– Согласно Блэйку, – сказал Джо, – Паркер был на Последней Стоянке Кастера.
Белая Сова забрал у него «Журнал» и принёс его с собой в Канаду. Там он достался Блэйку, и он спрятал его в свой сундук. Это всё? Был ли у Белой Совы череп, который разыскивал Блэйк?
– "Виндиго" прозвучало двадцать лет спустя, – сказал Роберт. – Судя по свидетельствам со стоянки Всемогущего Голоса, вдова Белой Совы пропела завещание "великого знахаря" своему сыну. Она умоляла его не допустить, чтобы «Виндиго» попал в руки белым. Железное Дитя сбежал и устремился через прерии. Блэйк, отправленный, чтобы привести его обратно, исчез. Рядом с телом Железного Дитя не было обнаружено никакого черепа.
– Всё? – сказал Джо. – Что вело Железное Дитя к Скалистым горам?
– Безумие, – сказал Роберт. – Он гнался за мифом.
– Железное Дитяти был охвачен психозом "Виндиго". Симптомы были описаны членами его собственного племени. Если верить доктору Рюрику, это умственное расстройство свойственно исключительно индейцам. Юноши кри думали, что дух помогает им во время вещих снов, видения вызывались изоляцией, постом и медитацией. Железное Дитя думал, что Виндиго, будучи его духом-помощником, желает, чтобы он доставил череп чудовища. Рюрик говорит, что известно семьдесят задокументированных случаев. Это классический пример того, как миф порождает психозное поведение.
– Железное Дитя устремился к Скалистым горам, чтобы доставить «Виндиго» домой, – сказал Джо. – Он был весь во власти желания стать Виндиго. Так? А что заставило Блэйка так плотно висеть у него на хвосте?
– Он был параноидальным шизофреником, – ответил Роберт. – Это очевидно из его "коллекции трофеев". Блэйк прослужил в Северо-западной конной полиции двадцать три года. Он поступил в неё инспектором и исчез в этом же самом звании.
Множество раз он соглашался остаться в поле, всегда ради охоты на людей и всегда охотясь в одиночку. Теперь мы знаем, почему.
– Нашёл ли Блэйк череп, отнёс ли его к пику и погиб во время землетрясения 1897 года? – спросил Джо. – Неужели инспектор тоже гонялся за мифом? Он заполучил трофей от отца и сына. У него был настоящий сдвиг на почве коллекции. Принесла ли ему его странность – или сумасшествие – счастье?
– Я нашёл "Журнал", – сказал Роберт, – и показал его тебе. Ты связал челюсть с гигантопитеком. Напоминающий по форме австралопитека, череп поместил Виндиго на ветви гоминидов.
– Хорошо, – сказал Джо. – Так к чему же мы пришли?
– Жёлтый Череп – Виндиго, – сказал Роберт.
– Виндиго – Виндиго-Маунтин, – сказал Джо.
– Следовательно, Жёлтый Череп – Виндиго-Маунтин.
– Гигантопитек связан с Жёлтым Черепом.
– Гигантопитек связан с Виндиго.
– Следовательно, гигантопитек связан с Виндиго-Маунтин.
– Почему это должно интересовать фармацевтическую компанию? – спросил Роберт.
– Потому, что компания надеется на то, что миф является правдой.
Русский приколол факс к карте и положил их на стол.
– Что означают китайские иероглифы в левом нижнем углу?
– "Для экспедиции", говорит Эрик.
Джо показал на буквы "Г С П К", написанные на карте.
– ГСПК – это сокращенное название гормона, снижающего потребление кислорода. Это химическое вещество, вырабатывающееся нашим мозгом. Окисляясь, вещества выделяют тепло, снабжая нас энергией. Лишнее тепло рассеивается кожей, охлаждая организм.
С течением времени кожа теряет свои охлаждающие способности. Если бы у нас не было другого способа регулировать теплообмен, наш мозг вскоре бы погиб. ГСПК замедляет процесс окисления. Некоторые говорят, что этот процесс определяет биологический возраст. Мы платим молодостью за то, чтобы выжить.
– Какое это может иметь отношение к Виндиго-Маунтин? – спросил Роберт.
Джо пожал плечами, подняв руку.
– Предоставь это мне.
ВЗАИМОСВЯЗЬ
Ванкувер
10:23 пополудни
Они начали свои поиски с 1979 года, с первого дня Мэрдока на судейском кресле, затем просмотрели все его дневники и расписание заседаний. В расписании были депортационные слушания каждого дня, а также комнаты, куда допускались чужие. В расписании не было указано, кто сидел в каждой из комнат, поэтому для того, чтобы найти нужного судью, Кэрол пришлось заглядывать в "Приложение А".
Сопоставление его с расписанием не гарантировало того, что судья слушал данное дело, так как если судья увязал, остаток его списка переносился в комнату, где работа заканчивалась раньше. Такие изменения были записаны в "Приложении Б". – 13 декабря, – сказала Кэрол, подавляя зевоту. – Максвелл разбирал Кроуфорда и Фан Ван До… Нет, погоди секунду. Дело Фана было перенесено в другую комнату.
Цинк окинул взглядом схему, разложенную на полу, и сверился с дневником.
– Мэрдок тем утром защищал Уолтера Снагга. – 12 декабря, – сказала Кэрол, перелистывая страницу. Она согнулась в кресле над расписанием, покоящимся у неё на коленях. – Максвелл разбирал дела Труа, Лещука и Трунь Мин Ба.
Цинк сверился с дневником и со схемой рядом с кроватью.
– Мэрдок вылетел в Оттаву за Жозе Сильвой. – 11 декабря, – сказала Кэрол, снова зевая. – Максвелл занимался Хлючником, Хо Хинь Хоунем, Кесслером и Цалгиновым.
– Конечно, было бы легче, – сказал Цинк, – если бы Мэрдок записывал судебные заседания. Тогда мы смогли бы отличить депортации с одного взгляда.
– С меня достаточно, – сказала Кэрол. – Я просто валюсь с ног – так хочу спать.
Как насчёт джакузи, а затем забраться в постель?
Цинк пометил, до какого места он дошёл в дневнике, и скатал схему.
– Последний в списке, по-моему, – тухлое яйцо, – сказал он.
Кэрол разглядывала себя в зеркале ванной комнаты, пока Цинк чистил зубы.
– Мои сиськи уже не такие, как у восемнадцатилетней, – заметила она.
– Значит, тебе не восемнадцать лет, – сказал он, закрывая рот. – По мне, так они выглядят чертовски хорошенькими.
– Мне кажется, начинают отвисать, – сказала она, поворачиваясь боком.
Цинк подошёл к ней сзади, обхватывая обе груди.
– Эта беда поправима. – Он поцеловал её в шею.
– Мне больше не свистят так часто, как раньше. И лучшие мужчины проходят мимо, не обращая на меня никакого внимания.
Чандлер пожал плечами.
– Мне казалось, ты осуждаешь подобное поведение.
– Так оно и было, – возразила она. – До тех пор, пока это не прекратилось. Тогда я начала задумываться над тем, что что-то со мной не в порядке.
– В жизни существуют две трагедии, – сказал он. – Одна – это не получить того, кого выбрало твоё сердце. Другая – это получить его.
Она подарила ему ответный поцелуй.
– Мой философ.
– На самом деле это Оскар Уайльд.
Они вышли из ванной, пересекли гостиничный номер и легли в кровать.
– Свет оставить или выключить? – спросил он.
– Выключи.
Ветер снаружи завывал, словно баньши, которого облили кислотой, в то время как внутри они держали друг друга в объятиях, защищая от бури. Мачты судов в Коэл-Харбор звенели такелажем, переваливаясь на приливных волнах.
– Вчера возле бассейна я слыхала, как девочка-подросток сказала своей маме, чтобы та втянула живот. Один взгляд на лицо её матери сказал мне всё. – Мой живот и так втянут, – ответила она. Вокруг бассейна были и другие женщины с пористой кожей, покрытые морщинами и складками. Я задумалась над тем, как они позволяют себе дойти до такого состояния? Затем я заметила двадцатилетнюю девицу, глядящую на меня с таким же самым выражением. Теперь, когда я смотрю на себя в зеркало, я вижу, что всё на полдюйма ниже, чем обычно должно быть.
– Ты преувеличиваешь.
– Не слишком. Ты видел Джейн Фонда в последние годы? Эти жилы на её шее? И посмотри на усилия, которые она прилагает, чтобы противиться возрасту. Я не готова к тому, что время убегает от меня.
– Даже король Канута не может задержать прилив. В прошлом году в моей школе была встреча выпускников. Четверо из нашего класса уже скончались. Один из них скончался, занимаясь подготовкой встречи! У нашего президента теперь сияющая розовая лысина, потеснившая волосы к самому затылку. Пришло время признать, что мы больше не молоды. Большинству из нас следовало бы прочесть "Портрет Дориана Грэя".
– Я держусь за мечту, – сказала Кэрол, – что однажды утром я проснусь и обнаружу, что я – это больше не я. Временами мне страшно взглянуть жизни в лицо.
Часто я думаю: "Как долго мне осталось?" То, ради чего я поступила в Бюро, давно исчезло. А как быть с той частью меня, которая хочет иметь детей и свой дом? Я не хочу закончить одинокой старой ведьмой, стучащейся в небесную дверь.
Цинк нежно провёл пальцем вниз по её лбу. Он скользнул по её носу, коснулся губ и вокруг подбородка опустился к горлу.
– Я не могу отвести рук времени, но я могу облегчить твои опасения. Выходи за меня замуж, Кэрол, и я отпугну их прочь.
Она приподнялась на локте.
– Это идёт от твоего сердца?
Он подтянул её голову к своим губам и зашептал в ухо:
Когда в превратностях судьбы и глаз людских Оплакиваю я свой жалкий жребий, К глухим вздымая небесам свои рыданья, И, глядя на себя со стороны, кляну свой фатум, Желая быть похожим на того, Кто счастьем более обласкан, Иметь его осанку и иметь друзей, как он, Владеть искусством, как вот этот, И кругозором, как вон тот, И это меньшее, чего бы мне хватило;
И вот, себя за эти мысли презирая,
Случалось думать мне о том – и естество моё Тогда, подобно проблеску зари над опустевшею землёю, У врат небес слагало гимны – Что память о любви такое мне даёт богатство, Что предложенье поменяться с королём Отверг бы я с презрительной усмешкой.
– М-м-м-м, – промурлыкала она, садясь на него верхом и позволяя ему скользнуть внутрь себя. – Кто это?
– Ты знаешь. Двадцать девятый сонет.
– А ещё какие-нибудь ты знаешь?
– А ты готова слушать всю ночь?
– Дело в том, сэр, – сказал Сэмюэль Джонсон 19 сентября 1777 года, – что когда человек знает о том, что будет повешен на следующую ночь, это замечательно помо