Фургон был большой, черный и зловещий, вроде тех, в которых приезжают на место преступления серийные убийцы в телефильмах. И в жизни тоже серийные убийцы, бывает, ездят в фургонах, но предпочитают цвета бледные с ржавыми пятнами.
Джемиль вел машину, мы с Черри сидели рядом с ним на переднем сиденье, багаж и все остальные — позади. Я думала, Черри попросит меня сесть в середину, потому что я дюймов на пять ниже ее, но она не попросила. Она просто влезла в фургон, села в середину, подобрав длинные ноги выше приборной доски.
Дорога была отлично вымощена, почти без ухабов, и если затаить дыхание, то два автомобиля могли бы разъехаться, не оцарапав друг другу краску. Деревья обступили дорогу с обеих сторон. Но с одной стороны проглядывал манящий провал, с другой стороны — каменистая земля. Я предпочитала смотреть на землю. Деревья были достаточно густы, чтобы создавать иллюзию безопасности, но потом расступились, как большой зеленый занавес, и вдруг стало видно на много миль. Иллюзия исчезла, и стало ясно, насколько мы высоко. Конечно, не серпантин в Скалистых Горах, но вполне хватит, если фургон вылетит за обрыв. Падать с высоты — одно из самых нелюбимых мною занятий. В обивку я не вцеплялась, как в самолете, но я в душе человек равнин, а не гор, и была бы рада оказаться в долине пониже.
— Тебя забросить в полицейский участок или сначала в пансионат? — спросил Джемиль.
— В полицию. Ты сказал — «пансионат»?
Он кивнул.
— Сельская жизнь? — спросила я.
— Слава богу, нет, — ответил он. — Удобства внутри, кровати, электричество — все путем, если ты не особенно придираешься к интерьеру.
— Не сверхмодное заведение?
— Вот именно.
Черри сидела между нами неподвижно, сложив руки на коленях. Я заметила, что она не пристегнулась. Моя мать была бы сегодня жива, если бы была пристегнута, и потому у меня на этом месте пунктик.
— Ты не пристегнулась, — сказала я.
Черри покосилась на меня.
— Тут и без того тесно, так еще и ремень будет давить.
— Я знаю, что ты вполне переживешь полет через ветровое стекло, — настаивала я, — но заживление таких повреждений взорвет твою легенду.
— А я должна изображать человека? — спросила Черри.
Хороший вопрос.
— Для местных — да.
Черри без дальнейших споров пристегнулась. Леопарды-оборотни выбрали меня своей Нимир-ра всем сердцем. Они так рады были, что у них нашелся защитник, пусть даже всего лишь человек, что ворчать им и в голову не приходило.
— Ты зря мне не сказала, что мы будем сливаться с фоном. Я бы оделась по-другому.
— Ты права, надо было сказать. — На самом деле мне самой только сейчас пришло в голову.
Дорога спустилась вниз, где местность сходила за равнину. Деревья стояли так густо, что могли вызвать клаустрофобию. Земля все еще полого выдавалась, напоминая, что едем мы по подножию гор.
— Нам подождать тебя возле участка? — спросил Джемиль.
— Нет, ребята, вам лучше там не светиться.
— А как ты попадешь к пансионату? — спросил он.
Я покачала головой:
— Не знаю. На такси?
Он посмотрел на меня — очень красноречиво.
— Такси в Майертоне? Вряд ли.
— А, черт, — сказала я. — Ладно, отвези нас к пансионату. Я потом возьму фургон и вернусь в город.
— С Джейсоном? — спросил Джемиль.
— С Джейсоном, — кивнула я. И посмотрела на него. — Ребята, что это вы так меня окучиваете? Мы все знаем о возможных проблемах, но что-то вы чертовски осмотрительны. — Я села прямее и вгляделась в профиль Джемиля. Он смотрел на дорогу так сосредоточенно, будто жизнь его от этого зависела. — Что вы от меня скрываете?
Джемиль включил поворотник, пропустил грузовик и свернул налево, между еще более густыми деревьями.
— С заездом в пансионат будет дольше.
— Джемиль, что, черт возьми, происходит?
Черри постаралась уйти в сиденье, но при ее модельном росте, да еще и на среднем сиденье, невидимой стать трудно. Они оба знали что-то, чего не знала я.
— Черри, а ну-ка, выкладывай.
Она вздохнула и села чуть прямее.
— Если с тобой что-нибудь случится, Жан-Клод нас убьет.
— Не поняла? — нахмурилась я.
— Сам Жан-Клод приехать не может, — пояснил Джемиль. — Это было бы началом военных действий. Но он за тебя беспокоится и сказал нам, что если тебя убьют, и он сможет это пережить, то убьет нас. Всех.
Он говорил, не отрывая взгляда от дороги, и свернул на проселок такой узкий, что ветви скрежетали по бортам фургона.
— Всех — это кого?
— Всех нас, — повторил Джемиль. — Мы — твои телохранители.
— Я думала, ты телохранитель Ричарда? — удивилась я.
— А ты его лупа, его подруга.
— Если ты настоящий телохранитель, то двоих охранять не можешь. Можно охранять лишь одного за раз.
— Почему? — спросила Черри.
Я посмотрела на Джемиля. Он промолчал, поэтому ответить пришлось мне.
— Потому что нельзя принять на себя пулю, направленную второму лицу, а это и есть работа телохранителя.
— Это и есть работа телохранителя, — повторил Джемиль.
— А что, ты думаешь, кто-то собирается стрелять в Аниту?
— Пуля — это метафора, — пояснил Джемиль. — Но это не важно. Что бы там ни было: пули, ножи, когти — их принимаю на себя я.
Он подрулил к широкому гравийному развороту и просторной поляне. Там стояли белые маленькие, похожие на коробки домики, будто «Мотель-6» порезали на кусочки. Неоновая вывеска сообщала, что перед нами «Пансионат Голубой Луны».
— Анита — наша Нимир-ра. Это она должна защищать нас, а не наоборот.
А она верно говорит. Черри и Зейна я выбрала не за их искусство телохранителей, а за то, что они были не против поделиться кровью с вампирами. Даже среди леопардов-оборотней мало кто соглашался на донорство. Они вроде бы считали, что служить кровавым коктейлем для вампов — это еще хуже, чем секс за деньги. Я не была уверена, что разделяю их точку зрения, но заставлять их я бы не стала. Я ведь сама не даю свою кровь, хотя и сплю с живым мертвецом.
— Нет, спасибо, — сказала я. — Но я могу сама о себе позаботиться.
Я открыла дверцу, но Джемиль протянул руку и поймал меня за локоть. Его пальцы были очень темны на моей бледной коже. Я повернулась и посмотрела на него — отнюдь не дружелюбно.
— Отпусти.
— Анита, послушай меня, пожалуйста. Ты одна из самых крутых людей, которых я встречал в жизни. И ты самая опасная человеческая женщина из всех, что я видел вообще.
Его рука сжалась настолько, что я ощутила ее невероятную силу. Этот парень мог бы поднять слона на вытянутых руках, если зверь не будет слишком дергаться. А уж мою руку раздавить — запросто.
— Но ты — человек, а те, кто против тебя, — нет.
Я поглядела на него пристально. Черри сидела между нами неподвижно, полуприжатая его телом.
— Джемиль, отпусти мою руку.
Его пальцы напряглись. Синяк останется огромный.
— Анита, на этот раз не лезь вперед или из-за тебя погибнем мы все.
Джемиль вытянулся через сиденье, перегнулся через Черри. Я сидела на краешке, задница повисла в воздухе. Ни он, ни я не имели хорошей опоры. И держал он меня за середину предплечья — не лучшее место для хватки.
— Вы, мохнатенькие, всегда забываете, что сила — это еще не все. Плечо рычага — это ключ.
Он нахмурился, явно озадаченный. Рука его сжалась так, что еще чуть-чуть — и серьезная травма.
— Анита, тебе со мной не справиться.
— И что я должна сделать? Сказать «дядя»?
Джемиль улыбнулся:
— Ладно, скажи «дядя». Признай, что в этот единственный раз ты не можешь сама себе помочь.
Я оттолкнулась от сиденья, вываливаясь из фургона, и вдруг получилось, что Джемиль пытается удержать полный вес моего тела, схватившись одной рукой за предплечье. Моя рука выскользнула у него из пальцев, я свалилась, вытаскивая нож из-за спины и не пытаясь устоять. Правой рукой я потянулась к браунингу, но знала, что не успею. Я верила, что Джемиль не собирается меня убивать. Мы оба блефовали. Если это не так, то мне предстояло погибнуть.
Джемиль бросился поперек сиденья, протягивая ко мне руки — он тоже верил, что я не снесу ему голову. Что у меня есть пистолет, он знал, но действовал со мной, как с оборотнем, который знает правила. Из-за мелочей друг друга не убивают. Поругавшись, можно пустить друг другу кровь, но убивать — нет.
Почти в лежачем положении я располосовала ему руку. На его лице отобразилось мимолетное удивление. О третьем моем клинке, о том, какой он длинный, Джемиль ничего не знал, а резаная рана — это прежде всего шок. Он отдернулся, будто его потянули сзади, но никого там не было. Просто сработала быстрота его реакции.
У меня хватило времени встать на колено до того, как Джемиль вспрыгнул на капот фургона, пригнувшись, как хищник — каковым он и был. Ствол браунинга уже смотрел на него. Я встала, медленно, дуло не шелохнулось, глядя точно в центр тела Джемиля. В такой позе ситуация не улучшилась — стоя я стреляла не лучше, чем лежа, но почему-то мне надо было встать.
Джемиль глядел, но не пытался меня остановить. Может быть, он боялся — не пистолета, но самого себя. Я его ранила, вся белая одежда была забрызгана кровью. Все его тело дрожало от желания покрыть разделяющие нас футы. Он был зол, а до полной луны оставалось всего четыре ночи. Наверное, он бы меня не убил, но проверять это на практике у меня не было соблазна. Шею сломать он мог мне одним ударом. Да вообще череп мог бы раздавить как яйцо. Все, не будем рисковать.
Я направила на него ствол одной рукой, другой все еще сжимая нож.
— Не надо, Джемиль. Очень не хотелось бы терять тебя из-за такой глупости.
С его губ сорвалось рычание. От одного только звука волосы у меня на шее встали дыбом.
Остальные тоже вышли из фургона — я ощутила движение.
— Никому не лезть! — приказала я.
— Анита, — произнес Джейсон очень спокойно — без поддразнивания, без шуточек. — В чем дело, Анита?
— Спроси вот у этого мачо.