— Я слышала твое имя. Что станет с нами, Аорг?
— Вот этого мне знать не дано. Я призван заботиться о тебе пока не умру или твой путь не станет безопасным. Пусть не тревожит тебя, что я стар: моих сил еще хватит сразиться с героем. К тому же я не так глуп, хотя много болтаю. — Рассмеявшись, он вызвал улыбку у дочери Тимора.
Возле гранитных ступеней лодка уткнулась в берег, укрывшись потертым солдатским плащом и приняв часть поклажи, Ардея вряд ли походила на девушку знатную родом. Опустив голову, отягощенная кожаной сумой она семенила за гордо шествующим стариком, будто стыдливая служанка. От района дымящего гончарными мастерскими они вышли к ветхой стене, стоявшей со времен Мемфийской войны или уж никак не меньше полутора тысяч лет. Здесь прочную кладку пока не успели разобрать на строительный камень, и им пришлось подниматься в гору. Дальше была совсем другая Аттла: за дворами пришлых из Кемма уже не встречалось ровных мощеных улиц или богатых домов с мраморными портиками и ухоженными садами; по склонам оврага паслись стада пушистых овец, крепкие от солнца и ветров дети резвились у ручья. От быстрой ходьбы, привычной старому легионеру, Ардея скоро устала, вид ее стал еще более жалкий. Она еле успевала за ним, спотыкаясь на камнях, перекладывая с руки в руку тяжелую ношу. Но когда Аорг оглядывался, ей удавалось встретить его улыбкой и чуть ускорить шаг.
Минуя миртовую рощицу, они вышли к какому-то жилищу, темневшему в сени высоких деревьев. Стены, сложенные из грубых порфировых глыб замшели, местами поросли бурой травой, но дочь Тимора почему-то ощутила себя здесь вполне уютно. Она остановилась у арки с толстыми, как лесные дубы колоннами и признала:
— Мне нравится здесь, Аорг. Вокруг чудный покой, шелест листьев и только небо среди них.
— По крайней мере, за этими стенами ты не будешь несчастна и одинока, как в святилище Атта.
Они вошли, поднялись по скрипящим ступеням наверх. Заходящее солнце проникало сквозь узкие окна, и роспись стен казалась свежей, почти живой. Ардея, сбросив душный плащ, опустилась на ложе, потом спохватилась, достала сверток и развернула шелк. Венок из голубого металла с пылью разноцветных камней засиял в ее ладонях.
— Голубая Саламандра аоттов… Все-таки ты не рассталась с ней, — Аорг взял украшение, любуясь дивностью форм и разглядывая с разных сторон. — Твоя мать боялась даже дотрагиваться до нее. А ты, как я слышал, в эту вещь влюблена.
— Жрецы Атта тогда нашептали ей будто в диадеме колдовство аоттов. Она слишком верила им и, если бы не Арум, непременно избавилась от нее. Только я не допускаю, чтобы аотты, тем более все семь домов Ланатона могли желать зла моим предкам. Смотри, она похожа на волшебный цветок. А так, — Ардея повернула диадему ловя на грани солнечный блик, — будто Звездный Огонь на алтаре.
— В ней возможно сила звезд, Ардея: сила нам неведомая и, конечно, могучая. Одно то, что диадема принадлежала тайным Сферам аоттов и с ней связаны истории очень странные, заставляет видеть в ней большую ценность и справедливо опасаться. Не смейся, — заметив веселые искры в глазах девушки, он укоризненно качнул головой.
— Я не смеюсь. Я радуюсь, что ты понимаешь меня. Не знаю какие в ней силы, но иногда она шепчет легенды. Я их пересказывала Криди, может смогу доверить и тебе.
— У нас будет много времени. Ты отдохни, пока я управлюсь внизу.
Когда он вышел, дочь Тимора одела диадему и легла, раскинув руки на мягкие овечьи шкуры. Иногда ей удавалось «говорить» с Голубой саламандрой и она догадывалась, что на этом волшебство не кончалось, закрыв глаза, Ардея вспомнила свое последнее видение: горы, возвышавшиеся отвесной стеной и грохочущий с высоты водопад. Где-то левее чернел вход в пещеру. В ее памяти ожили знакомые с детства легенды: по стенам поплыли тени, свет факелов мерцал на оплавленном камне, словно на красной меди. Потом появились изваяния: три лица, принадлежавшие одному человеку и все же разные, будто между ними была бездна. Туннель вед дальше, снова и снова встречались эти лики, хмуро взиравшие со стены. Порой Ардее казалось: видит она Арума, а может то были только мечты…
Еще она попыталась увидеть Эги, или хоть что-нибудь узнать о судьбе своего отважного избавителя, анфилады проплывали мимо, не давая ответа…
Вдруг мысль о Криди затмила все остальное. Это случилось так неожиданно и ясно, что она вскрикнула и вскочила с постели.
— Он здесь! — выпалила она, вся дрожа и протягивая в пустоту руки.
Аорг напугано взбежал по лестнице.
— О чем ты, Ардея?! — он встряхнул девушку, потом догадался сорвать диадему.
— Здесь! Криди! Ты слышишь?! за теми горами на юге!
— Ты слишком много думаешь о нем. Тебе, верно, привиделось, милая, — он попытался усадить ее в постель, но она еще злее рванулась и подбежала к окну.
— Я говорю, он там, Аорг! За теми горами! Ему угрожает смерть!
Глава четвертаяДЕНЬ И НОЧЬ ЛЕТЯЩИХ РЫБ
Стволы деревьев, мокрые от дождя и черные, обступали аллею хмурыми стражам. Холодный ветер срывал остатки листвы, бросал ее наземь пригоршнями, и она липла к ногам, засыпала подмерзавшие лужицы. Эвис Русс не чувствовала холода. Шаги ее были бодры, плащ распахнут, вопреки совету Нила Кована.
— Нил! — снова не сдержалась она, — осталось четыре дня! Всего четыре! Возрадуйся же! Это лучше, чем одиннадцать месяцев заточения, обещанных ВН-10! «БЕЛАКСИКА» — истинное чудо!
— Чудо в том, что дали ее вам. Она должна была достаться Совету по Астронавтике. И Олдан Корп мечет в нас молнии.
— Нил, признайся, ты добился этого? — Эвис сбавила шаг, пытаясь разгадать улыбку старика. — Вижу — ты. Ты всегда умел изменить решение в нашу пользу.
— С чего ты взяла, что я смею предоставить привилегии вашему Центру? Новейшие вычислители нужны всем. А член Общего Согласия всегда беспристрастен. Да, да! И его прошлая деятельность не имеет никакого значения.
Наверное, говоря так, он не был во всем откровенен, Эвис, прочувствовав это, рассмеялась.
Они приближались к дому. Бревенчатый двухэтажный коттедж — милое, уютное строение на берегу озябшего залива. Возле беседки, увитой плющом, виднелась вторая полусфера дримера, еще недавно здесь находилась только одна желто-голубая машина Нила Кована.
— Гости. Кто-то скучает по тебе.
— Берлз Райн, — догадалась Эвис. — Пыталась связаться с ним еще вчера, — он хитро отделался молчанием. Теперь сам прибежал.
— Он улетал на Ио к сыну. Я рад, что ты уходишь именно с ним. Он опытный хронавт, хотя и со своими причудами.
— А последних в нем ой как много… Я в дружбе с ним давно. С того, неудавшегося проекта — «Дети Прозерпины», — она наклонилась, подняла опавший лист и укрепила на груди, рядом со значком Академии Фактической Истории, на что старик рассмеялся задорно и молодо.
— Этот лист — ровесник твоего то знака! Ты закончила в мае? Май! В любое время года мне не достает его с нежной зеленью и сиренью. И именно здесь, среди этих гор и лесов. Май, будто исток. Начало всего, что тебе предстоит, дорогая моя, — объявил он, не торопясь ступить на порог.
Дверь распахнулась. Сразу дохнуло теплом, легким запахом дыма и хвои. Эвис, освободившись от намокшей одежды, задержалась у зеркала. Поправила брошь-застежку с зеленым, подобным ее глазам, искристым камнем, взлохматила волосы и поймала на себе взгляд Нила. Старик снова откровенно любовался ею. Ему до восторга нравились ее губы, лицо чистое и светлое. Фигура словно излучала таинственный магнетизм, ощутимый издалека.
— Очаровательная фея покидает нас. Без твоего волшебства многим станет совсем грустно.
— Ты говоришь, будто меня посылают в А-47. Год, полтора — небольшой срок.
— Но по-другому это звучит как 16 тысяч лет. Иногда мне страшно думать о времени…
— Для современной хронавтики это рядовой переход.
— Не совсем так — я знаю степень риска. И для меня ты по-прежнему ребенок, как двадцать три года назад.
— Когда удачливый Ник Кован вернулся с важным открытием?
— Тогда попросту не ожидали результата, а может и меня самого. Даже теперь, с новой техникой, разумной сверхбыстрой «БЕЛАКСИКОЙ» фактическая история только начинается. Ведь эффективных переходов менее полусотни. А Аттина?! Подводные раскопки становятся бесплодными. Мой визит туда родил сенсацию. Да! Но и бесконечное число вопросов. Именно тебе с Берлзом суждено приоткрыть завесу над тем удивительным прошлым. Через двадцать три года после меня.
— И вот еще загадка: где наш новоявленный аттлиец?
— Вероятно, спит. Как давняя подруга ты должна знать: сон — его второе увлечение после цитирования «Века Эрди», — что всегда не к месту. Поднимусь, его потревожу, — Кован направился к спирали лестницы. — Хозяйничай. Горячее вино не помешает никому.
— Горячее вино?! Что за дивная мысль! — вместе с голосом Берлза в холл ворвался сырой ветер. — Но непременно о крамилом и с корицей, — он был почти обнажен, лишь узкий пояс синей полосой охватывал бедра.
— Вода в заливе прозрачная и холодная, как всегда, — доложил Берлз, извлекая из ноздрей аэрогенераторы. — Однако погода… Нил, я подметил странную вещь: как я попадаю к тебе, служба погоды мигом высылает всю небесную хлябь.
— Места здесь заповедные — осадки регламентированы. Как Ио?
— Там не так мокро — это плюс. А остальное… Дайте же что-нибудь надеть! — он бесцеремонно прошлепал босыми ногами к нише скрытой сьюимитирующим пологом и выудил оттуда пушистый халат. — Вы попали в черную полосу? Даже не знакомы с этим занятным явлением? Нет!? — Казалось, Берлз доволен недоумением, которое вызвал его вопрос. — Черная полоса — это цепь неприятнейших, непрогнозируемых событий. Начну с последнего: коварные волны залива лишили меня новенького костюма и обуви, — можно сказать, всего.
— Сходи немедленно в душевую! Ты весь измазан глиной, лохматый и безобразный дикарь! — Эвис подтолкнула его, принуждая к указанным действиям — Иди! Я же исправлю столь черное звено цепи твоих злоключений.