Именно тогда случилось самое странное. Как вы, должно быть, помните, много лет назад Ева Чезвик нашла в скалах мумифицированную голову древней красавицы, а Джереми поместил находку в небольшой ковчег-витрину и повесил его на крюк в углу гостиной. Вокруг этой диковины висели старинные доспехи, среди которых – тяжелая стальная рукавица из облачения рыцаря. Она висела на струне, прикрепленной к тому же крюку, над ковчегом. Видимо, пришло время – и старая веревка перетерлась окончательно. Именно в тот момент, когда Дороти задавала себе вопрос, почему стоит такая тишина, тяжелая стальная рукавица с грохотом упала вниз, по пути задев защелку стеклянной дверцы. Ковчежец распахнулся. Все вскочили с мест. В этот же миг последний, кроваво-алый луч заходящего солнца упал на стену, окрасив ее в зловещие цвета и оттенки крови, но главное – наполнив жуткие хрустальные глаза мертвой ведьмы нестерпимо ярким светом. О, как они засияли после долгого сна! Ведь ковчег не открывали годами – и теперь страшные глаза словно шарили по комнате, напряженно выискивая кого-то или что-то.
Зрелище было ужасающим. Луч света играл в трепещущих хрустальных глазах, презрительная усмешка искажала мертвое лицо, и струились вокруг мертвой головы бесподобные волосы… После напряженной тишины, после неожиданного грохота рукавицы – это оказалось чересчур для нервов присутствующих.
– Что это было? – спросил встревоженный Эрнест.
– О эта жуткая голова! Она смотрит на нас! – закричала Дороти в ужасе.
Она схватила Эрнеста за руку, а другой рукой прикрыла глаза и попятилась к двери. За ней последовали и остальные. Миновав коридор, они распахнули входную дверь – и оказались в мирной тишине теплого летнего вечера. Джереми заговорил первым, вытирая со лба холодный пот.
– Ну, меня и тряхануло!
Дороти трясла головой и истерично всхлипывала.
– О Реджинальд, я хочу, чтобы вы избавились от этой ужасной вещи, чтобы вынесли ее прочь из дома! С тех пор как она здесь, нас преследуют одни несчастья! Я не могу больше это выносить! Я не могу!
– Чепуха! Ты суеверный ребенок, Дороти! – сердито отозвался мистер Кардус, быстрее всех пришедший в себя. – Перчатка сбила защелку, только и всего. Это всего лишь голова древней мумии, но раз она так тебе не нравится, я ее отошлю в Британский музей, завтра же.
– О, пожалуйста, Реджинальд, пожалуйста! – всхлипывала совершенно расстроенная Дороти.
Все так поспешно бежали из гостиной, что совершенно забыли про «лихого наездника Аттерли», так и оставшегося в своем углу. Однако суета в комнате привлекла его внимание, и он с любопытством высунул лохматую голову из глубин своего кресла. Вскоре взгляд его упал на открытый ковчежец. Хрустальные глаза к тому времени успокоились – и словно бы ответили старику долгим задумчивым взглядом. Несколько мгновений две головы – седая и златокудрая – так и не сводили друг с друга глаз. Потом голова ведьмы одержала верх, подчинив старика своей воле. Он выполз из кресла и стал медленно приближаться к ковчегу, не сводя глаз со злого и прекрасного лица и постоянно кивая, кивая, кивая…
Хрустальные глаза одобрительно сверкали в ответ. Аттерли замер, потом очень медленно отступил назад, не сводя глаз с головы, нащупал забытый на столе ассегай и сунул его в рукав. Как только он это сделал, последний луч солнца угас, и пылающие хрустальные глаза угасли вместе с ним. Казалось даже, что длинные ресницы опустились…
В ту ночь никто в гостиную не возвращался.
Джереми, оправившись от испытанного ужаса, поспешил в свою каморку, где раньше набивал чучела птиц и мастерил всякие штуки. Мистер Кардус, Эрнест и Дороти пошли прогуляться под луной – она уже взошла, затопив весь Дум Несс призрачным жемчужным светом.
Мистер Кардус в ту ночь был непривычно взволнован и взбудоражен. Он не умолкая рассказывал о своих завершенных делах, потом начинал вспоминать Мэри Аттерли, говоря, что Дороти очень похожа на нее голосом и манерой поведения. Говорил он и о браке Эрнеста и Дороти, подчеркнув, что он стал для него самым счастливым событием. Наконец уже около десяти вечера мистер Кардус сказал, что устал и идет спать.
– Благослови вас Бог, мои дорогие. Спите крепко. Доброй ночи! Завтра мы обсудим постройку новой оранжереи для орхидей. Доброй ночи! Доброй ночи!
Вскоре Эрнест и Дороти тоже отправились спать, пройдя через заднюю дверь, потому что ни один из них не желал снова проходить под взглядом страшных хрустальных глаз. Вскоре они уже крепко спали в объятиях друг друга.
В мертвой тишине текли минуты этой ночи, уходя в прошлое. Пробило одиннадцать часов, затем настала полночь. Весь мир – земля, небо и море – погрузился в сон, тишина царила под луной…
О небо! Что это за ужасный звук?!
Душераздирающий вопль агонии, исполненный смертного ужаса, прокатился по спящему дому, отразился от стен, заставил вздрогнуть старые ставни, отозвался эхом в округе и замер где-то над морем. Затем снова наступила тишина.
Все, кто спал, пробудились и вскочили с кроватей, а потом бросились из своих комнат в гостиную.
Хрустальные глаза снова ожили – теперь на них играли лунные блики, заставляя вспыхивать опаловыми розблесками.
Кто-то зажег свечу и заметил, что мистера Кардуса нет. Разумеется, он должен был спуститься, он не мог не слышать этого вопля… Все бросились к его комнате, путаясь и спотыкаясь на бегу.
Мистер Кардус был у себя в комнате – и сон его был крепок. Багровая рана зияла на его горле, и кровь тяжелыми каплями все падала и падала на пол.
Все замерли в ужасе – и в этот момент с улицы донесся топот копыт. Они узнали его – это была тяжелая поступь Дьявола, вороного жеребца Эрнеста.
Примерно в миле от болот, прямо на границе печально известных зыбучих песков, в которых, как гласит народная молва, сгинуло столько несчастных и которые временами содрогаются и стонут самым зловещим образом, стоит небольшой домик, в котором живет всего один человек, приглядывающий за шлюзом. Сегодня ночью ему нужно открыть ворота шлюза, и теперь он ждет благоприятного момента. Человек этот – старый моряк; руки он неизменно держит в карманах, старая трубка зажата в углу рта, а глаза чаще всего устремлены на море. Мы уже встречались с ним раньше.
Внезапно он слышит яростный топот копыт – приближается крупный конь, это сразу ясно. Моряк поворачивается – и волосы встают дыбом у него на загривке при виде зрелища, открывшегося в лунном свете.
Прямо на него мчится громадный угольно-черный конь, громко фыркая от ярости и ужаса. На спине у него, без седла, сидит, вцепившись в уздечку, старик – седые лохмы развеваются у него над головой. В руке он сжимает обломок копья.
Они уже совсем близко. Прямо перед ними – широкое ложе шлюза. Если они не свернут или не остановятся – то рухнут прямо в него. Но нет – громадный конь, не останавливаясь, взмывает в воздух!
Громадный конь, не останавливаясь, взмывает в воздух!
О небо! У него получилось! Ни одна лошадь прежде не преодолевала такое препятствие – и вряд ли совершит подобное в будущем. Перепрыгнув шлюз, конь на полной скорости несется к зыбучим пескам, до которых осталось не более двухсот ярдов…
Тяжелый всплеск. Конь и человек погружаются во влажную массу песка, заставляя содрогнуться всю поверхность на двадцать ярдов кругом. Лунный свет так ярок, что все прекрасно видно. Конь издает пронзительный и яростный визг – это крик агонии. Старик у него на спине молча размахивает копьем.
Еще несколько мгновений – и конь исчезает в пучине, потом исчезает и старик – лишь копье еще несколько мгновений остается на поверхности, сверкая в лунном свете. Затем исчезает и копье.
Поверхность зыбучих песков успокаивается – и тишина вновь воцаряется над миром.
– Чтоб меня! – с чувством выдыхает старый моряк, все еще дрожа от пережитого ужаса. – Чтоб мне провалиться – много я повидал здесь странных вещей, но такого не видал никогда!
Затем он поворачивается и бежит со всех ног прочь, позабыв о шлюзе, голландских сырах и море, позабыв обо всем – кроме черного коня и его старого всадника.
Так закончилась самая безумная, последняя скачка «лихого наездника Аттерли» – и вместе с ней закончилась долгая история мести мистера Реджинальда Кардуса.
Глава 10. Триумф Дороти
Прошло несколько лет, прежде чем Ева Плоуден вернулась в Кестервик – вернее, ее сюда привезли. Живой она сюда так ни разу и не приехала, и все эти годы они с Эрнестом не виделись.
Ее похоронили, согласно ее последней воле, на церковном кладбище Кестервика, где лежали все ее предки, и теперь ромашки и маргаритки расцветали у нее в изголовье. Они расцвели уже дважды, прежде чем сэр Эрнест Кершо пришел к небольшому холмику, под которым покоились останки той, кого он так любил когда-то.
Эрнест возмужал и выглядел здоровым и крепким мужчиной в расцвете лет. В темных волосах Дороти уже зазмеились серебряные нити. Летним вечером они стояли рука об руку возле могилы Евы.
Многое произошло в их жизни с той страшной ночи, когда трагически погиб мистер Кардус. У них родились дети – нескольких они потеряли – обычные английские мальчишки и девчонки с темными глазами их отца. Они наслаждались богатой и спокойной жизнью, тратя свое состояние по-королевски благородно, никогда не отказывая в помощи нуждающимся. Они вдосталь испили из чаши радостей и печалей этого мира.
Эрнест на пару лет вошел в парламент страны и даже сделал там некое подобие карьеры. Потом, как всегда нетерпеливый и жаждущий активных действий, он принял высокое назначение в колонии. Его назначению способствовали богатство и безупречная репутация, слепота не стала препятствием. Сейчас они с Дороти готовились к отъезду в Австралию – Эрнеста ждал пост губернатора одной из колоний.
Прошло много лет, случилось множество событий – и все же сейчас, стоя возле могильного холмика, который он даже не мог видеть, Эрнест подумал, что все было как будто вчера… и вздохнул.