Молчуньи держались дольше, но им требовалось хотя бы негласное сотрудничество с парой региональных директоров, которые в ходе расследования могут либо проявить избирательную слепоту, либо свою мстительную природу. Для тех, кто собирался бежать в варварскую глушь даже фора в полчаса могла стать вопросом жизни и смерти.
— А вот сейчас у нас появился небольшой шанс минимизировать будущие потери, — зловеще объявила Ольга Кавендиш. — Аналитикам придется поработать внеурочно, да и поддержка суперкомпьютеров не повредит.
31
Для самой Флоры допрос выглядел совершенно иначе. С самых первых вопросов ей стало дурно и непонятно. Непонятно, отчего из нее рвутся какие-то странные ответы. Кто такая Глория Лиддел? Имя-прикрытие? Фальшивая личность? Рабочий псевдоним или же базовая биография, поверх которой кто-то записал новую память? Почему химия вырывает из нее именно этот ответ? И снова, снова, снова — отчего она вдруг узнала Карла? Может быть, его знала эта неведомая Глория, которая отодвинула Флору на второй план, позволяя избежать неудобных вопросов.
Девушка успела подумать, что стала свидетелем работы какого-то из защитных и недокументированных из соображений безопасности алгоритмов чипа, когда прозвучал вопрос про настоящее имя.
Защита, на которую уже начала надеяться полицейская, не сработала. Виновный в происшествии был определен моментально. Кто незадолго до этого возился с ее мозгами и чипом?
Из диалога корпоратов Флора сделала вывод, что ее временное и крайне неудачное спасение от медицинской блокировки Карлсон устроил из-за побочных эффектов взлома.
Локальный импринтинг, кажется так называл это состояние допрашивающий.
Точечный ожог от работавшего в нештатном режиме коммуникационного лазера еще чесался. Флора признавала, что окажись на месте Карла, вряд ли сумела бы так быстро разработать план.
И что с того, что закончилось пшиком — обычный человек, парализованный и без административного доступа к местной сети сумел сделать то, чего от него не ожидали. То, что это было сделано ради нее, могло будоражить воображение, если бы обстановка оказалась заметно спокойнее. Увы, поступок хоть и заслуживал уважения, раздражал повышением непредсказуемости, неопределенности, мешал планировать свои действия и предсказывать действия своих противников. Когда боевик выпустил в Карлсона иглу с той же химией, Флора мысленно усмехнулась. Вновь в одной лодке, в плену одной корпорации и одной интоксикации.
Было ли это ироничным разделением судьбы или нет, каким-то мистическим знаком, из разряда тех, о которых любили говорить различные сектанты? Девушка не задумывалась о таких вещах.
До того момента, как допрашивающий не начал задавать очень странные вопросы, а она — выслушивать произносимые своим же голосом ответы, которые казались ей страннее вопросов.
— Двенадцатого марта этого года вы посетили складскую площадку корпорации “Карфаген”, в портовом комплексе Логистического Союза?
— Да…
— Как назывался первый доклад первого дня конференции в Ясмине, на которой выступал Вячеслав Соловьев?
— Сравнительный анализ активности варолиевого моста методами предикативного моделирования чипов Itaka и Аррагон Электроникс.
— Одиннадцатого марта этого года вы были задержаны отделом внутренних расследований корпоративной полиции по обвинению в шпионаже в пользу Логистического Союза?
— Да…
— По результатам внутреннего расследования вы были оправданы и получили денежную компенсацию за беспокойство?
— Да…
— За что отвечает сигнал по первой дорожке сенс-камеры, работающей по протоколам серии Коринф?
— За контроль альфа-ритмов головного мозга.
Ответы на две трети вопросов, которые поступали из-под потолка, Флора узнавала лишь после того, как произносила их вслух. Вместе с этими ответами к ее мозгу словно подключались целые базы данных, что приводило девушку в растерянность. Точно ли это допрос? Или может, какой-то изощренный эксперимент над ее чипом и личностью?
Треть минуты девушка всерьез задумывалась, а не зовут ли ее Роза? Флора, как ассоциативная производная от Розы, являлось оперативным псевдонимом. Или настоящим именем? А оперативный псевдоним… Лиддел? Кавелье?
— Ваше пребывание под влиянием симуляции, в рамках которой производилось расследование длилось больше шестидесяти двух часов, включая сон и бессознательное состояние?
— Да…
— В таком случае, дорогая Глория или еще более дорогая Флора Найтингейл, как вы объясните свое посещение площадки “Карфаген Индастрис”? Как вам удалось оказаться в двух местах одновременно, если учесть, что и в том, и в другом случае у вас были взяты анализы генома и сверены системные данные индивидуального чипа?
Незадолго до того, как его задал голос с потолка, когда только-только прозвучали даты и ее утвердительные ответы, девушка задалась тем же вопросом.
Оба воспоминания казались в одинаковой степени настоящими, но только до тех пор, как ей предложили сверить две даты.
32
— Что скажешь, подруга?
Из-за того, что международную конференцию решили провести в реальном пространстве, выделив верхние этажи лучшего отеля Ясмины, приходилось общаться голосом и только голосом. На сетевые переговоры накладывалось суровое вето, за которым следило колоссальное количество безопасников.
Сильвия нахмурилась.
— Чуть опережая события, он — мой!
Валерия присела рядом и на антикварном диванчике двадцатого века моментально стало тесно. Молодая и крайне амбициозная девушка, совсем недавно ставшая директором центрального отделения “Карфаген Индастрис”, подминала под себя всё, до чего получалось дотянуться. Вот и с диванным пространством тоже вышла та же история.
— Опережая события… — чуть посмаковала на языке попавшееся словосочетание миз Барбат. — Что ты нашла в этом русском? Помимо его любопытных работ по методам конвертации органической памяти в аппаратные форматы, конечно. Старый, странный, застывший в паре шагов от гениальности.
Сильвия на миг растерялась. С одной стороны, слышать столь нелестную оценку мужчины, который ей нравился, было неприятно. С другой стороны, радовало, что Валерия ей не соперница. Она играла в другой лиге, с детства крутилась среди высшего руководства.
Если бы не стажировка в одном и том же медицинском центре, пути Барбат и Райзенор могли бы не пересечься. Две умные, но такие непохожие женщины ухитрились найти общий язык, выяснить сильные и слабые стороны друг друга, изобразить подобие дружбы, на девяносто процентов состоящей из чистого и неприкрытого прагматизма.
У Райзенор были связи среди квалифицированных пользователей и разработчиков медтехники, у Барбат — среди производителей и продавцов.
Они были полезны друг другу, но это состояние не могло продолжаться вечно. Когда Валерия заняла вакантное место в совете директоров “Карфагена” время совместных проектов подошло к концу.
— Я рада, что ты задала мне вопрос про Соловьева, — застенчиво улыбнулась Сильвия. — Приятно ощущать себя экспертом по русским асам в области нейроархитектуры. Или ты интересовалась как женщина?
На обзаведение семьей у Барбат вечно не находилось времени. Чтобы поддерживать в тонусе защитные свойства своей прошивки Валерии приходилось регулярно заводить краткие гетеросексуальные отношения, но до беременности не доходило ни разу.
— Старый, странный, — повторила Барбат. — Но потенциал в его разработках имеется. Если кто-то научится транслировать органическую память в аппаратную и наоборот, появится возможность стать лидером в образовательных технологиях. Скачал у высококачественного специалиста его опыт, конвертировал в софт и торгуй лицензией. Даже высокая стоимость загрузки окажется дешевле чем современное обучение. Время — деньги…
— Вячеслав говорил, что там возникает проблема сепарации опыта, — пожала плечами Сильвия. — Тут скорее семантика и семиотика, нежели нейрофизиология. Квалификация распределена по нейронным группам головного мозга и зависит от смежных активностей. Смыслы переплетены слишком тесно, чтобы распутать гордиев узел, который когда-то назвали корой головного мозга.
— Перекидывайте все оптом, — немного подумав, предложила Барбат. — А там уже немного эволюции и все в дамках. Как говорится, победит сильнейший.
— Диссоциативные расстройства личности лечатся, но какой ценой? Вячеслав говорит, что это тупиковый путь. Во время борьбы двух нейронных групп обе начинают с того, что отбрасывают лишнее.
— Побеждает тот волк, которого кормишь, — парировала Валерия. — Любой корпорации было бы интересно кормить внутреннего эксперта, а не внутреннего стажера.
— Разве кто-нибудь согласился бы на убийство своей личности ради того, чтобы в его теле и с его памятью ходил на высокооплачиваемую работу кто-то другой? — удивилась миз Райзенор. — Овчинка не стоит выделки.
— А у палки два конца, — поговоркой на поговорку ответила Барбат, вставая из-за стола. Перерыв между выступлениями на конференции был небольшим, да и подошла молодая директрисса к своей подруге уже в самом конце антракта. — Ты только подумай, сколько всего, за самый скромный прайс будут готовы сделать высококвалифицированные специалисты, если альтернативой будет загрузка в их мозг личности менее строптивого эксперта?
Сильвия представила, что такой выбор предлагают ей самой и почувствовала, как откуда-то изнутри подступает тихий ужас. Метод казался рабочим, требующим лишь небольшой доработки, но ни она, ни Вячеслав Соловьев никогда бы не согласились работать в указанном направлении.
— Моей корпорации была бы интересна эта перспективная технология, — добавила Валерия прежде, чем уйти к своим коллегам, обсуждать бюджет на следующий год. — Если что, вы с Соловьевым знаете, как меня найти.
На следующий день конференция в Ясмине подошла к концу. Больше эти две женщины друг с другом не встречались и даже не переписывались.
33
Не требовалось быть аналитиком или физиогномистом чтобы понять, насколько сильно Берта Уокерсон не любила совещания и всевозможную бюрократию. Даже виртуальный аватар, который больше, чем наполовину управлялся скриптами поддержки, а также действующим под прикрытием скриптов референтом, ухитрялся транслировать вовне свойственное миз Уокерсон недовольство бесполезной говорильней и жажду прямого действия.