еще проблема. Язык-то у народа людей не один!
О Большая Мягкая Лапа, приголубь! Моя-то сущность за все время рабской жизни у людей освоила, да и сталкивалась только с одним. Исключая, конечно, случаи с «рваными языками». От тех, слава Лапе из Пещеры, все же передалось один-второй десяток чужих словечек. Но благо, кое-какие четырехлапые сущности из перевалившихся через горы и вернувшихся освоили на чужбине некоторые из языков других народов людей. Такую удачу требовалось использовать сполна. И конечно, моей шерстистости пришлось организовать процесс.
Вот примерно в таком ракурсе и по всем прочим направлениям. В том числе — и по традиционным. В плане, например, выявления и развития способностей третьего глаза. Пришлось даже поставить пару экспериментов, как попугаят люди, по определению дальнодействия. Впечатлительные, скажу, не таясь от других сущностей, результаты.
Словом, гавкая без вранья, моя сущность констатирует. За годы нового состава Тявкающих по Делу мобильность, боеготовность и воинский дух народа голованов вырос до невиданных по всей дезоксирибонуклеиновой цепи рубежей.
— Каан, пробуждайся! У нас есть шанс! — сказали над ухом.
— Массаракш! Какого… — я открыл глаза. Можно подумать, это помогло. Вокруг властвовала ночь. Даже где-то там, далеко над верхушками дерев, Мировой Свет померк, а уж тут…
— Ну чего там, Дар? — вымолвил я наконец.
— Ч-ш! — прошипел брат. — Пошли перемолвимся, братишка.
Я поднялся… хотел подняться. Зацепился спиной за громадный лист-кувшинку. Оттуда стряхнулось не меньше полустакана воды и слилось прямиком за шиворот.
— Бодрит, — прокомментировал я. — Жаль, что теплая, как и все тут.
Мы оба двинулись на четвереньках, что те голованы. Может, мы уже приспосабливаемся? Идет ускоренная мимикрия? А вдруг голованы и вовсе не собаки, а вот такие особачившиеся люди? Потому и чешут язык. А мы удивляемся. О Выдувальщик! После сна в голову лезла всякая чушь. Но радует, что творческое начало не умерло. Жалко блокноты для записей размокли так, что писать в них попросту невозможно — протыкаются насквозь. Стоило б пометить мысль. С другой стороны радовало, что мои разгрузившиеся во сне шарики-ролики в черепе все ж на что-то годились.
И надо же, братец Дар решил побеседовать со мной как раз о клятых аномальных четвероногих! Но не только о них.
— У нас есть шанс, братец, — повторил он.
— Пластинка заела, что ль? Какой, массаракш, шанс?!
— Не шуми, Каан. И ухо ближе, — шепнул Дар.
Я пододвинулся.
— Шанс донести правду до армии и прочих структур страны. Понимаешь?
— Связались по рации, наконец? — спросил я с надеждой.
— Нет, пока не связались. Да и вообще… — мой старший брат замялся. — Шоймар не хочет лишний раз выходить в эфир. Нас ведь тогда засекут не только наши. Еще и новоноюйцы запеленгуют. Тогда следующий отряд сбросят прямо нам на головы.
— На кой Выдувальщик мы им втюхались? — разозлился я. Стоило меня поднимать из-за каких-то теоретизирований. Поспать бы полчасика еще, пока спится.
— Потише, массаракш! Будешь спорить с Шоймаром? — спросил шепотом Дар. — Короче, мы придумали другой способ, и я настоял на твоей кандидатуре.
— На моей кандидатуре? — насторожился я. — Для каких-таких…
В соскучившейся по спокойной творческой работе в светлой аудитории голове возникли картины, одна похлеще другой. Я выбран парламентером для переговоров с говорящими собачками. О Мировой Свет! Что осталось от людей в той злосчастной деревне? Это же…
Сейчас заработала телепатия: как раз об этом и заговорил Дар.
— Каан, ты лично видел, что сделали голованы с деревней. С людьми.
— Ну? — кивнул я в темноте.
— Ты знаешь, что они сделают со всеми людьми вообще, если двинутся куда-нибудь.
— Постой! — перебил я. — Но это ж наши теории. Даже ноюйские или, вообще, Имре Моля. Мало ли кто куда движется? Саранча тоже летает тучами. Но ведь не всегда так? Только иногда, раз в несколько лет, она…
— Тихо, братишка. Мы сейчас не на диспуте. Время, брат, время!
— Ага, — снова кивнул я, совершенно ничего не понимая.
— В общем, даже если мы свяжемся по рации — а мы, конечно, свяжемся… будем пытаться, по крайней мере… этого все равно мало. Нужно отправить гонца. Я настоял, что ты больше всех подходишь на эту роль.
— Я?! — я чуть не подскочил на месте. Вовремя опомнился, а то б треснулся о толстющую ветку, провисающую над самым темечком.
— Ты здоров, не то что наш зоолог. И ты тоже ученый, а не какой-нибудь солдат-недоучка. Тебе больше поверят. К тому же ты…
— Постой! Я что же, один пойду? Да я…
— Один, да, но…
— Как один?! Вы что с Шоймаром и Йо, совсем с ума массаракшнулись? Да я и километра не протопаю, как меня съедят! Собаки, или аборигены, или чей-то спецназ оголодавший, без разницы. Или змеюки, или еще чего-нибудь!
— Да уймись ты, братишка. И поти…
— Чего ты меня успокаиваешь, Дар? Сам пойми, тут даже не в том, что я боюсь, дело. Понятно, боюсь. Но рационализм тут какой, а? Ну погибну я, заблужусь и… И всё, в общем. Какой…
— Мы все продумали, Каан. Мы реши…
— Вижу, как вы продумали. Чеканулись от власти или от джунглей этих? А? Наверное, просто маневр такой отвлекающий? Пока голованы будут мной закусывать, вы, массаракш, куда-нибудь улизнете! Так опять же, сколько они на меня минут-то потратят, а? Ведь мизер! И…
— Да не пешком ты пойдешь, дурень! — гаркнул старший брат, забыв про шепот.
— Не пешком? — я задумался. В голове ничего не возникло.
— Мы кое-что захватили. Нашли в амуниции спецназа новоноюйцев.
— Да уж видел, — все-таки вставил я из вредности. — У нас чего, мало своих стволов? Волокем еще и чужие трофеи? На кой массаракш? Им, как ты видел, стволы-то не дюже помогли.
— Там были не только стволы, Каан. Там было кое-что еще, и мы это прихватили с собой сюда.
— Ну?
— Новое средство передвижения. У них оно было на всякий случай, как мы поняли. И не для всех.
— Да? Чего за агрегат?
— Позже посмотришь, братец. Давай сейчас об общей стратегии все-таки?
Я не выразил возражений.
— Это надувной баллон. Как мы поняли, из размокшей, как и все тут, но читаемой инструкции, может поднять в воздух человека.
— Да?
— Там три баллона. В смысле, три комплекта. Но два были повреждены. Собачки при нападении не церемонились, резину тоже изгрызли. Один баллон так в упаковке и сохранился. Мы наполним его и постараемся как-то приладить емкости для накачки с оставшихся. В общем, можно будет пролететь гораздо больше, чем по инструкции. Кроме того, ты, в отличие от наших гвардейцев, худой, так что вдвое легче любого из них. Значит, несмотря на их подготовку, у тебя шансов все же поболее. В смысле, есть хоть какой-то шанс, по крайней мере.
— Стой, Дар! А как эта штуковина движется? Как ей управляют… по направлению, по скорости? Ну, в общем, я же не подготовлен и…
— Там есть кое-что для подвижки. Пропеллер такой. Не железный, из какого-то легчайшего пластика. Но на это мы не рассчитываем. На полторы тысячи и даже на тысячу километров его не хватит, само собой. Мы рассчитываем на ветер.
— На ветер? — переспросил я и тут вдруг вспомнил: в этом сезоне ветра идут со стороны гор, к океану. Правда, как все в этом Топожвари-Мэш, не по совсем нормальной схеме — на сравнительно большой высоте, так, что настырный туман над лесом никуда не девается.
— Подожди! — я лихорадочно соображал. — Да, вот! Что значит, тысяча кэмэ? До нашей Страны Отцов, до нее…
— Да не до нее ты полетишь, братец. Не до нее. Несколько ближе все ж-таки.
— Куда? — спросил я уже вполне миролюбиво. Чего спорить с идиотами.
И тогда мне ответили, и челюсть моя отвисла. Я думал, они просто идиоты, а они, оказывается, еще и больные идиоты. Полный массаракш!
Итак, стая народа людей с далекого севера пришла сюда. Не свалилась с серебряных небес в своих летающих шумных пещерах, не прикатила на «зубоскалах». Причапала на своей половине четверенек. Тихонько так причапала. И додвигалась не куда-то мимо, а прямо к обиталищу Большой Пещерной Лапы. Ясно ж, что сюда их стая-взвод и направлялась. А куда же еще? Так, мимо проскочить, чтобы упереться своим нависающим лбом в непроходимые горы, на которых всегда белый навоз? Благо, мы знаем, как ведутся игры народа людей. Проходили эти… «университеты», если попугаить по-человечьи.
Вначале, всегда и без исключений, идет разведка. Так что это стая-разведчик. Просочиться, внедриться, осмотреться, отгавкать основной стае о результатах. «Доложиться», попугая по-людски. О чем? О какой такой тематике? Игры у народа людей бывают, конечно, самые разные, все и не перечислить. Не все даже можно понять, так замысловаты. Но сейчас все просто.
В стае разведчиков Добрый Доктор Дар.
Бог Железа с богом Пламени кое-что проведали. И послали разведку. В стае тот, кто лично общался с моей четвероногой сущностью. Они хотят обнаружить и опознать именно меня. Наверняка народ людей, и уж точно их боги, догадались о третьем глазе. Они почему-то думают, что раз моя шерстяная сущность отправила в Пещерную Глубину только Злого Доктора, то к Доброму она привязана и благоволит. Они ждут, что, увидев его, моя шерстистая оболочка завиляет хвостиком, как их расфуфыренные гав-гав-фифы. Потом она поднесет тапки, и тогда, поглаживая по шерстке круглую голову, люди смогут расспросить обо всем.
«А что тут собственно готовится, наш маленький тяв-тявка? Для чего собралась эта большущая четвероногая стая-орда? Ах, вы хотите покорить всю Большую Сушу целиком? Хи-хи! Решили поиграть в наши игрушки? Как мило, Шунтик-Бурунтик».
Да, пока это может быть весьма мило. Но очень скоро в здешних краях соберутся несколько миллионов «Шунтиков» и «Бурунтиков». Такая масса не способна прокормиться, рассиживаясь на одном месте. Она сожрет все мясное и даже хоть кое-как питающее за половину суток. Потом, если не двинет с места, переключится на самоедство. Там, куда она двинется, нашествие муравчиков-виброносиков покажется лежим массажем на местности. А двинет эта невиданная доселе свора туда, куда укажет Большая Мягкая Лапа.