период, когда общество возлагает на них обязанности и ответственность за то, что они оставят после себя. И дело здесь не только в степени участия молодых граждан в производстве материальных благ. Этот вопрос очевиден сам по себе, ибо человек не может быть бездельником, он не человек вне труда. Без труда нет общества, есть стадо. Без труда общество погибнет. Но оно погибнет и тогда, когда на смену родителям будут приходить нерадивые, ленивые дети. Государство актом гражданского состояния объявляет молодым людям их ответственность за будущее общества и берет под охрану каждую свою ячейку.
И очень часто сложнейшую обязанность по воспитанию детей в семье выполняет мать. Сложнейшую потому, что нет готовых формул воспитания, нет и не может быть одинаковых детей - у каждого свой характер, у каждого малыша свое большое человеческое достоинство. Не для красного слова говорят, что не та мать, что родила, а та, что воспитала. И счастлив тот, кто испытал материнскую ласку, кого согревало тепло родительского очага, кому пели колыбельные песни и перед сном рассказывали сказки про Ивана-царевича и красавицу княжну. На долгом и тернистом пути жизни в трудные минуты с нежной грустью вспоминаются счастливые годы детства, оттаивает душа и разглаживаются морщинки.
Мои раздумья прервал голос Тамары, спрашивавшей, как же все-таки я чувствую себя в роли мировой знаменитости. Одним словом ответить было, конечно, трудно.
Я мог бы сказать просто: чувствую себя отлично, но сейчас этот ответ меня не удовлетворяет. Не удовлетворит он, видимо, и тех, кто задал этот вопрос. От меня хотят чего-то другого...
Я не хочу в чем-нибудь упрекнуть этого корреспондента: он, возможно, задал мне стереотипный вопрос, который ставил всем без разбору - и боксеру, выигравшему первенство мира, и человеку, упавшему с крыши двадцатиэтажного дома и чудом оставшемуся в живых...
В одной из моих любимых книг о герое-летчике Маресьеве, потерявшем в начале войны обе ноги и на протезах продолжавшем сражаться с фашистами, есть рассказ о допросе военных преступников в Нюрнберге.
Допрашивали Геринга.
Обвинитель спросил его: «Признаете ли вы, что, предательски напав на Советский Союз, вследствие чего Германия оказалась разгромленной, вы совершили величайшее преступление?»
Геринг глухо ответил: «Это не преступление, это роковая ошибка. Я могу признать только то, что мы поступили опрометчиво, потому что, как выяснилось в ходе войны, мы многого не знали, а о многом не могли и подозревать. Главное, мы не знали и не поняли советских русских. Они были и останутся загадкой. Никакая самая хорошая агентура не может разоблачить истинного военного потенциала Советов. Я говорю не о числе пушек, самолетов и танков. Это мы приблизительно знали. Я говорю не о мощи и мобильности промышленности. Я говорю о людях, а русский человек всегда был загадкой для иностранца...»
Казалось бы, что может быть общего в признании Геринга и в вопросе западного корреспондента? И, тем не менее, общее есть. То, что осталось загадкой для Геринга, остается загадкой для многих иностранцев и по сей день, иначе они не задавали бы подобного вопроса, иначе мы не слышали бы сегодня от некоторых западных генералов и высокопоставленных чиновников угроз в адрес Советского Союза и советского народа. И это непонимание, если так можно сказать, сути советского человека, непонимание наших взглядов, идей и целей вредит прежде всего тем, кто не хочет вас понять.
Полет космического корабля «Восток-2» был всего лишь итогом напряженной работы многотысячного коллектива, рабочих, инженеров, ученых, вложивших свои знания и труд в создание первых в мире космических кораблей. Мне выпала завидная, но отнюдь не столь уж значительная роль, если сравнить ее со всем объемом работы, проделанной уже известными и пока еще не известными героями труда. Поэтому стать в позу «звезды» - это значит умалить, принизить успехи тех, чьи заслуги неизмеримо выше моих.
Готовясь к полету, мы не думали о подвиге. В противном случае мне не доверили бы полет, а я не имел бы морального права быть космонавтом-2. Мы все это понимали сердцем и готовились только к работе - к непреложному и главному условию нашей жизни.
Конечно, мы знали: встретят нас с почетом. Но чтобы была такая грандиозная встреча - нет, откровенно говоря, об этом и не помышляли, ибо, повторяю, не считали свой полет выше того, что сделали ученые и техники, создавшие космические корабли.
В нашей стране подвиг - это сама жизнь. Всмотритесь в нее, перелистайте историю Отечественной войны - эту летопись ежедневного, ежечасного, ежеминутного подвига наших соотечественников. Вспомните комсомольца Александра Матросова, закрывшего грудью амбразуру и своей смертью принесшего победу на крошечном участке фронта; летчика-коммуниста Николая Гастелло, направившего подбитый штурмовик в танковую колонну фашистов, вместо того чтобы выброситься с парашютом; солдат Брестской крепости; героев-партизан, погибших от пыток в гестапо, но не назвавших товарищей по борьбе за Родину. Разве они совершали подвиги ради собственной славы? Мы преклоняемся перед советским врачом Борисом Пастуховым, впрыснувшим себе вакцину чумы, прежде чем применить ее на больных; мы завидуем мужеству советского врача Леонида Рогозова, который сделал сам себе операцию аппендицита в сложных условиях антарктической экспедиции.
Иногда я размышляю обо всем этом наедине с собой и спрашиваю: а смог бы я такое сделать? На ум всегда приходит один ответ: «Постарался бы сделать все, что в моих силах...»
За время, промелькнувшее между полетом «Востока-1» и «Востока-2», в нашей стране произошли большие события. Мы узнали новую Программу нашей партии, цель которой - построение коммунизма. И мы всем сердцем приняли ее и выполним во что бы то ни стало. И это будет тоже подвиг. Подвиг, но чей? Иванова? Петрова? Гагарина? Главного конструктора? Титова?.. Это будет подвиг всего советского народа, народа, живущего по великому закону коммунизма: человек человеку - друг, товарищ и брат.
Бросившись под поезд, чтобы спасти ребенка, и, по счастью, выскочив из-под колес невредимым, наш человек в худшем случае шлепнет шалуна по одному месту, отведет его к родителям и пойдет своей дорогой, не думая ни о вознаграждении, ни о сенсации. Так он воспитан, наш соотечественник.
Награды Родины ко многому обязывают
Для меня же самой большой наградой за полет явилось Постановление Центрального Комитета Коммунистической партии о принятии меня в ее ряды до истечения кандидатского, по сути дела, испытательного срока... Когда дома развернул газету и прочитал Постановление ЦК - от волнения чуть не заплакал... Этого я не ждал, об этом даже не смел мечтать!..
Я горжусь тем доверием, которое оказали мне партия, мой народ, и, если народ считает, что я его оправдал, я счастлив.
Могуч человеческий разум, разум пытливый, вооруженный знаниями, разум, умеющий наблюдать, анализировать и решать...
Ради этого пойдут в космос новые корабли.
Хорошо сказал об этом конструктор первых ракетно-космических систем академик Сергей Павлович Королев.
«С берега Вселенной, которым стала священная Земля нашей Родины, не раз уйдут в еще не изведанные дали советские корабли. И каждый их полет будет великим праздником советского народа и всего человечества - победой разума и прогресса».
Зарубежные встречи
Главы правительств и государств, встречая меня, выражали чувства восхищения достижениями советского народа в освоении космоса - в Народной Республике Болгарии
После полета в космос мне пришлось еще и еще раз поглядеть на нашу планету, но теперь уже не с космической, а с нашей, земной высоты. Посыпались многочисленные приглашения побывать в гостях у друзей: Германской Демократической Республики, Социалистической Республики Румынии, Монгольской Народной Республики, в странах Юго-Восточной Азии. Почти месяц мы были в Индонезии, Бирме и Демократической Республике Вьетнам. Вскоре в составе делегации Академии наук СССР я полетел в США, где работал Международный конгресс по мирному использованию космического пространства. В сентябре 1962 года мы посетили Югославию и Болгарию.
Главы правительств и государств, встречая меня, выражали чувства восхищения достижениями советского народа в освоении космоса - в Социалистической Федеративной Республике Югославии
Впечатлений от этих поездок так много, что им можно посвятить отдельную книгу. Я же расскажу на этих страницах не обо всех поездках и далеко не обо всех впечатлениях, которые взволновали меня и запомнились. Тот теплый прием, который оказали нам во многих странах, убеждает в том, что у нас очень много братьев, единомышленников и искренних друзей.
В Германскую Демократическую Республику мы прибыли в дни, когда республика решила положить конец провокациям реваншистов из Западной Германии и закрыла границу между Западным и Восточным Берлином. В те дни в Германской Демократической Республике все были полны решимости защищать свои права и жили одной мечтой - мечтой о мире.
Когда кортеж машин нашей делегации проезжал по одной из улиц Берлина, мы увидели старика, который долго бежал за нашей машиной. Должно быть, он пережил не одну войну и, возможно, не одного сына потерял в их огне. Видимо, ему нелегко было бежать, хотя наша машина двигалась совсем медленно, но он бежал, махал флажком и кричал всего два слова: «Мир - дружба!», «Мир - дружба!».
Главы правительств и государств, встречая меня, выражали чувства восхищения достижениями советского народа в освоении космоса - в Германской Демократической Республике
Там, в Берлине, да и в других городах, нас встречало наряду с взрослым населением много детей. Одна западноберлинская газета в те дни писала, что Титова в ГДР встречают только дети, рассчитывая тем самым задеть не только нас, но и немецких друзей из ГДР. Видимо, они не понимали, что дети- «индикаторы» жизни и как раз по ним можно судить, чем живет народ той или иной страны. В ГДР действительно много детей, и это первое свидетельство того, что люди хотят жить в мире, мечтают о спокойном и прекрасном будущем. И было очень радостно видеть улыбающихся, счастливых ре