Странный подарок к Рождеству готовила Елизавета своим подданным.
День публичного объявления приговора наконец наступил. Предстоящая казнь шотландской королевы была обнародована посредством плакатов, вывешенных на улицах, и словесных объявлений через глашатаев. Кроме этого, круглые сутки трезвонили все лондонские колокола. Жители города день и ночь бродили по улицам. То там, то здесь гремело громкое ликованье. Потешные огни взвивались к ночному небу. Весь Лондон словно спятил с ума.
Когда рассеялся угар, одурманивший английскую столицу и нашедший некоторый отклик в стране, были собраны донесения лиц, поставленных наблюдать за народом, и Елизавете отправили бумагу, в которой излагалось ясно выраженное желание народа.
Однако вместе с тем Бельевр написал королеве, увещевая ее не уступать принуждению и твердо держаться данного слова.
Елизавета ответила ему, что даст еще двенадцатидневную отсрочку. Бельевр тотчас отправил с этим ответом виконта Жанлиса к Генриху III, чтобы ускорить присылку новых инструкций, а затем, по прошествии праздников, явился сам к Елизавете, которая, покинув Лондон, жила в замке Гриниче, где проводила Рождество.
Бельевр удостоился приема, но Елизавета встретила его неблагосклонно.
— Милостивый государь, — сказала она, — я вовсе не желаю больше вмешиваться лично в это злополучное дело; поступок, на который вы решились, перешел границы смелости и заслуживает уже иного названия.
Однако Елизавета ошиблась, рассчитывая запугать этого человека.
— Ваше величество, — сказал он, — вы должны быть благодарны каждому, кто осмелится поступить таким образом, чтобы не дать запятнать вам свой сан и имя.
— Как вы смеете говорить это? — возмутилась Елизавета. — Я одна знаю, что подобает мне делать и что предписывает мне долг по отношению к себе самой! Но прежде всего позвольте спросить: говорите ли вы от имени вашего государя?
— Да, ваше величество!
— Удалитесь! — обратилась королева к своей свите и, оставшись с посланником наедине, холодно спросила: — Значит, до вас уже дошли инструкции короля?
— Не те, которые вы подразумеваете, ваше величество! Инструкции, которым я следую, получены мною уже давно и на крайний случай.
— Тогда говорите, но взвешивайте свои слова и не забывайте, что вы стоите перед королевой, которая обязана отчетом в своих действиях только Господу Богу.
— Богу и человечеству! — возразил Бельевр. — Кроме того, вы ответственны также перед международным правом, если дело дойдет до угроз моей личности, главное правило каждого повелителя — по возможности избегать крови. Кровь вопиет о крови, и этот призыв никогда не остается без последствий.
— Как, вы угрожаете?
— Я уполномочен на это, ваше величество.
— Письменным документом?
— Вот он!
Бельевр подал Елизавете бумаги; королева была озадачена.
— Мой брат, французский король, берет на себя слишком много! — сказала наконец она.
— Не мне судить о том, ваше величество, — возразил Бельевр, — но выслушайте еще одно: вы воображаете, что вам грозят наемные убийцы, подосланные королевой Марией Стюарт. Вы ошибаетесь, потому что если бы она захотела посягнуть на вашу особу таким образом, то ей было бы легко найти человека, который мог бы появиться перед вами под тем же видом, как и я. Откажитесь от этого призрака — и тогда вы посмотрите на дело иными глазами.
Елизавета побледнела, она поднялась с места, ей было трудно скрыть свой страх и принять внушительную осанку.
— Я отправлю своего посланника к королю Генриху! — с усилием произнесла она. — А вы можете возвратиться во Францию.
Бельевр покинул Гринич и Англию. Елизавета написала Генриху пространное письмо, полное обвинений, упреков и угроз.
В своем благородном негодовании Бельевр совершил еще больший промах, который принес весьма прискорбные плоды.
Вскоре после него отбыл и шотландец Грэй, после чего Мария могла уже считаться погибшей.
Глава девятнадцатаяПРОПАВШИЙ ЖЕНИХ
Сэррей достиг одной из намеченных им целей, а это помогло ему приблизиться и к другой. Теперь как будто ничто не препятствовало больше его женитьбе на Джэн Сэйтон. Замок Сэйтон стоял среди пустынной, дикой местности в горах; была зима, и погода приняла крайне суровый характер. Бурный ветер то и дело поднимал снежную метель, а жестокая стужа удерживала людей в их жилищах.
Между тем зимнее ненастье не пугало Сэррея, который спешил верхом в замок Сэйтон. Разгоревшийся снова сердечный пыл делал его менее чувствительным к холоду, мешал ему замечать жестокую снежную вьюгу. Его манила вперед сладкая надежда: он рассчитывал в скором времени достичь цели своих желаний.
Обитатели замка не ожидали возвращения Сэррея в такой короткий срок. Поэтому при виде приближающегося гостя они были удивлены, а Георг даже мрачно нахмурился. Тем не менее он радушно приветствовал графа и первым долгом распорядился, чтобы домашние позаботились о его удобствах.
Несмотря на железную волю, Сэррею понадобилось несколько часов, чтобы восстановить свои силы, и лишь после надлежащего отдыха он появился в гостиной замка, где его ожидали трое людей с самыми разнородными чувствами.
Взаимные приветствия опять возобновились.
— Ваше скорое возвращение, — начал Георг, — избавляет меня от необходимости задать вам один вопрос.
— В том-то и дело! — с улыбкой сказал гость. — Между тем было бы лучше, если бы вы задали мне его.
— Вот как? — произнес Сэйтон. — Значит, у вас были известные намерения?
— Разумеется, были, и вы можете быть уверены, что я их не забыл!
— Следовательно, вы сделали попытку, граф?
— Да, и она увенчалась успехом.
— Да? — изумился Георг, а сестры посмотрели на Сэррея широко раскрытыми глазами.
— Я так и знала! — шепотом промолвила Мария. — Да, графу Сэррею доступно очень многое.
Гость поклонился и взглянул украдкой на Джэн. Та покраснела и потупила голову.
— Вы, должно быть, искусны в колдовстве, — воскликнул Георг, — или же произошло чудо.
— Да, нечто подобное, — ответил граф. — Добром, конечно, мне не удалось бы заставить короля Иакова изменить его намерения. Вообще он — человек бесчувственный, просто бессердечный!
— Я давно знал это! — тихо произнес Сэйтон. — Значит, вы прибегли к силе?
Я угрожал обнаженным мечом, и… ну, ведь вы знаете малодушие короля!
— Значит, вы провинились в оскорблении величества, граф?
— Несомненно и даже потребовал удостоверения в том.
Трое слушателей графа посмотрели на него во все глаза. Между тем он вытащил бумагу, написанную королем Иаковом, и подал ее Георгу Сэйтону. Тот взял документ, прочел и передал сестрам.
Пока они читали, Георг мрачно смотрел в пол. Мария тяжело вздохнула, а Джэн бросило в дрожь, когда она вернула документ Сэррею.
— И после такого происшествия вы рискуете еще оставаться в пределах Шотландии и даже путешествовать? — спросил Георг.
— Да, и совершенно один! — улыбаясь, подтвердил Сэррей. — И, как вы видите, без малейшей опасности.
— Вы не знаете короля Иакова.
— Я знаю его и в дополнение составленной им бумага упомянул еще о том, что его посланник к Елизавете, должно быть, теперь уже находится в дороге.
— Хорошо, если бы так! Но каковы однако ваши дальнейшие намерения?
— Я отправляюсь в качестве посланника короля Иакова во Францию и Испанию.
— Вот это — дело. Я полагаю, вы уедете скоро?
— Как только привезу свои полномочия из замка Голируд.
— Значит, вы собираетесь вернуться в Эдинбург?
— Через несколько дней.
— На вашем месте я не стал бы делать этого.
— Я должен, согласно условию. Кроме того, мне надо убедиться, точно ли посланник короля Иакова отбыл в Лондон. Между тем и здесь, как известно вам, моим любезным хозяевам, мне предстоит устроить одно дело.
Сестры и брат примолкли.
— Леди Джэн, — с новой улыбкой начал Сэррей, — я сдержал свое слово.
— Да, граф! — прошептала девушка.
— Ну а вы, леди, сдержите свое?
— Я еще раньше просила вас обратиться к моему брату, он — глава семьи, граф.
— А вы что скажете, лорд Георг? — спросил Сэррей. — Ведь вы также давали мне слово!
Георг продолжал мрачно и молча смотреть в пространство.
— Да, я дал вам слово, — с расстановкой произнес он, немного помолчав, — а для меня мое слово священно.
— Благодарю вас обоих! — с живостью сказал Сэррей. — Но вы знаете, что времени у меня в обрез, и потому свадьба должна быть тихая и на скорую руку.
— Согласен с вами, — ответил Сэйтон, — но, в свою очередь, попрошу вас обратиться с этим к сестрам.
— А вы что скажете, Джэн? — спросил Сэррей, взяв руку молодой девушки.
— Роберт, — ответила она, — у меня нет более собственной воли. Время принадлежит вам и вашей цели, потому что, как вам известно, мое решение было принято лишь с тем, чтобы содействовать ей.
По лицу Сэррея скользнуло страдальческое выражение, но он вскоре преодолел себя и сказал:
— В таком случае можно ли в пятидневный срок справиться со всеми необходимыми приготовлениями?
— Да, — ответил Георг, — в воскресенье может состояться ваша свадьба.
Сэррей по очереди пожал руки брату и обеим сестрам Сэйтон.
Наступила продолжительная пауза, после которой переговоры возобновились опять. Дело в том, что хотя свадьба затевалась тихая, но это значило только, что на нее не будут приглашены гости издалека. К людям своего клана это не относилось, их было необходимо пригласить и угощать на свадебном пиру; в подобных случаях это было их правом и посягнуть на него значило подстрекать их к неповиновению и упорству.
Жених не принимал участия в этих переговорах между домашними, а лишь извинялся, что причинил столько хлопот; но делать было нечего.
На другой день из замка потянулись люди и подводы за съестными припасами, снаряжались гонцы, чтобы оповестить людей клана, и вскоре замок Сэйтон принял иной вид, оживился и повеселел. Действительно, его комнаты мало-помалу наполнились гостями, которые только и знали, что угощались с утра до вечера или поднимали шумные споры, когда виски ударяло им в голову. Между тем подвозили все новые запасы съестного, чтобы доставлять дальнейшую работу желудкам приглашенных, и те приятно проводили время, насколько позволяли обстоятельства и суровая погода.