– Что это у вас? – спросил он хрипло. – Опять какое-то происшествие?
Гилкрайст выпрямился во весь рост.
– А вас-то как сюда занесло, Барнс?
– Увидел свет в море – розовый свет – и подумал: что-то здесь не так. Добежал до гавани, но ваш катер уже успел отчалить. Другой лодки у меня не было. Вот и пришлось следовать за вами вдоль берега.
Один из моряков службы береговой охраны как раз спустился вниз. Он встал рядом с Барнсом, глядя на нас с любопытством.
– Произошло еще одно убийство, Барнс, – сказал я. – Подобное тому, что случилось прошлой ночью. На этот раз жертва – Мэгги Хиллман.
– Мэгги? – пораженно воскликнул Барнс.
– Попросите офицера подняться с вами на пост как можно быстрее и позвоните Суини. Скажите, пусть немедленно направляется сюда.
– Но…
– Немедленно! – оборвал его я.
После чего сержант и моряк поспешили исполнить указание с надлежащей быстротой и в полном молчании. Когда они удалились, мы с Гилкрайстом надежно привязали ялик к пристани. А потом стояли и смотрели на него, не говоря ни слова.
Нечто странное, смутное ощущение какого-то движения на берегу у нас за спинами заставило меня обернуться. Мне сразу же показалось, что я заметил шевеление в темноте, как будто у основания пирса кто-то пытался спрятаться.
– Эй, кто там? – крикнул я.
Ответа не последовало. И, внимательно вглядевшись в совершенно пустынный участок пляжа, я пришел к выводу, что со мной сыграло злую шутку разыгравшееся воображение.
Между тем Гилкрайст склонился ближе к фонарю, тщательно стараясь не прикоснуться к нему.
– Весьма изобретательно, – пробормотал коллега. – Его прибили гвоздями к банке, а внутри установили какую-то защиту вокруг свечи, чтобы при качке от ее пламени не вспыхнула бумага фонаря. – Он усмехнулся, и в его голосе зазвучали нотки почти профессионала. – Как я и предполагал, это убийство выглядит еще более демонстративным, чем первое. То же положение тела со сложенными руками и закрытыми глазами. Но на этот раз драматизма добавляет использование лодки, одиноко дрейфующей по морю.
– Но нога, – сказал я, – нога, свисающая через борт. За каким чертом ему это понадобилось? Еще одна деталь постановки? Новый театральный элемент?
Пока я говорил, Гилкрайст направил луч своего фонарика на обнаженную ногу Мэгги.
И мы оба сначала застыли в изумлении, а затем одновременно вскрикнули от ужаса. Потому что на ноге было видно нечто, чего посреди морской качки и окружавшего мрака поначалу не заметили.
Увы, но я оказался прав. Свешенная через борт нога оказалась столь необходимым убийце финальным элементом постановки, от которого мороз продирал по коже.
Мы могли бы догадываться о чем-то подобном, заподозрить это в первый же момент, когда увидели свет фонаря. И все равно оказались совершенно не готовыми к увиденному. И шок, к которому примешивались ужасающие воспоминания об убитой Нелли Вуд и о давно почившей миссис Кейси, оказался силен, как удар между глаз.
Гилкрайст указывал туда пальцем, хотя в жесте не было никакой нужды.
На голом бедре Мэгги, примерно в шести дюймах над коленом виднелась крупная круглая родинка.
И она была пугающе четко обведена почти правильным алым кругом.
XIV
Мы с Гилкрайстом продолжали стоять на небольшой пристани. Вскоре к нам присоединился Барнс с известием, что инспектор Суини уже находится в пути сюда из Халинга.
Безумие нового преступления было очевидным. Но я, привыкший воспринимать убийства как действия, имеющие свои причины, совершенно непроизвольно начал анализировать устрашающее событие в свете того, что нам было известно о бедняжке Мэгги.
Я снова отметил про себя, что и Нелли, и Мэгги числились в подружках Бака Валентайна. Быть может, неизвестный убийца избрал их своими жертвами не как случайных девушек, а потому что вынашивал ненависть к любым особам женского пола, связанным с Баком? Я вспомнил о странной озабоченности, проявленной мистером Митчеллом по поводу спасателя, и о его злобной, свойственной скорее старым девам, неприязни, полной яда и злобы, к любым проявлениям сексуальности со стороны подчиненных ему женщин. Это можно считать вопросом принципа, но уж очень экстравагантного.
Я подумал и о той роли, которую сыграла Мэгги в трагедии прошлой ночи, обеспечив Баку алиби. Не могла ли она солгать, потому что увлеклась спасателем и хотела защитить его? Что, если все-таки Бак убил Нелли и, зная ненадежность показаний Мэгги, опасаясь, что правда может открыться в ходе более тщательного расследования, решил избавиться от второй девушки тоже, пока Суини своими уловками не принудил ее признаться во лжи?
Наконец в темноте раздались голоса, и уже минуту спустя Суини с помощниками направились по пирсу в нашу сторону. Инспектор был резок и крайне взвинчен. Мы показали ему лодку с жертвой убийства, рассказав всю историю с самого начала. Он слушал с нескрываемым раздражением, бормоча себе под нос:
– Ради всего святого, почему мы не смогли предотвратить этого? Две девушки за две ночи. Две за две ночи!
Но и раздражительность, в которой ощущалось все же частичное признание собственной ответственности, не помешала ему взяться за дело с привычной эффективностью. Он раздал указания подчиненным, а сам стал напряженно наблюдать, пока судебный медицинский эксперт, Гилкрайст и я проводили осмотр тела.
Как и Нелли Вуд, Мэгги была задушена обрывком оконной веревки, наброшенной на шею и с силой стянутой узлом. Она, по всей вероятности, тоже не имела возможности заметить напавшего на нее человека и попытаться бороться за жизнь.
Длительное пребывание тела на пропитанном солью морском воздухе затруднило точное определение времени наступления смерти. Мы сошлись на том, что это произошло полтора или четыре часа назад. Это означало, что убийство могло быть совершено сразу после ужина, или незадолго до того, как мы увидели свет в море с края старого погоста.
Я располагал информацией, что Бак имел обыкновение оставлять свою лодку в небольшом заливе, находившемся между выступом кладбища и «Головой монаха». Мэгги либо сама пришла туда, либо ее заманили в ловушку. Ее убили, тело поместили в лодку с фонарем, после чего пустили плыть по воле волн. Но и момент выбрали тоже не случайно. Случись отлив, и ялик унесло бы гораздо дальше в открытое море.
– Он сумасшедший, – сказал Суини. – Теперь в этом не приходится сомневаться. Уложить тело несчастной девушки в лодку, прибить фонарь к банке и пустить лодку по волнам так, чтобы свет еще долго был виден с берега на многие мили вокруг. Ни один человек в здравом уме не пошел бы ни на что подобное. Это настолько безумно, что пугает намного больше, чем рядовое убийство.
– А еще эти родинки, – добавил Гилкрайст.
И благодаря его краткой фразе мне вдруг пришло на ум нечто очевидное с самого начала.
Родинка Молли украшала ее щеку, и ее мог видеть каждый. Но вот у Мэгги родинка располагалась в шести дюймах над коленом. Насколько я знал, Мэгги не отличалась особой спортивностью и никогда не выходила на пляж в купальнике. Кто мог знать о том, что у нее есть родинка на ноге? В самом деле, кто?
Только тот, кто был с ней по-настоящему близок. К примеру, любовник. Я снова вернулся к размышлениям о Баке.
Люди инспектора закончили осмотр лодки. Они собрались около командира и вели разговор о том, как лучше доставить труп в Халинг для вскрытия. Гилкрайст, естественно, отправлялся с ними. Поскольку Суини продолжал считать меня полуофициальным членом следственной бригады, он предложил и мне присоединиться ко всем. Но я отказался.
У меня сложилось убеждение, что гораздо больше шансов обнаружить нечто интересное не в морге, а ближе к дому, на сравнительно коротком участке берега.
Группа мужчин двумя шеренгами двинулась по пирсу в сторону пляжа, неся белые носилки с останками несчастной Мэгги Хиллман. Пожелав им доброй ночи, я вышел на пляж, но повернул в направлении «Головы монаха», расположенной дальше гостиницы.
Я мог только представить себе, какая паника воцарится в Мысе Талисман, когда жители узнают о втором убийстве, значит, где-то рядом бродит на свободе смертельно опасный маньяк. Мне тоже было неспокойно, но волновался не за себя, разумеется, а только из-за Дон. Мне стало неприятно осознавать, что убийца Нелли и Мэгги мог находиться в близком окружении моей дочери. Вот уж поистине не та компания!
Я знал, что Суини захочет, чтобы мой отъезд был отложен до того, как дело будет раскрыто. Похоже, в таком случае не смогу сам увезти Дон отсюда. Но ей следовало непременно уехать. И я начал обдумывать возможные места, где моя девочка окажется в полной безопасности. У тетушки Мейбл, например. Конечно, она уже стара, одряхлела, у нее вздорный характер, и все же…
Я успел совершенно забыть о смутной фигуре, которую, как мне показалось, заметил в темноте на пляже рядом с пирсом поста береговой охраны. Но сейчас, когда подошел к «Голове монаха» и выступу берега вдалеке от отеля, какое-то шестое чувство подсказало мне, что сзади кто-то движется, ступая во мраке мягко и почти бесшумно.
Я резко развернулся. Теперь при свете звезд отчетливо видел мужчину, спешившего догнать меня.
– Кто и какого дьявола… – начал я.
Уже почти бегом мужчина приблизился вплотную.
– О, добрый вечер, доктор Уэстлейк. Мне так и показалось, что это вы.
Даже при тусклом освещении я не мог не узнать восковое лицо и по-женски покатые плечи мистера Ашера.
Не слишком дружелюбно заметил:
– То-то мне померещилось, что видел кого-то на берегу, когда мы только причалили. И вы что же, дожидались меня все это время?
– Да, да, я вас ждал. – Он пошел рядом, стараясь не отставать. – Я… Видите ли, мне хватило ума не влезать в ход официального расследования. Но меня снедало любопытство. Вот и затаился до того момента, когда у меня появится надежда поговорить с вами с глазу на глаз и расспросить.
– Расспросить о чем?