Коль скоро речь зашла о воровстве, не могу не упомянуть здесь еще о нескольких разновидностях краж, которыми мы промышляли. Прежде всего, это были хищения продуктов из магазинов. Причем, воровать мы их начали (как это не покажется странным) по доброте своей душевной! Случилось же это так. Однажды в интернате ко мне подошел Макс Чудаков и предложил: «Головастик, пошли со мной на трамвайную линию, я там с одной бабушкой подружился, она пригласила меня на чаепитие». По дороге я узнал, что познакомился Чудак с ней уже несколько дней назад около «Булочной», где стрелял деньги на какое-то кондитерское изделие.
Сердобольная старушка подошла к нему и, всплакнув от жалости, сказала: «Мальчик, ты должно быть, голоден? На вот, возьми 50 копеек!». А потом добавила, – «Я работаю в депо здесь рядом, так что заходи в любое время, когда тебе захочется покушать». С тех пор Максим иногда бегал на «трамвайку», и бабушка Валя угощала его чаем с бубликами. Теперь же он решил распространить ее доброту и на меня.
Я тоже попил чаю с ароматными бубликами, щедро посыпанными маком (ох, и вкуснятина же!) и сразу же отметил для себя, насколько добра и милосердна была наша благодетельница. Будучи человеком совсем небогатым (сколько тогда получали престарелые уборщицы в трамвайном депо?), она зачем-то еще кормила и нас, обормотов, хотя для нее эти копейки были совсем не лишними! «Вот что, Макс, – сказал я после этого Чудаку, – давай заканчивать эксплуатировать жалостливое отношение к нам добросердечной бабуси. Если говорить по чесноку, то это мы должны кормить старушку бубликами, а не она нас! Зачем нам вообще попрошайничать у кого-то деньги? Мы что, не можем украсть продукты?!». Так нами было принято решение выставлять магазины.
Но легко сказать «выставлять магазины». Практического-то опыта у нас не было никакого, так что пришлось оперативно им обзаводиться. По первости, я бывал настолько парализован страхом, что считал, будто у меня никогда не получится украсть что-нибудь стоящее. А потом ничего – привык. И даже вырвался в лидеры по количеству сворованного. Хотя гордиться здесь, между нами говоря, совершенно нечем! Но так уж устроен человек – ему приносит удовольствие вспоминать то, что когда-то заставляло его краснеть и мучиться.
Помню свою первую кражу из магазина. Я тогда позарился на шоколадку, которой собирался угостить бабушку Валю из депо. Надо же было как-то отблагодарить милую старушку за все то добро, что она для нас сделала. К сожалению, жизнь наша порою складывается таким образом, что ради какого-нибудь хорошего дела, мы непременно должны совершить что-то плохое. Я долго тискал в руках приглянувшуюся мне плитку шоколада, все никак не решаясь сунуть ее за пазуху – мне казалось, что весь магазин неотступно наблюдает за мной, чтобы поймать прямо на месте преступления!
Наконец, сильно побледнев от страха, я спрятал шоколадку под одежду, потоптался еще с полминуты, пытаясь справиться с охватившим меня волнением, и почти на полусогнутых ногах поплелся в сторону кассы. «Только бы не поймали, только бы не зажопили!» – лихорадочно думал я, ежесекундно замирая от ужаса. Руки мои предательски вспотели, горло пересохло, а тело тряслось так, что со стороны, наверное, казалось, будто мне категорически нездоровится. «Если меня сейчас не схватят, то я больше никогда и ничего красть не буду!» – зачем-то пообещал я сам себе.
Но чем ближе я подходил к кассе, тем более паническим становилось мое настроение. «Идиот, бля! Нафига мне вообще весь этот геморрой нужен?!» – терзался я преждевременным раскаянием. «Сидел бы сейчас в депо, попивал чай – нет, понесло дурака на дело! А разве бабушка Валя обрадуется, если узнает, что я хотел осчастливить ее спизженной шоколадкой?!».
Одним словом, когда я дошел до кассы, то был готов уже во всем, как на духу, сознаться перед строго глядящей на меня кассиршей. И, безусловно, сделал бы это, спроси она меня о причине столь странного моего поведения. Но та даже не стала со мной толком разговаривать. «Мальчик, зачем ты встал в очередь без покупок? Иди отсюда, не задерживай людей!».
Почти в полуобморочном состоянии я выскочил из изобилующего опасностями магазина, и дал такого стрекача, словно за мной гналась целая банда пьяных грузчиков! Кто бы мог подумать, что спустя какой-то месяц я буду хладнокровно выносить из магазинов не только маленькие шоколадки, но и практически весь ассортимент, который в них имелся…
Воровали мы все: от обожаемых нами бубликов с маком, до всевозможных банок с консервацией, которыми преимущественно были забиты советские продмаги. Каждый мой поход в магазин заканчивался обязательным выносом целой линейки самых разных товаров, при том, что я не платил за них ни копейки. Как бы то ни было, с пустыми руками из «магаза» я никогда не уходил! Сейчас, конечно, такое уже невозможно – система видеонаблюдения, будь она неладна, контролирует каждый твой шаг в магазине. А раньше воришкам было одно раздолье, и мы счастливы были продемонстрировать друг перед другом свою молодецкую удаль!
Удобнее всего красть получалось зимой. Это было для нас золотое время, поскольку под зимней одеждой можно было вынести гораздо больше, нежели под рубашкой и тем паче под футболкой. Однажды я даже попытался умыкнуть из универмага трехлитровую банку сока. До сих пор помню, как нагло я затолкал ее под куртку и, поддерживая рукой снизу через карман, понес драгоценную поклажу на выход. Продавщицу я, конечно, в этот момент старался не разглядывать – мне казалось, что если я, как несчастный семинарист Хома из фильма про Вия, посмотрю ей в глаза, то меня непременно поймают.
Но это не спасло меня от фиаско! Каким-то непостижимым образом проклятая банка, нести которую, признаюсь, было чертовски неудобно, все-таки выскользнула с моей цепкой ладони и с оглушительным шумом разбилась прямо под ногами у оторопевшей служительницы торговли! Представляю, как она прифигела от такого зрелища: «Сукины дети уже трехлитровые банки из магазина выносят!». Продавщица дернулась было ко мне, чтобы врезать, как следует, скалкой по голове, но малоподвижный образ жизни и слишком громоздкая комплекция не позволили мерзавке осуществить задуманное – я молниеносно выскочил из магазина и счастливо избежал наказания!
В общем, мы смотрели на воровство не только как на возможность пополнить наши скудные продуктовые запасы и хоть как-то разнообразить унылое детдомовское меню, но и как на спорт – это был своеобразный способ самоутвердиться среди таких же опездолов, каким был ты сам. Лучшим вором, по всеобщему мнению, считался Глиста – однажды он умудрился за раз вытащить из магазина несколько батонов докторской колбасы и множество упаковок молока (оно продавалось раньше в маленьких треугольных пакетах), чем необычайно поднял свой авторитет в наших глазах. Ему так и говорили: «Да, Глиста, с таким талантом тебе и работать не надо – без еды ты по любому не останешься!». Каждый стремился совершить что-то еще более выдающееся и героическое.
Своими похождениями мы наводили ужас на близлежащие магазины. Особенно нам нравилось прогуляться до панельной двенадцатиэтажки, на крыше которой были установлены огромных размеров буквы «Наша цель – коммунизм!». В этом же доме, под невероятно воодушевляющим, но все никак не воплощаемым в жизнь лозунгом, располагался продуктовый магазин, который мы постоянно обворовывали.
Наверное, его продавщицы считали свое месторасположение проклятым: и кому только пришло в голову открыть магазин рядом с детским домом – этим чудовищным рассадником подросткового бандитизма?! Но мы не были просто банальными воришками, скорее – идейными «несунами». Отправляясь на дело, мы так обычно и говорили: «Пошли к нашей цели – коммунизму! Приблизим его хотя бы для себя».
Дело в том, что в школе нам все время рассказывали, будто при коммунизме, который уже не за горами, все будет совершенно бесплатно, что называется: «бери – не хочу», поэтому мы грабили оказавшийся рядом с нами магазин с большим энтузиазмом! И никак не могли понять возмущения недовольных продавщиц. А чего им, собственно, расстраиваться, если скоро они все равно будут жить при самом прогрессивном на свете строе? Лучше бы спасибо сказали за то, что мы всячески приближаем этот самый коммунизм, переводя продукты из разряда платных в категорию бесплатных…
На случай, когда скрытно «подрезать» что-либо в магазине не представлялось возможным (а кушать при этом очень хотелось!), у нас имелся аварийный план, предполагавший недюжинную выдержку и любовь к рискованному времяпрепровождению. Заключался же он в следующем. Мы стремительно залетали в торговый зал и жадной толпой набрасывались на прилавок, начиная прямо на глазах у продавщиц расхватывать товар и засовывать его себе под одежду!
Причем, делалось это настолько борзо и дерзко, что иногда мы даже разбивали витрину или опрокидывали лоток, после чего, под истошные вопли продавщиц: «Девочки, ловите этих сволочей!», бросались в рассыпную. Пока ошеломленные такой наглостью торговки, матерясь и проклиная нас всеми последними словами, обегали свой прилавок, наш уже и след простывал. Как говорится: «Ищите, бабоньки, ветра в поле!». Но применяли мы подобную тактику только в далеко расположенных от интерната продмагах, в которых нечасто появлялись, чтобы не примелькаться.
Помню, как однажды, спасительный выход из магазина нам перегородил какой-то пьяный грузчик, который услышав крики в зале, бросился на помощь продавщицам. Растопырив свои костлявые руки, и упершись ими в дверные косяки, он попытался задержать нашу банду. Но куда там! Уже через секунду несчастный мужик, снесенный обезумевшей толпой, корчился под десятком ног, не в силах совладать с беспощадной детдомовской стихией!
Глава 43
Кто не сделает беду – валят все на сироту!
Весной в интернате начиналась самая настоящая велосипедная лихорадка, которая продолжалась несколько месяцев. Все дело в том, что после долгожданного исхода надоевшей уже всем зимы и стремительного таяния снега, нас начинало нехило так «колбасить» из-за отсутствия велосипедов в детском доме. Понятно, что подобная ситуация казалась нам совершенно нестерпимой и мы открывали сезон по принудительной конфискации двухколесных средств передвижения у домашних подростков. Помню, даже шутили по этому поводу, типа: «Покатались? Дайте и нам покататься!».