Не знакомому со спецификой корпоративного устройства могло бы показаться удивительным, что за рутиной чисток и смены настроек сотен чипов женщины ухитрялись различать и запоминать множество деталей, которые сама Валерия предпочла бы надежно спрятать.
Каждый отдельный факт выглядел неприметно и безобидно, но вливаясь в десятки реконструированных моделей он делал их уже не столь нейтральными.
Вооруженные суперкомпьютерной экспертизой региональные директора “Карфаген Индастрис” потратили чуть меньше сорока минут, прежде чем наткнулись на что-то действительно необычное.
40
Сколько себя помнила, Флора не любила лук. Опция "без лука" в немногочисленных ресторанах и кафетериях, которые она посещала, была обязательным условием для выбора блюда.
Но попав в ситуацию, когда голос из-под потолка задавал ей вопросы, на которые её подсознание или скрытая личность отвечала за Флору, девушка впервые почувствовала себя на месте луковицы.
Жизнь Флоры расслоилась, перешла в странное состояние множественного числа — и психика полицейской с этим изменением не справлялась.
Дезориентацию она уже переживала. Память о том, что творилось совсем недавно, когда безумный головолом перебрасывался с ней бессмысленными репликами, была еще свежа. Ощущения того периода стали для Флоры чем-то вроде прививки — в них девушка нашла спасительное подобие.
Сумасшествие, вместе с намеками на какую-то двойственность и возможную утрату цельности, напоминали Флоре грязные и запрещенные во всем цивилизованном мире технологии изменения сознания. Кто-то пробовал подменить ее личность, не просто выставить какие-то руководящие алгоритмы или блоки.
На какое-то время Флора заподозрила в этом преступлении головолома по имени Карл. Вспышку яростной ненависти пришлось подавить усилием воли. Модель не сходилась.
Пребывание под допросной смесью делало полицейскую слабой, неспособной на быстрые движения и мелкую моторику. Но эффекты химии все равно отличались от того паралича, который устраивал гражданским “Пигмалион”.
Карлу досталась и блокировка чипом, а поверх неё, сохранявший невозмутимый вид и безупречность костюма мужчина угостил головолома порцией допросной смеси. Кроме того, Карл снял эффект медицинской блокировки, то есть по сумме проявлений был чуть ближе к союзникам, нежели противникам Флоры.
Стрелявший в полицейскую, оказался сильным. Он ловко подхватил Флору на руки и аккуратно положил на стол.
Девушка в это время отвечала на какой-то вопрос. Химия, которую запустили ей в кровь, препятствовала тому, чтобы жертва делала в один момент больше одного дела: либо вялые, но целенаправленные движения, либо ответы, которые ставили в тупик.
Расслоение внимание позволило Флоре отстраниться от происходящего, слушать свой голос и находить в памяти больше, чем одну цепочку биографических фактов.
Это было ненормально — как и все остальное, происходящее вокруг. В мешанине фактов и событий следовало разобраться, а Флора была единственным человеком, способным на приведение собственной памяти в порядок.
Проблема, о которой не подозревал мужчина, стоявший в углу и задававший вопросы сгенерированным голосом, состояла в том, что биографическими комплектами Флоры Найтингейл и Глории Лиддел воспоминания не ограничивались.
Луковица или капуста. Один слой под другим. История пряталась за историей, а попытки вспомнить события какого-то конкретного дня обретали некую фасеточность.
Кажется, несколько раз она даже видела себя со стороны — не прибегая к технике или зеркалам. В калейдоскопе жизней существовала ось, закономерность, правильность — то, что позволяло проживать один и тот же день в разных телах, с разным уровнем доступа, заботами, социальными связями и квалификацией, но при этом оставаться собой.
Флора попробовала сосредоточиться на том, чтобы вычислить общий знаменатель, который она сумела бы назвать собой. Должно было существовать некое истинное имя, а может волшебное слово, останавливающее калейдоскоп. Нечто, позволяющее самостоятельно выбирать из десятков жизней, а при необходимости переключаться с одного проживания на другое, как если бы непрерывность существования биологического тела напоминала один из каналов потоковой трансляции, одно из независимых окон расширенной реальности.
К сожалению, отстраненность от допроса была эфемерной. Каждый последующий вопрос словно поворачивал калейдоскоп множества личностей, поддерживая внутренний хаос, побуждающий давать ответ за ответом.
Такое положение раздражало Флору, заставляло напрягаться, порождало головную боль и злобные интонации в голосе.
Чем-то положение девушки походило на одержимость, когда одержимую тщательно фиксировали, а затем приступали к экзорцизму.
Экзорцизм! Флора вспомнила с чего стартовала линия ее рассуждений. Вспомнила всю последовательность вопросов, которые будто капли падали на нее с потолочных динамиков.
Похитители задавали правильные вопросы. Откуда-то составителю допросной модели было известно про то, что можно быть в двух местах одновременно, причем не по сети, не голограммой или дистантом.
В расслоении психики нашлись и положительные моменты, связанные с параллельными мыслительными потоками. Чаще всего данный прием требовал наличия специальной камеры, внутри которой обеспечивался тщательный медицинский контроль над всеми функциями организма. Сочетание органического с аппаратным допускало организацию многозадачности. Но если форсированный режим работы чипа обеспечивался поступлением энергии и дополнительным теплоотводом, органике требовался не только приток нейромедиаторов, но и средства контроля, не позволяющие нервной системе уйти вразнос.
Поймав крохотную паузу между вопросами Флора изучила фиксатор, который прижимал ее руку к столу. Догадка не обманула: похитители использовали дорогую модель.
Одна из параллельных биографий, с опытом разработок передовой медицинской техники, тут же подтвердила: с вводом в кровь каких-либо веществ такой фиксатор справится на ура. Место ввода веществ обезболит, дозировку проконтролирует, не позволит десятку разнородных соединений смешаться раньше времени. А все остальное умная медицинская техника операционного стола сделает.
Что стоило похитителям с самого начала зафиксировать тело и накачать его всем необходимым?
У Флоры был только один ответ на этот вопрос: на какой-то стадии план предполагал свободу ее перемещения, может даже использование “Пигмалиона”.
Но зачем? Мимо внимания девушки промелькнуло еще три или четыре вопроса. Она на них что-то ответила, не особенно сосредотачиваясь на собственном голосе.
Пришлось напрячь ослабленную химией волю и вызвать из памяти чипа некоторые официальные документы.
Разгадка лежала в спецификациях полицейского чипа. Обладая расширенным набором функций это устройство нуждалось в дополнительной защите.
Когда-то среднестатистического горожанина могли привести в бессознательное состояние десятком различных способов, оттащить в безлюдное место, а затем лишить чипа, чтобы перепрошить его и вставить следующему счастливчику. С тех пор аппаратное усиление перестало считаться роскошью, чипы привязали к генетическому коду, но это лишь изменило схему мошенничества.
Теперь, вместо похищения, чип перепрограммировали, вынуждая жертву подменяя какие-либо факты из ее биографии.
Зашел человек не в тот тупик, а вышел уже озабоченный проблемой возврата крупного старого долга, которого пару минут назад еще не существовало в природе.
Часть криминальных приемов, под предлогом обеспечения безопасности значимых данных благополучно позаимствовали корпорации и родственные им структуры, но проблема с хакингом личности до конца не ушла.
Блокировать выполнение полицейских команд если в крови обнаружены психоактивные вещества не стали. К тому моменту доказали свою эффективность, электронные наркотики, да и штатная деятельность полицейских предполагала частое применение средств для разгона сознания, которые если отличались от наркотических средств только формально, на уровне упаковки с дозировкой.
Однако, чтобы взломанные полицейские, в основном мужчины, не кидались командами ограниченного использования, разработчики предусмотрели какой-то секретный тест на идентичность личности, увязанный с какими-то хитрыми методами анализа ритмов головного мозга. И, сумев активировать “Пигмалиона”, Флора продемонстрировала, что в состоянии пройти этот тест.
По своей же воле, добровольно, помогла коварным похитителям!
Девушка не нахмурилась только в силу расслоенности сознания. Даже охватившая Флору злость не распространялась на мимические реакции, хотя лабораторная техника, возможно, все равно считывала ее чувства неведомыми методами.
Меня препарируют, разбирают на мельчайшие детали чтобы оцифровать и повторить тот же эффект на других людях, догадалась Флора.
Отвратительное чувство. Лучше бы меня перепрошивали или насиловали.
41
Наверное, им стоило как-то оформить свои отношения. Два высококвалифицированных специалиста в своих областях, они слишком много времени уделяли работе.
Сильвия порой задумывалась о том, чтобы обзавестись общей квартирой, но не представляла как будет складываться общий быт и немного опасалась, что более частые встречи могут что-нибудь испортить в осторожных отношениях с нейроархитектором.
Да, они встречались и даже регулярно спали друг с другом, но не переступая той незримой черты, за которой уже начиналась семья.
Соловьев, которого она все чаще и чаще называла Славкой, радовался ее успехам, но с той конференции в Ясмине больше не представлял публике никаких своих работ.
— Ты была права.
Сильвия вздрогнула, предчувствуя серьезный разговор. Неизвестно как, но со Славкой она обладала какой-то формой интуиции, определяя важность предстоящих реплик — то ли по интонации, то ли по тому, как Соловьев напрягался и глядел вдаль, а не на то, что поблизости.
— Я часто бываю права, — вздохнула Сильвия. — О чем ты сейчас?