Как любил говорить Хок, — “Правильно подготовленный воин уже выиграл схватку ещё до своего появления”. А Фишер любила повторять: “Если сомневаешься, схитри”.
Хок и Фишер начали свою случайную и совершенно неофициальную инспекцию с главного тренировочного зала на втором этаже. Огромное открытое пространство с обилием света, падающего через множество круглых окон. Ни в одном из окон Древа не было стекла, только отверстия в дереве. Но каким-то образом Древо всегда было прохладным летом и уютно тёплым зимой. Это было замечательно, потому что никто и никогда не был настолько глуп, чтобы разжечь огонь внутри Тысячелетнего Дуба. За исключением кухни на первом этаже. Там повара часто бормотали, что им всё время кажется, будто за ними кто-то наблюдает. Когда темнело, лампы проливали безопасный серебристый свет ложного огня.
Роланд Безголовый Топорщик отвечал за обучение владению оружием. Высокий человек, изначально, надо полагать; трудно сказать наверняка теперь, когда у него больше нет головы. Голова его была аккуратно отсечена, чуть выше плеч, а в тунике, которую он носил, не было отверстия для шеи. Роланд был крупным и грузным, одни мускулы, и с такими мощными руками, что он мог раскалывать грецкие орехи в локтях (для других людей; сам он их не употреблял). На нём была кожаная броня со стальными шипами, обработанная до эластичности, гладкая, как ткань, поверх функциональных гетр, и старые потертые сапоги со стальными носками. У него были большие руки, солдатская осанка, и он был настолько внушительным, что от него просто разило мужественностью. У него был глубокий, рокочущий, властный голос. Никто точно не знал, откуда он взялся, хотя люди придумывали очень тревожные и даже неприятные варианты. Может, у Роланда и не было головы, но он всё видел и всё слышал, и абсолютно ничто не проходило мимо него. Непревзойдённый с массивным боевым топором в руках, Роланд был терпеливым, требовательным и очень опасным наставником, который никогда не переставал добиваться от своих учеников лучшего результата. Чего бы это ни стоило.
Некоторые говорят, что он сам отрубил себе голову…
Многие колдуны и ведьмы на протяжении многих лет проводили обширные, хотя и тщательно скрываемые, тесты на Роланде Безголовом Топорщике. С безопасного, как они надеялись, расстояния. Они были уверены, что он не призрак, не лич, не гомункул и не один из десятков других маловероятных существ. Но кем или чем он был на самом деле..? Никто не имел ни малейшего понятия. Даже Хок Фишер; а если и знали, то молчали. Ужасно много людей спрашивали Роланда, прямо в лицо… но это всегда были разные ответы на один и тот же вопрос. Роланд всегда старался сказать этим людям именно то, что они не хотели слышать, чтобы они ушли и перестали его беспокоить.
Администратор просил каждого нового Хока и Фишер избавиться от Роланда, потому что тот не подчинялся приказам Администратора и, как известно, делал очень болезненные и разрушительные вещи с учениками, которые его разочаровывали. Обычно за неправильное отношение… Администратор постоянно указывал на то, что Роланд Безголовый Топорщик до смерти пугал студентов и большинство сотрудников Академии, а все Хоки и Фишеры в свою очередь говорили одно и то же: что это лучшая из возможных причин держать Роланда при себе. Потому что если студенты могли противостоять ему, они могли противостоять кому угодно. И надо отдать должное: Роланд действительно подготавливал первоклассных войнов. Все они были полны правильного героического настроя.
Хок и Фишер стояли в конце тренировочного зала, чтобы убедиться, что все ученики стараются изо всех сил, а потом кивнули Роланду. Тот сделал короткое движение плечами, давая понять, что может кивнуть в ответ. (Однажды Хок провёл рукой по пространству над плечами Роланда, где должна была находиться голова, чтобы убедиться, что там действительно ничего нет. Роланд позволил ему это сделать, а потом сказал: “Никогда больше так не делай”. Все волоски встали дыбом на шее Хока, и он решил, что больше не испытывает любопытства по этому поводу).
Ученики попарно дуэлировали в размеченном коридоре, тяжело ступая ногами по деревянному полу, нанося удары и великолепно парируя. Столкновение стали со сталью было странно приглушённым, словно древесина Тысячелетнего Дуба поглощала часть звука, чтобы показать своё неодобрение такому количеству стали, здесь внутри.
Хок и Фишер неторопливо шли по длинному извилистому коридору, ведущему в лабораторию алхимика, когда раздался внезапный и очень громкий взрыв. Пол задрожал под их ногами, а дверь в лабораторию сорвало с петель, она пролетела через весь коридор и врезалась в дальнюю стену, а через открытый дверной проём повалил чёрный дым. Затем последовали вопли, крики и довольно много нецензурной брани. Алхимик плохо переносил неудачи. Чёрный дым очень сильно вонял, в воздухе висела чёрная гарь.
Хок вдохнул дым полной грудью, прежде чем смог остановиться, и на мгновение крошечные ярко-розовые феи закружились у него над головой, распевая высокими голосами очень наводящую на размышления песню о ком-то по имени Сингапур Нелл… Хок решительно тряхнул головой, и розовые феи исчезли, одна за другой. Последняя из них подмигнула и поцеловала его. Феи действительно могли на время появиться. Алхимик мог делать удивительные вещи с нестабильными соединениями.
— Я вижу, наш Алхимик всё ещё усердно вкалывает, — торжественно произнесла Фишер, отбивая одной рукой чёрный дым, который медленно клубился в воздухе, а затем быстро всасывался в открытый проём коридора.
Древо могло позаботиться о себе само, хотя Алхимик испытывал его терпение чаще других. — Он всё ещё пытается превратить свинец в золото? Я постоянно говорю ему, что если золото станет таким же доступным, как свинец, то оно будет стоить не больше, чем свинец; но он меня не слушает. Я думаю, что всё дело в азарте.
— Хотя он удивительно хорошо готовит, сказал Хок. — Полагаю, вся эта возня с зельями даёт ему представление о том, как правильно сочетать ингредиенты… Ему всё ещё запрещено посещать кухни Древа?
— Верно, сказала Фишер. — Из-за этого его пирога с макаронами я просидела в клозете несколько часов.
— Он был очень вкусным, — сказал Хок.
— Странно, но это не заставило меня чувствовать себя лучше, — сказала Фишер.
— Это избавило тебя от икоты.
— Только потому, что мне было страшно.
Хок глубоко вдыхал последние остатки чёрного дыма. — Я чувствую запах… серы, мандрагоры и… это кардамон? Тебе это о чём-нибудь говорит?
— Это значит, что нам придётся ещё раз серьёзно поговорить с ним, — сказала Фишер. — Я не против, чтобы он взорвал свою лабораторию, потому что Древо всегда поглощает ущерб и убирает за ним, а Алхимик всегда возвращается… но это сильно выбивает из колеи студентов.
— Он не так часто устраивает разрушительные взрывы, как раньше, — сказал Хок. — А вот рефлексы студентов от этого только улучшаются. Они могут увернуться, укрыться и выпрыгнуть из окна Академии быстрее, чем кто-либо другой.
— Но когда он ошибается, это чревато последствиями, — сурово сказала Фишер. — И родители очень не любят, когда их любимых отправляют домой в закрытом гробу, потому что мы не смогли найти все части.
— Ты преувеличиваешь, — сказал Хок.
— Только чуть-чуть!
— Ладно, ладно. Мы заскочим к нему надолго, чтобы сказать своё веское слово. Но только потому, что я ненавижу писать письма с извинениями родственникам студентов.
Алхимик был не в настроении выслушивать нотации. Поэтому Хок сбил его с ног и сел на него, в то время как Фишер очень строго отчитала его, пока он не согласился, что они правы, а он не прав, и не могли бы они позволить ему подняться сейчас, так как ему ещё нужно потушить несколько новых очагов.
Хок и Фишер шли по длинным, извилистым коридорам Древа, поднимаясь и спускаясь по лестницам в зависимости от настроения, заглядывая в любую комнату, которая привлекала их внимание, и даже в те, которые изо всех сил старались не привлекать. Все потолки Древа были удивительно гладкими и полированными, хотя никто никогда их не полировал и не натирал. Древо само о себе заботилось. Тот, кто изначально вырезал внутреннюю часть Тысячелетнего Дуба, проделал отличную работу. Согласно современной научной теории, Древо позволило этому случиться и, возможно, даже сотрудничало в этом процессе, поскольку трудно представить себе кого-то достаточно могущественного, чтобы навязать свою волю Тысячелетнему Дубу. Всевозможные колдуны пытались, но едва-едва, потому что некоторые колдуны просто не могли противостоять вызову, и обычно всё заканчивалось головной болью, которая длилась несколько дней. Было слышно, как один из них жалобно причитал: “Проклятье, Древо реальнее нас!” Пока кто-то не отвёл его в сторону, чтобы он хорошенько полежал, накрыв глаза влажной салфеткой.
По последним представлениям, Древо позволило сделать в себе дупло, потому что ему было одиноко и хотелось, чтобы его заняли, для компании. Эта теория вызывала беспокойство только в том случае, если о ней слишком много думать, поэтому большинство людей старались не думать об этом. Многие люди жили внутри Тысячелетнего Дуба и использовали его для разных целей на протяжении многих лет. Древо не делало различий. Первоначально Хок и Фишер нашли Древо заброшенным и покинутым и просто поселились в нём. Древо, должно быть, одобрило их, потому что никто не остаётся надолго в Древе, если оно их не одобряет. Они либо улетают со свистом, либо вообще не уходят, и никто никогда их больше не видит. Все сходятся в одном: Древо, безусловно, бодрствует и осознаёт происходящее в своей собственной древней древесной манере. Несколько глубоко мистических типов утверждают, что могут разговаривать с Древом, но только после того, как проглотят поистине героические порции местных грибов.
Первоначально Хок и Фишер основали свою Академию Героев в подземелье, полном сокровищ, которые они привезли с собой из Лесного Королевства. Предположительно украденных. Даже после стольких лет в Академии оставалось более чем достаточно средств для поддержания её существования, к которым добавлялись щедрые пожертвования благодарных выпускников. Предположительно, дань. Первый Хок всегда говорил, что ученики должны получать всё необходимое для развития своих талантов, независимо от их предыдущего происхождения. Первая Фишер утверждала, что он говорит это только для того, чтобы можно было использовать слово — irregardless.