С этой целью в палате между кроватями натягивалась длинная веревочка с большим количеством узелков на ней. Предполагалось, что матерный гномик, вызванный любопытными пацанами, будет цепляться ногами за каждый узелок, падать с веревочки на пол и материться при этом на радость всем присутствующим!
Я тоже решил кого-нибудь вызвать и немного подумав, остановился на кандидатуре… Скажем так: всякие барабашки и домовенки меня не особо интересовали, а вот возможное романтическое рандеву с Пиковой дамой приятно щекотало воображение. После проделывания всех необходимых процедур, я не без некоторого похотливого возбуждения стал дожидаться роковую женщину. И она, эта Пиковая дама, не преминула ко мне явиться, вернее – выпрыгнуть из-за угла в лице нашего мерзопакостного Глисты – Толика Сабеева…
Ох, и испугался же я тогда! Потому что одно дело просто слушать со сладостным замиранием сердца страшные истории, понимая где-то в глубине души, что отчаянно фантазирующие ребята их безбожно сочиняют. А другое – внезапно вдруг почувствовать среди ночи как некая демоническая сила, вынырнувшая за твоей спиной, бьет тебя со всей своей дьявольской дури по плечу, да еще что-то визжит при этом ненормальным голосом! Пришлось мне совсем уж обнаглевшего Глисту немного унавозить со злости.
Если же ночной надзиратель ловил нас за нашими занятиями, то степень наказания, к нам применяемая, во многом зависела от его настроения в тот или иной момент времени. Он мог выставить провинившихся в коридор на всю ночь, или жестко отхлестать их ремнем. Однако чаще всего заставлял выполнять физические упражнения: отжимания от пола, хождение «гуськом», приседания с подушкой на руках. Но никакие наказания не могли отбить у нас охоту бегать и веселиться по ночам!
Как сейчас вижу перед собой нашу отчаянно вопящую шоблу, которая несется по коридору, словно стадо очумевших от самогонки слонят, а за нами, матерясь и проклиная на чем свет стоит свою работу, семенит ночной надзиратель! Несколько секунд назад мы вылили на него с лестницы целое ведро грязной воды, и он, разумеется, не испытывает ничего, кроме желания хорошенько нас этим ведром отмудохать!
Мы забегаем к себе в палату и тут же разлетаемся по кроватям, делая вид, что спим. Даже начинаем похрапывать для пущей убедительности. Ночной врывается почти следом и бешено орет: «Подъем, сукины дети!». Мы, недовольно жмуря глаза от включенного света, «просыпаемся». «Что за блядский цирк вы устроили?! Кто облил меня водой?!» – продолжает неистовствовать надзиратель. А в ответ ему гробовая тишина.
«Молчите? Ну, тогда пеняйте на себя!». Он вытягивает из штанов уже хорошо нам известный ремень: «Последний раз спрашиваю!». Все молчат, как рыбы об лед. Странный все-таки это человек! Неужели он не знает, что сколько бы ударов нам не прописал – никто никогда и ни в чем не сознается! Потому что сдавать своих в интернате считается самым тяжким смертным грехом.
Глава 22
Постой, паровоз, не стучите, колеса
Какой же все-таки убогой и неинтересной была бы наша жизнь в детстве, если бы мы вели себя так, как требовали от нас взрослые. Ведь наибольшей детской добродетелью они считали послушание, но, слава богу, именно этого, похвального с их точки зрения, качества у нас отродясь не было – мы, кажется, и были-то созданы лишь для того, чтобы все крушить и ломать.
Впрочем, подобное поведение характерно для многих детей. Просто в нашем случае имело еще место и весьма специфическое чувство коллективизма, присущее всем детдомовцам. Как известно, одна голова хорошо, а тридцать – лучше. И все они (только вообразите себе это!) думают о том, как бы доставить максимум неприятностей и проблем взрослым!
Представляете, сколько всего веселого, озорного, глупого и скверного могли напридумывать десятки дурных голов, объединенных в одну?! Мы буквально грезили приключениями на свои задницы, и готовы были в поисках настоящего ахтунга сорваться на край любой географии! Разумеется, опасные похождения эти по определению не могли понравиться нашим воспитателям. Но кто и о чем их спрашивал?..
Мы лазали по заброшенным и действующим стройкам, прыгали с песчаных карьеров, носились по трубам теплотрасс, поджигали все, что только можно было спалить и били из рогаток все, что только можно было разбить! Понятно, что почти у каждого из нас, как у любого тогдашнего советского мальчишки, была своя именная рогатка. Резинки для нее мы выдергивали из старых, отслуживших свое трусов, а пульки для стрельбы изготавливали из металлической проволоки.
Но просто бить по воронам было не очень заманчиво, тем более что эти умные птицы с некоторых пор стали облетать дурдомовцев стороной. И тогда мы сосредоточились на более доступных и близких для нас целях. Взбешенные жители, до слез жалея свои оконные стекла, бегали за нами, но догнать, конечно, не могли!
Обуреваемые навязчивой идеей найти клад с золотыми монетами, мы изрыли, как кроты, не один гектар прилегающей к интернату земли, но не обнаружили в ней ничего, что могло бы представлять для нас хоть какой-то интерес. Наши следы оставались на светлых крышах, с которых мы поднимали в небо стаи голубей, и в темных подвалах, куда мы проникали в надежде поймать там подлую крысу, чтобы вынести этой разносчице заразы смертный приговор!
Помню, была у нас, маленьких скудоумных балбесов, еще и такая забава – мы вспарывали ножиком какой-нибудь резиновый мяч, аккуратно вкладывали в него тяжелый кирпич и оставляли всю эту конструкцию лежать на дороге. Мало кто из мужиков, проходящих мимо мячика, не пытался пнуть его ногой к нашей огромной радости! Иногда, чтобы приблизить миг веселья, мы и сами просили кого-то отдать нам пас! Надо было видеть лицо человека, который беззаботно ударив по мячу, с криками и проклятьями хватался потом за поврежденную ногу!
Одним словом, в нас кипела неумолимая страсть к разрушению и всякого рода опасностям, которая так и подмывает человека пуститься во все тяжкие, даже, несмотря на сопряженные с этим риски. Более того, мы были совершенно уверены, что жизнь для того и дана человеку, чтобы ею рисковать! В противном случае, от нее и толку никакого нет – скукотища одна! Недаром говорят, что любой мужчина – это случайно выживший мальчик. Разумеется, нас не так много, как женщин, но ведь девочки и в страшном сне не смогли бы представить, через что нам, мальчишкам, пришлось пройти!
Однажды объектами нашего нездорового внимания стали даже лифты. Да-да, самые обыкновенные лифты, кои находятся практически в каждом доме. Кто-то по секрету сообщил нам, что при большом желании можно легко забираться в лифтовые шахты, а также ездить на крыше лифта. Ну, и мы, конечно, тут же решили это проверить!
Чтобы гарантированно пролезть в шахту, необходимо было остановить лифт между первым и вторым этажом, распахнуть изнутри его створки и открыть железную дверь, ведущую на лестничную площадку. Под лифтом получался небольшой зазор, через который мы и проникали в шахту. Точно таким же способом можно было забраться и на крышу лифта, только тормознуть его между этажами следовало чуть ниже той отметки, с которой вы собирались на него взгромоздиться, вот и все!
«Как же вы тусовались в этой шахте, ведь там и места, наверное, свободного не было?» – спросите вы. В том-то и дело, что даже когда лифт стоял на первом этаже, под ним было достаточно просторно, чтобы уместиться нескольким таким опездолам, как мы. Мощные страховочные пружины не давали ему коснуться пола. Да и на крыше лифта, без особых проблем, могли разместиться два-три маленьких чудика.
У них там даже пульт был, с помощью которого можно было управлять движением лифта и… при желании издеваться над людьми. Представляете, заходит жилец дома в лифт, нажимает номер своего этажа, а приезжает, почему-то, на другой, или вообще начинает, как сумасшедший, ездить вверх и вниз, нигде не останавливаясь – это наверху ребята, тыкая пальцами в кнопки пульта, изменили маршрут лифта и тихонечко посмеиваются над ничего не подозревающей жертвой!
Особенным геройством среди детдомовцев считалось зацепиться за тросы, которые свешивались с кабины лифта, и проехать, таким образом, наверх как можно больше этажей! Но для подобного фокуса кто-то из наших обязательно должен был находиться непосредственно в лифте, чтобы нажать, в случае чего, кнопку первого этажа – долго-то так не провисишь! У нас были смельчаки, которые аж до крыши на тросах катались – я смотрел на них, как на законченных долбоебов и всегда в такой момент старался вылезти из шахты. Мне совсем не хотелось, чтобы они, в прямом смысле этого слова, свалились мне на голову!
Опасаться надо было и тяжеленного противовеса, уравновешивающего лифт, который ездил туда-сюда и постоянно норовил задеть и расплющить тебя. Но в целом, нам в шахте нравилось – кому нужен этот ваш «Лунапарк», когда у нас был свой зашибательский аттракцион прямо в доме напротив! Мы бы, наверное, так не один лифт сломали, если бы однажды не наткнулись на такого же идиота, какими были сами. А случилось это так.
В один из дней мы, как всегда, направились к, близ расположенному, высотному дому, и, забравшись в лифтовую шахту, разгубили уже было там немного потусоваться. Как вдруг (опять это вдруг!) перед нами нарисовался какой-то чрезвычайно агрессивный тип явно неинтеллигентного происхождения. От него разило водкой и такими страшными матерными ругательствами, от которых даже мы растерялись.
Он приказал нам вылезать из шахты по одному, так что никакой возможности бежать у нас, к сожалению, не было. Да и куда ты денешься с подводной лодки?! На выходе каждый из нас получил по несколько чудовищных и совершенно незабываемых затрещин, от которых еще долго потом болела голова! Понятно, что после такого «аттракциона» к лифтам мы сразу же охладели…
Так и не сумев похоронить себя заживо в лифтовой шахте, мы решили заняться подрывной деятельностью! Этого, разумеется, тоже делать было категорически нельзя, и наши воспитатели неоднократно предупреждали нас об опасности экспериментов с легко воспламеняющимися и взрывающимися материалами. Однако мы, будучи несмышлеными малолетками (я и сейчас недалеко ушел от этого состояния), не обращали на разумные предостережения взрослых никакого внимания. Нам казалось, что если нельзя, но очень хочется – то можно!