– Вы играете со мной?
– Я хочу быть с вами честной. – Музыка стала громче. – Давайте договоримся так: мы встретимся, еще раз все обсудим и, если ваше решение не изменится, займемся мечтой.
– А вдруг она вам не понравится?
– Тогда я предложу вам другую.
– Вы что сделаете? – От неожиданности Даша едва не выронила трубку.
– Бывает так, что люди мечтают о том, что им совсем не подходит, – негромко ответила Алиция. – Я храню эти мысли и предлагаю их достойным.
– Я – достойная?
– Разве вы не чувствуете себя особенной?
– Последний раз мне говорили об этом родители.
– Но вы, по крайней мере, не забыли. – Алиция помолчала. – Вы знаете клуб «Элегантность»?
– Нет.
– Адрес отыщете в Интернете. Приезжайте в клуб завтра вечером, я буду вас ждать.
Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь.
Москва, Ленинградский проспект,
8 июня, среда, 22:22
– Я надеялся, что последние события заставят тебя хоть на время отказаться от этих глупых костюмов.
Князь Темного Двора терпеть не мог светлые наряды Сантьяги, нахально отвергающего привычный и милый навскому сердцу черный цвет. Белый, бежевый, светло-светло-серый, палитра тканей своевольного комиссара никогда не уходила в традиционную семейную мрачность, что вызывало понятное раздражение повелителя. И хотя результата недовольные замечания не приносили, князь не уставал их повторять.
– У некоторых человских племен именно белый цвет символизирует траур, – менторским тоном поведал Сантьяга.
– Планируешь сменить ДНК?
– Подумываю.
– Надоело быть навом? – удивился князь.
– Надоели мелочные придирки.
– Не забывайся!
– Яволь.
– Что?
– Я ответил на одном из человских языков, – объяснил Сантьяга. – Но диалект не местный, поэтому вы меня не поняли.
И присел на краешек стола.
В кабинете князя Темного Двора было… темно. И даже чуть больше, чем просто темно. Собственно, только тьма и наполняла помещение, истинные размеры которого не были известны даже Сантьяге. Тьма, тьма и тьма… Она клубилась и оставалась неподвижной, превращалась в дымку и обретала плотность каменных стен, проникала внутрь, изучая души гостей, или, подобно игривому щенку, вертелась вокруг. Тьма всегда была перед глазами посетителей и постоянно задавала один и тот же вопрос: тебе комфортно? И мало кто мог ответить на него утвердительно.
Вынести тяжесть концентрированной Тьмы дано не каждому…
Единственной в кабинете мебелью было простое деревянное кресло с прямой спинкой, на котором и восседал закутанный в черный плащ с капюшоном повелитель Великого Дома Навь. Но при появлении Сантьяги веселая Тьма всегда рисовала неподалеку от кресла тяжелый дубовый стол, на котором и устраивался комиссар.
Тьма знала, что князю вольная поза Сантьяги не нравится, но никогда не предлагала комиссару ничего другого. Тьма играла…
– Что ты нашел?
– В прошлом Харуги нет ничего подозрительного.
– Этого следовало ожидать.
– Но я должен был проверить.
– Ты должен найти убийцу.
– Подождите, я запишу… – Комиссар опустил руку в карман, словно собираясь достать блокнот, чем вызвал недовольное:
– Не юродствуй.
– Как скажете. – Сантьяга поерзал, удобнее устраиваясь на столе, и легко продолжил: – Алекс де Кантор тоже оказался чист. Я переговорил с Гуго…
– Поверил чуду?
– Почему нет? Сейчас мы плывем в одной лодке, рыжие мечтают изловить убийцу так же сильно, как мы.
– То есть ты убежден, что мы ловим одного преступника?
– На сто процентов.
Князь помолчал, после чего хрипло заметил:
– Преступник – чел, но три Великих Дома не могут его поймать. Это… унизительно. И я догадываюсь, кто мог устроить подобную пакость.
– Я стараюсь не забегать вперед – расследование еще продолжается.
– Ах да… Люд.
– Я уже рассказывал, что его убийство показалось мне странным. Я подкинул зеленым одну интересную идею, и, как выяснилось, помощь оказалась продуктивной. Воевода Ярина, милейшее, кстати, создание, любезно рассказала мне подробности личной жизни обер-воеводы Звонимира. Вам будет интересно – там такие страсти…
– Неинтересно.
– Понимаю. Вам ведь даже посплетничать не с кем.
Из-под черного капюшона донеслось угрожающее рычание.
– Тебя наказать?
– Вы уже наказали, предположив, что я не скорблю по Харуге, – холодно и очень жестко резанул Сантьяга.
По всем законам за этой фразой должен был последовать взрыв, но… Князь хрюкнул, неловко дернул правой рукой, вновь помолчал, после чего пробубнил:
– Не предполагал.
Так он извинился.
– В таком случае следует вернуться к делам, – буркнул Сантьяга. – Ярина рассказала, что два года назад обер-воевода Звонимир овдовел, после чего вторично женился на молоденькой и весьма красивой фее.
– Все дело в первой жене?
– Ее звали Катерина.
– Без разницы.
– Красивая и умная женщина, верная жена, прекрасная хозяйка…
– Я понял – сосуд достоинств.
– Какие могут быть достоинства у людов?
– С каких это пор ты стал таким категоричным?
– Пытаюсь вам понравиться.
– Сантьяга, – устало произнес повелитель Темного Двора. – Прошу последний раз: перестань ерничать.
– Хорошо. – Комиссар понял, что князь едва сдерживается, и отказался от легкомысленного тона. – Так вот, Катерина была завидной женой, за исключением одной мелочи: она не могла иметь детей.
– Звонимира это беспокоило?
– Полагаю – да.
– История становится пошлой, – просипел князь. – Обер-воевода убил жену?
– Люды проверили Звонимира «Поцелуем русалки» – он невиновен.
– Значит, новая супруга.
– Согласен.
– Люды ее проверяли?
– Нет.
– Преступление двухлетней давности ты раскрыл, молодец, но кто убил Харугу? Ее родители? Брат?
– И вот тут мы подходим к самому интересному: у Катерины была сестра по имени Елица. Однако теперь ее зовут иначе – Алиция фон Цюллер-Биллер.
– Дайкини, – мгновенно отозвался князь.
– Совершенно верно, – быстро подтвердил комиссар. – И вчера она прибыла в Тайный Город. Удивительное совпадение, не правда ли?
Ответа ему пришлось ждать почти минуту. Князь тихонько сопел, неподвижно сидя в неудобном кресле, тьма, превратившаяся в черную сметану, пробовала на вкус белый костюм комиссара, а Сантьяга внимательно изучал идеально ухоженные ногти. Освещение в кабинете было необычайно слабым, но настоящий нав чувствует себя во тьме, как рыба в воде.
– Ты проделал большую работу, – негромко произнес князь. – Жаль, что бессмысленную.
– Я так не думаю.
– Дайкини поклялись держать себя в руках.
– Все реки текут.
– То есть других зацепок у тебя нет?
– Увы.
Повелитель Темного Двора молчал еще некоторое время, тщательно обдумывая слова Сантьяги, после чего неохотно протянул:
– Я понял, зачем ты пришел и почему злил меня. Но ты не получишь того, что хочешь.
– Я не позволю старым договоренностям мешать расследованию убийства, – едва сдерживая гнев, прорычал комиссар. Его уши отчетливо заострились. – Харуга будет отомщен.
– Ты не совершаешь ошибок только потому, что я не позволяю тебе этого.
– Неужели?
– Ты не тронешь дайкини.
– Но…
– Не обсуждается! – Князь тоже умел рычать, и гораздо страшнее Сантьяги. – Мы дали слово.
– Убит Харуга!
– Добудь доказательства, – отрезал повелитель Темного Двора. – Когда у тебя появится нечто большее, чем умершая при странных обстоятельствах сестра, тогда и поговорим о разрыве старых обязательств. Тогда я разрешу тебе сделать с Алицией все, что захочешь. А до тех пор ты будешь относиться к дайкини так, как мы обещали.
Бизнес-центр «Северная Жемчужина».
Москва, Дмитровское шоссе, 8 июня, среда, 22:53
– «Вискарь атнасолотовый понтовый, крутостью сорок оборотов». – Марек вывел на монитор пузатую бутылку, украшенную соответствующей этикеткой, и с гордостью посмотрел на брата: – Что скажешь?
– Долго думал? – кисло осведомился Варек.
– Само пришло.
– Плохо пришло, – заключил Варек. – Не годится.
– Почему?
– Потому что пойло с таким названием только Красным Шапкам впаривать.
– А кому еще?
– Челам.
– Вот о них, платежеспособных, я и думаю, – перешел в атаку Марек. – Прикинь сам: все производители спиртного упирают на крутость, мол, хлебнул пивка или, там, водки, и давай подвиги совершать, как Геракл какой, да еще девчонкам нравиться. Все этого ждут, и всем это надоело. А мы выводим товар принципиально иной направленности. У нас все весело, доступно и прикольно.
– Односолодово.
– Атнасолотово, – поправил брата Марек.
– Детский утренник.
– Маркетинговый прорыв.
– Другие идеи есть?
Откладывать работу в долгий ящик братья Томба не стали, тем более что график Сиракуза дал сжатый. Вернувшись в контору – одна большая комната в унылом бизнес-центре на самой окраине Москвы, рекламщики немедленно занялись делами: Варек набрасывал план продвижения, а Марек придумывал концепцию. Два предыдущих замысла серьезный Варек уже забраковал, и такая же участь грозила новой идее.
– Ты сам хоть знаешь, чего хочешь?
– Много денег и прославиться, – не задумываясь, ответил Варек.
– А для этого мы должны придумать нечто особенное, – менторским тоном произнес Марек. – Неожиданное, прорывное.
– Для этого мы должны продать как можно больше дикарского пойла.
– Не такое уж оно дикарское и не совсем пойло.
– В смысле?
– Пока ты в туалет ходил, я поболтал с Сиракузой, и он намекнул, что сначала они займутся простым розливом. Оборудование, разумеется, установят, но виски будет доставлять в Форт «Транс Портал».
– То есть нам не будет стыдно за то, что мы рекламируем?
– На первых порах не будет.
– Это хорошо. – Деньги деньгами, но продвигать заведомую дрянь Варек не любил. – Так что с новыми идеями?