значит, хорошо то, что и к месту и ко времени.
Но скажите, пожалуйста, нужны ли исполненные на фанере, жести, деревянных щитах и даже на железобетонных плитах призывы охранять природу? Как много их нужно и где их лучше размещать? Вот в связи с чем задаю я эти, казалось бы, праздные вопросы.
Нынешней ранней весной ласковое Черное море было особенно неуютно: студеное, часто бурное, даже штормовое. Тяжело приходилось птицам, оставшимся на зимовку у здешних берегов: гагаркам, ныркам, бакланам, чайкам. Из окон своей комнаты наблюдал я, как, непрерывно снуя вдоль берега и непрерывно ныряя, добывали бедолаги скудное пропитание…
А однажды глазам моим представилась такая картина. Группа мальчишек, аккуратно сложив на пляже школьные портфельчики и ранцы, открыла по птицам настоящую канонаду, благо камней вокруг было сколько душе угодно. У некоторых ребят к тому же оказались рогатки. И вот первая жертва. Подбитая гагарка беспомощно закружилась на одном месте…
Опрометью кинулся я на пляж. Но маленькие неразумные человечки, похватав портфели, разбежались. У стоявших поодаль девочек я узнал, что это ребята из местной средней школы, учатся в шестом классе, сегодня их отпустили раньше, потому что было только четыре урока.
Не откладывая, я поехал в школу и отыскал преподавательниц биологии. Разговор у нас вышел такой. Когда я рассказал об убитой их учениками гагарке, одна из преподавательниц сказала:
— Это хорошо, что вы напоминаете нам о необходимости воспитывать учащихся в духе любви к природе. Теперь мы усилим эту работу, и они будут любить природу еще сильнее.
А другая добавила:
— У нас есть кружок юных натуралистов. Но согласитесь, что всех учащихся в кружок не вовлечешь.
Разговор происходил в кабинете биологии, где одну стену украшала витрина, составленная из открыток, изображающих цветы, по три копейки за штуку, а в углу пылились три чучела каких-то не очень понятных зверьков. Заметив мой взгляд, преподавательница пожаловалась:
— Бедноват, конечно, наш кабинет, но ведь нам выделяют так мало средств!
В общем, взаимопонимания у нас не получилось. Я вернулся обратно и увидел, что ребят на берегу прибавилось. И теперь меня мучают сомнения: а может быть, ничего бы такого не случилось, если бы установили на пляже щиты с соответствующими природоохранительными призывами? Ведь иногда это помогает.
Конкретный пример. Около подмосковного санатория имени Герцена живут два кота. Я не оговорился, когда сказал «около», потому что за всю свою жизнь коты ни разу не переступали порог здравницы. Содержат их больные, те, которые уже перенесли инфаркт, и те, которых удалось остановить за полшага до него.
Тяжело котишкам приходится зимой. Но они все-таки нашли убежище под поваленной сосной и кучей хвороста. А рядом кто-то сердобольный прибил щиток с призывом. Но не подумайте только, что в нем рассказывается о кошках как о полезных домашних животных и содержится просьба оберегать их, дабы сохранить для потомства. Нет, на щитке другая надпись:
«Здесь живут два кота. Не забудьте покормить нас».
Вернется больной с прогулки, вспомнит шутливый призыв и завернет в бумажную салфетку кусочек шницеля или колбасы. Для котов.
Сомнения, сомнения, сомнения… Сегодня я проснулся рано и все думаю: а не присоединиться ли мне к довольно многочисленной когорте людей, слепо уверовавших в чудодейственную силу фанерно-трафаретного воспитания? Что, если я, мобилизовав свои более чем скромные плотницкие способности, начну сколачивать щиты и устанавливать их вдоль линии морского прибоя? И напишу на щитах…
Нет, не прописные истины о птицах, признанных санитарах наших водоемов, о птицах, являющихся украшением морского пейзажа. А какие-то совсем другие слова, специально рассчитанные на неразумных человечков. Например, такие:
«Идя к морю, не держи камень за пазухой».
Или такие:
«Прежде чем швырнуть в птичку камешек, оглянись, не стоит ли и за твоей спиной кто-то с булыжником в руках».
Так вот, посоветуй, друг-читатель: писать мне или не писать?
НЕОСТОРОЖНОЕ УБИЙСТВОПочти документальный рассказ
Эта жуткая история произошла в… Нет, вы ни за что не поверите, что такое могло произойти здесь, в удивительно тихом, далеком от криминального мира месте. Но факты упрямы: действие кошмарной драмы разыгралось не где-нибудь, а именно в столичной конторе Главпрохлады. Кажется, само ласкающее слух название конторы наводит на мысль о благонамеренном канцелярском быте, скуке и атмосфере сонной неги, где не может созреть, а тем более осуществиться ни один дерзкий замысел. И вот поди ж ты…
С чего все началось, что, в конце концов, предопределило трагическую развязку? Может быть, в основе конфликта лежало острое служебное соперничество, карьеристские соображения, личные взаимоотношения, наконец? Не пытайтесь искать разгадку, она не по силам даже детективу-профессионалу. И дело совсем не в запутанности интриги, а скорее в ее простоте.
Весьма простым, например, был тот факт, что в системе главка давно уже находился завод «Красный морозильник». Если, конечно, мерить современными масштабами, то совсем не завод, а заводик. Из ряда других, себе подобных, он ничем не выделялся: выполнял планы, держал на приличном уровне качественные и иные показатели, никогда не запаздывал с отчетностью. Заводик не выходил из ряда благополучных, и потому его уже давно перестали замечать. И вдруг событие: «Красному морозильнику» исполнилось 125 лет!
В таких случаях полагается поздравить, вручить премии передовикам, толкнуть заздравную речь. Чтобы осуществить эти почетные акции, требовалось определенное физическое лицо, а его-то и не оказалось. Нет, весь персонал главка был в наличии, но охотников совершить вояж на «Красный морозильник» почему-то не нашлось. Многие в главке и не знали даже, где он находится: то ли на Крайнем Севере, то ли на Дальнем Востоке. Прилагательные «крайний» и «дальний» отпугивали. Стоило только произнести их, как воображение сразу же рисовало отрезанный от всего мира из-за непогоды аэропорт, ряды разбол