Здесь каждая мельчайшая деталь пейзажа хорошо мне знакома и навечно запечатлена в моей памяти, и все же встречаются вещи, которые меня, уже взрослого человека, удивляют. Взять, к примеру, нашу любимую горку «Медвежку», располагавшуюся в лесу и доставлявшую детдомовским ребятишкам зимой так много радости! Раньше она казалась нам большой горой, с которой так круто было во всех смыслах съехать на санках! А теперь она превратилась в маленький, почти неприметный пригорок и мне даже не верится, что мы могли когда-то играть на нем в «Царя горы».
Когда я жил в инкубаторе, то был абсолютно уверен, что все его огромные, похожие на армейскую казарму палаты, гулкие полутемные коридоры, оканчивающиеся облупленными стенами, широкие, холодные лестницы с истертыми временем ступенями, мрачного вида классы, без всякого намека на уют – не только не близки мне, но и крайне отвратительны! Потому что от них постоянно веяло какой-то сиротской, выматывающей душу тоской и печалью.
Но стоило мне выйти из интерната, как я вдруг почувствовал, что всего вышеперечисленного мне иногда сильно не достает, что я все чаще вспоминаю о детском доме, как о живом существе, со светлой ностальгией! Порою мне очень хочется пробежаться с топотом и гиканьем, как в детстве, по родной школе, зайти в хорошо знакомую палату, где уже нет, конечно, наших заржавевших железных коек, добраться до столовой с тайной и невозможной надеждой узреть там старую повариху! А может, это меня просто сентиментальность с возрастом заедает?
И, тем не менее, глядя сегодня на свой обветшалый детский дом, в котором я прожил столько бесконечно долгих и так быстро промелькнувших лет, где у нас было так неоправданно много бедности, казенщины, неустроенности и так мало простой (а потому, особо ценимой!) человеческой радости, я чувствую, как сердце мое начинает взволнованно биться, к горлу подступает предательский комок, а в голове крутится только одна, парадоксальная и удивляющая меня мысль, что все-таки совсем не напрасно провел я здесь свое детство, которое, пожалуй, не променял бы ни на какое другое…
Но самое главное, конечно, заключается в том, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды, потому что все течет, все изменяется и от былого, порой, не остается даже следа. В знаменитом советском фильме «Подранки», повествующем о жизни послевоенных детдомовцев, звучат такие прекрасные стихи: «По несчастью или к счастью, истина проста: никогда не возвращайся в прежние места. Даже если пепелище выглядит вполне, не найти того, что ищешь, ни тебе, ни мне».
Подумать только, сколько воды утекло с тех пор, как нас выгнали санными тряпками за ворота интерната! Безжалостное время уже давно посеребрило мне виски, а я до сих пор нет-нет, да увижу в полузабытом сне кривляющиеся, смешные рожицы своих друзей детства. К сожалению, немало моих одноклассников прямо со школьной скамьи переместились на скамью подсудимых. Кто-то из них впоследствии умер. Как говорится, иных уж нет, а те далече…
Вот улыбается своей открытой, жизнерадостной улыбкой вихрастый паренек Серега Покровский. Он еще слишком мал и не знает, что ожидает его впереди. Сразу же после окончания школы Покров плотно подсядет на наркотики и в одной из семейных ссор, будучи под «кайфом», пырнет ножом в живот свою молодую жену! После этого он еще несколько раз попадет в тюрьму за воровство, разбои и прочие кражи, дабы, в конце концов, признаться своим близким, что за решеткой ему живется гораздо лучше, чем на свободе…
А вот заливисто смеется никогда не унывающий сорванец и проказник Макс Чудаков. Отсидев первый свой срок за воровство на «малолетке», он вернется к детдомовским дружкам – Сереге Андрюшенко, Игорю Наумову и сколотит (как напишут потом в материалах уголовного дела) «устойчивую преступную группировку, занимающуюся криминалом с особым цинизмом». История эта настолько поразит впечатлительных телевизионщиков, что они снимут целую программу с леденящим кровь названием «Банда сирот», где Макс станет одним из главных ее отрицательных героев. На сегодняшний день у каждого члена этой банды за плечами по 20 и более лет лагерей, в том числе и таких страшных, как «Белый лебедь»…
И все-таки, несмотря на всю трагичность детдомовских судеб, я продолжаю утверждать (вы, конечно же, воспримите мои слова с недоверием), что в большинстве своем сироты – в общем-то, неплохие ребята, которым просто не повезло очутиться в этом ужасном, гиблом болоте, засосавшем в свою черную трясину не одного хорошего человека! Как видите, для многих пацанов после интерната оказалось гораздо легче сгинуть с концами, нежели как-то преуспеть в навалившейся на них суровой действительности.
Думаю, что многие проблемы детдомовцев проистекают именно от того, что их не любили в детстве. А ведь это невероятно важно, чтобы любой человек, независимо от того, что ждет его впереди, мог хотя бы в мыслях своих возвращаться в ту благодатную пору своей жизни, когда он был беспредельно любим и абсолютно счастлив! Оттуда, из своего прекрасного далека, как из чистого, незамутненного источника, он сможет черпать силы, которые помогут ему преодолеть самую сложную преграду, справиться с самой тяжелой бедой! Каждый ребенок имеет право на счастливое детство. Но не всем оно, к сожалению, дается…
Помню, как в тяжелые моменты жизни в детском доме я наивно спрашивал себя: какого хрена все, какое только возможно представить себе, говно, свалилось на мою бедную голову в таком чудовищном количестве?! Почему я должен претерпевать все эти тридцать три несчастья?! И не мог найти ответа. И только теперь, написав эту книгу, я окончательно понял, ради чего мне были ниспосланы все испытания. Дело в том, что все мы здесь находимся как бы на одном большом уроке, длиною в жизнь. Поэтому в любой сложной ситуации нам следует спрашивать себя не «за что мне это?», а «для чего мне это?». И тогда все становится на свои места и наполняется подлинным смыслом.
По всей видимости, я был обречен прочувствовать на собственной шкуре все «прелести» казенного приютского воспитания, не только для того чтобы закалить свой характер или научиться каким-то нужным в жизни вещам. Не менее важной стала осенившая меня свыше идея сохранить свой детдомовский опыт на бумаге и донести его до читателей. Конечно, какие-то вещи в этой книге вам наверняка категорически не понравились (они и мне не нравятся). Но что поделать – так уж сложилась моя жизнь, а одну из главных своих задач я видел в том, чтобы написать обо всем максимально искренне и честно. Вот почему я намеренно не обходил стороной даже самых темных пятен своей биографии – мне было важно показать не только бездушную и уродливую детдомовскую систему во всей ее отталкивающей «красе», но и проследить на личном опыте, как ломала и подчиняла она себе своих маленьких заложников.
Эту книгу я посвящаю, как и было сказано в предисловии, моим товарищам по несчастью – детдомовцам, жизни которых были исковерканы и загублены т. н. «биологическими родителями», некоторыми интернатскими педагогами и, чего уж правду скрывать – ими самими… Однако же мне очень хочется верить, что когда-нибудь взрослые все-таки начнут, как это у нас и декларируется порой, отдавать «все лучшее – детям» (прекрасный лозунг, зачастую не имеющий ничего общего с реальным положением дел), а не преумножать своими действиями или бездействием зло на планете, которое и без того расплодилось в последнее время так, что дальше некуда!
Как признался мне однажды мой детдомовский друг Алексей Акимов: «Я живу для того, чтобы мой сын не повторил мою сиротскую судьбу. Чтобы не было вот этих, вечно пьяных отцов и опустившихся матерей, которые не понимают, зачем они вообще родили детей. Чтобы у моего ребенка было нормальное детство, с игрушками и конфетами под подушкой, без ежедневных, как по расписанию, издевательств и побоев. И чтобы для него обязательно улыбнулось достойное человека будущее, которое никакая бы сволочь не смогла перечеркнуть или уничтожить!»…
А закончить эту книгу я хотел бы также, как и начал – мудрым изречением А. С. Пушкина: «Говорят, что несчастие хорошая школа; может быть. Но счастие есть лучший университет. Оно довершает воспитание души, способной к доброму и прекрасному». Итак, дорогие мои читатели, любите данных вам свыше детей! Дарите им свою отеческую заботу и материнскую любовь! Делайте их, по возможности, счастливыми! Ей Богу, они заслуживают большего, чем равнодушие своих родителей или, не приведи Господи, детдом.