Я начала подозревать, будто сделала неверный шаг, будто попросила чего-то, что Джемилю не хочется давать, а мне вряд ли захочется получить.
— Не будь ты таким мудаком, когда мы сюда приехали, Джемиль, я бы не стала настаивать.
— Но... — начал Джемиль.
— ...но я никогда не пасую, и перед тобой не стану.
— Ни перед кем, — тихо сказал Джейсон.
И был прав.
— Если я откажусь, это будет вызов с моей стороны, — сказал Джемиль.
— Отлично, но помни — второй раз это может кончиться не так удачно.
Он кивнул:
— Я вижу пистолет.
— Тогда мы друг друга поняли, — сказала я.
— Мы друг друга поняли, — согласился он.
И двинулся ко мне. Глаза его сохраняли еще странный оттенок желтого.
— Только без фокусов, Джемиль.
Он мельком оскалил зубы:
— Я делаю то, что ты сказала, Анита.
Зейн встал за мной, положив мне руки на плечи, но предоставив свободу движений. Черри прижалась сзади к ногам, никто из них не отодвинулся. Я посчитала это хорошим знаком и надеялась, что не ошиблась.
Очень осторожно Джемиль тронул кончиками пальцев мое лицо.
— Если бы мы были на людях, это было бы вот так.
Он нагнулся, будто собирался меня поцеловать. Так оно и оказалось. Мягкое касание губ, пальцы все еще держали мое лицо. Когда Джемиль отодвинулся, глаза его были все того же сочно-желтого, почти золотистого цвета. Непривычный цвет на фоне темной кожи.
Я просто стояла столбом, слишком ошеломленная, чтобы сообразить, что делать. Ни леопарды, ни Джейсон не вопили о нарушении правил, значит, Джемиль делал то, что я его заставила. Наверное. Если бы это был Джейсон, я бы заподозрила попытку украсть поцелуй, но Джемиль в такие игры не играл.
Его ладони по-прежнему держали мое лицо.
— Но сегодня это будет не на людях. Между собой, когда никто не видит...
Он не закончил фразу, а просто снова наклонился надо мной.
Его язык пробежал по моей верхней губе.
Я отдернулась.
Он опустил руки.
— Анита, ты читала книги о волках. Я — подчиненный волк, просящий внимания доминанта.
— Именно так щенята выпрашивают еду, — сказала я. — Между двумя взрослыми волками ритуал состоит в лизании и легком покусывании доминанта подчиненным.
Джемиль кивнул.
— До меня дошло, — сказала я.
— Приветствие, которому я пытаюсь тебя научить, — это наш вариант рукопожатия. Вы оба одновременно подставляете лица. Больше похоже на поцелуй.
— Покажи, — попросила я.
Он снова наклонился ко мне, но в этот раз не стал трогать рот. Он потерся щекой о мое ухо, и все его лицо погрузилось в волосы у меня за ухом. При этом движении мое лицо оказалось в его волосах. Заплетенные косичками, они были на ощупь грубыми и мягкими одновременно.
Джемиль сказал прямо мне в волосы:
— Надо погрузить лицо в волосы и понюхать кожу.
Он сунул лицо мне в волосы почти до корней. Я слышала его дыхание. Оно было почти горячим.
Я попыталась сделать то же, но мне пришлось приподняться на цыпочки, упираясь одной рукой в грудь Джемиля для равновесия. Зейн отодвинулся от меня, и я другой рукой оперлась на плечо Джемиля. Косички облегчали задачу добраться лицом до кожи. Они раздвигались тоненькими веревочками.
Я слышала запах распрямителя волос, одеколона, а под этим всем был запах Джемиля. В момент, когда я ощутила его, меня окатило волной силы, и это не была сила Джемиля. Вдруг я узнала, что Ричард сидит на кровати, обняв мать. Я ощущала его, будто стояла рядом с той же кроватью, но я была за несколько миль от него и рядом с другой кроватью. Мы вдохнули густой теплый запах кожи Джемиля, и сила Ричарда обрушилась на меня маршем мурашек по коже. Джемиль отдернулся прочь, не снимая руки с моих плеч. Ноздри его затрепетали.
— Ричард. Я чую запах нашего Ульфрика. Откуда?
Зейн прижался ко мне сзади, потерся лицом о мои волосы. Черри свернулась у моих ног в позе зародыша.
— Она ваша лупа. Связана с вашим Ульфриком.
Джемиль отступил от меня, и что-то очень похожее на страх выразилось у него на лице.
— Она не может быть связана с Ричардом. Она не ликои.
Я шагнула к нему, и Зейн у меня за спиной опустился на колени. Черри отпустила меня, ее руки неохотно соскользнули с моих ног. Они вдвоем обнялись, прижались друг к другу.
Я глянула на них:
— Что с вами?
— Я видел уже, как ты вызываешь силу меток, но не касался тебя, когда ты звала силу Ульфрика. Это как прилив.
Черри только смотрела огромными глазами на бледном лице.
— А то я не знаю, — сказал Джейсон из своего угла, обняв свою голую грудь, потирая ладонями плечи, будто от холода. Но ему не было холодно.
Я снова повернулась к Джемилю:
— Я связана с Ричардом. Не такая связь, как у него с другими ликантропами, но все же связь.
— Ты — человек-слуга Жан-Клода, — сказал Джемиль.
Я терпеть не могла это название, но оно было точным, во всяком случае, технически.
— Да, это так, как и Ричард — волк, отвечающий за зов Жан-Клода.
— Он не может звать нашего Ульфрика как собаку. Ричард не станет отзываться на каприз вампира.
— И я тоже, — ответила я. — Иногда мне кажется, что Жан-Клод откусил от нас обоих больше, чем может проглотить.
Дверь домика распахнулась — без стука, без предисловии, и вошел Ашер, неся на руках Натэниела, завернув юношу в снятый с себя пиджак. Видны были только босые и бледные ноги.
Я рванулась вперед:
— Что случилось?
Ашер положил Натэниела на кровать и вытащил из-под него пиджак. Другой одежды на Натэниеле не было. Он попытался свернуться в клубок, но Ашер не дал ему, придержав ноги, чтобы Натэниел лежал спокойно.
— Не шевелись, Натэниел.
— Больно!
Голос был сдавленный, искаженный страданием.
Я склонилась у кровати, потрогала его лицо. Он смотрел на меня выпученными глазами, видны были белки. Из открытого рта донесся слабый стон. Руки Натэниела вцепились в простыни, будто ему надо было за что-нибудь схватиться. Я дала ему руку, и он ухватился за нее так, что пришлось ему напомнить, чтобы не раздавил.
— Извини, — еле слышно произнес он, и спина у него выгнулась, тело задергалось. Вообще-то вид его голого тела должен был бы меня смутить, но сейчас я слишком испугалась, чтобы смущаться. На груди Натэниела кровоточили порезы, но они казались неглубокими. Ничего такого, чтобы могло дать такую боль.
Черри бросилась в ванную. Я и не знала, что медсестре может стать плохо при виде больного.
— Чья это работа? — спросила я.
— Это послание нам от местных вампиров, — ответил Ашер.
— Что за послание?
Натэниел дернулся, ухватился второй рукой за мою руку. По его лицу покатились две медленные слезы.
— Они меня все спрашивали, зачем мы приехали. — Он мотал головой, и я увидела что-то у него на шее. Освободив одну руку, я убрала эти длинные рыжеватые волосы и осмотрела шею. На гладкой коже виднелся укус вампира. Укус был чистый, аккуратный, но кожа вокруг чуть темнее, чем должна была быть.
— Это кто-то из вас? — спросила я.
— Я брал у него кровь из локтевого сгиба, — ответил Ашер. — Это работа Колина.
Натэниел обмяк, спазм — или что это было — прошел.
— Я им сказал, что мы приехали выручать Ричарда. Я им говорил правду, одну только правду. — Он снова сжал мою руку, глаза его зажмурились, будто снова накатила боль. Через несколько секунд он открыл глаза, и пальцы его разжались. — Они мне не верили.
Черри вышла из ванной, попыталась мягко, но решительно отстранить меня с дороги, но Натэниел не выпускал мою руку. Черри сумела лишь сдвинуть меня к изголовью кровати. Так он мог держать меня за руку, но я уже не мешала Черри действовать. Она стала исследовать раны на груди. Пусть она очень робка, настолько, что кажется ненадежной, но стоит появиться раненому, и в дело вступает совсем другая Черри. Сестра Черри, адская панкуха в кожаных шмотках — это ее тайная личность.
— Есть в этом домике аптечка первой помощи? — спросила она.
— Нет.
— У меня в домике есть, в чемодане, — сказала Черри.
— Я принесу. — Джейсон бросился к двери.
— Стой! — велела я. — Джемиль, пойди с ним. Хватит на сегодня одной жертвы.
Со мной никто не стал спорить — впервые. Вервольфы пошли к двери, Дамиан посторонился, давая им дорогу, потом закрыл за ними дверь и прислонился к ней. Глаза его были сплошной зеленью, как изумрудный огонь. Бледная кожа начала приобретать прозрачность, как бывает у вампиров, когда похожесть на человека начинает им изменять. С младшими вампирами это бывает от сильных эмоций: похоти, страха, гнева.
Я посмотрела на Ашера — он казался... нормальным. Просто стоял поодаль, красивое и трагическое лицо пусто и непроницаемо. Такое выражение лица бывало у Жан-Клода, когда он что-то скрывал.
— Я думала, что Колин должен либо напасть на нас в открытую, либо оставить нас в покое, — сказала я. — Про такой хреновый поворот никто ничего не говорил.
— Это было... неожиданно, — сказал Ашер.
— Ладно, попробуй объяснить.
Дамиан отодвинулся от двери, крадучись, пошел в комнату. Движения его были напряжены от злости.
— Они его мучили, потому что им это нравится. Они вампиры, но пили они не только кровь.
— Что ты хочешь сказать, Дамиан?
— Они питались его страхом.
Я перевела глаза с его горящего лица на спокойное лицо Ашера, снова посмотрела на Дамиана.
— Ты имеешь в виду — в буквальном смысле?
Дамиан кивнул:
— Та, что меня сделала вампиром, тоже была такая. Она умела питаться страхом вместо крови. Много дней подряд могла внушать ужас и тем существовать, а потом неожиданно брала кровь. Но она не просто питалась — она устраивала бойню. Возвращалась покрытая кровью, скользкая от крови. И заставляла меня... — Голос его пресекся. Он глядел на меня, и глаза его были как зеленое пламя, будто сила проедала орбиты его глаз. — Я ощутил это, когда мы увидели Колина. Я учуял. Он такой же, как она. Ночная ведьма, мора.