— То есть следует отбросить здравый смысл, довериться интуиции? Предстать перед духом древнего мудреца нагим, без спасительной оболочки демагогии, в момент, когда кости брошены, а учиться каяться поздно. Жестокий тест. И возможно даже справедливый. Только я не хочу оказаться в шкуре с ним не справившегося. Смотри, — Андрей обратил внимание на свод, освещая причудливые каменные наросты, гроздьями свисавшие сверху. — Это сталактиты.
— Мне известно.
— А теперь ты не поняла. Это означает — зал сей нерукотворен. Мы в русло естественной пещеры, существовавшей задолго до премудрых деяний аоттов. Вряд ли это единичная случайная полость среди гор. Скорее мы на верном пути — выход близок, — Грачев довольно улыбнулся и привлек Эвис к себе, разглядывая ее лицо. — Признавайся, ты изначально знала дорогу? Ты была уверена — Лабиринт нас не остановит?! Так?
— Нет.
— Если вести счет от Аттлы, ты соврала мне четыре раза. Теперь пятый. Не слишком ли много для красивой и честной женщины?
— Ты фантазер, весь пропитанный уксусом подозрений, — Эвис рассмеялась.
Голубая Саламандра оплетала ее волосы тонким венком света звезд. Свет жизни земной и небесной струили глаза. Как нелепо было видеть ее, равную весне, в мрачной, подобной гробнице, пещере! Долго с великим наслаждением Грачев зрел тайну в ее лице. Тайну, которую доступно лишь созерцать, а познать возможно наверное только малую каплю, сколько бы испито их не было. Как прост вдруг показался замысел Ликора!
— Да, да! Наш опыт за гранью сиюминутных размышлений и есть поводырь. Неосознанное влечение с самого первого взгляда, значит гораздо больше, чем мы думаем, — согласился Андрей.
— Если так — мой коридор четвертый.
— Зажги Факел еще. Я выбираю другой. Мы до сих пор повторяли ошибки друг друга.
Андрей медлил.
— Встретимся впереди…
— Или вернешься сюда.
Хронавт ушла. Он разглядывал избранный ею знак. Лицо выражавшее меньше аскетизма, чем соседнее. Язык линий тише, ровнее, без узлов напряжения. Но в сглаженных, даже мягких чертах скрывалась энергия неизвестная, непредсказуемая и пламенная в отрасти. Там же казалось поселился некий порок, или наоборот, при должном внимании, то становилось достоинством.
— Как пожелать принять, — заключил Грачев и зашагал своей дорогой. На поворотах он оставлял отметины огарком факела. А позже решил, что мазки сажей ему уже не пригодится. Им овладело чувство уверенности в себе и необычный душевный подъем, какой бывает у мастера, завершающего славный труд, да наверно еще от счастливого блаженства первой любви.
— Хитрец, я расшифровал твои письмена. Мудрые письмена формой и тенью: — шептал он под изваяниями, отныне воспринимая череду знаков, как забавную игру. Словно захваченный азартом игрок, он шел короткими и длинными ходами, предвкушая победу.
— Хитрец — Ликор, ты целил в самое сердце! Неужели души нерожденных были прозрачны для тебя?! И сколько же их погубил твой взгляд из камня за тысячи лет?! Скольким ты открыл новую жизнь?!
Пламя колыхнуло. Иссякло. Андрей вновь извлек огонь и тут вспомнил об Эвис. Она взяла два факела, сделанных в хижине Лонкэ из подручных материалов и недолго горящих. Если он не найдет хронавта достаточно скоро — она останется в темноте. Эта мысль была как потек ледяной воды внезапно обрушившейся на него. Круг влекущих образов мгновенно лопнул, разлетелся в небытье и Грачев содрогнулся, представив Эвис бредущую в душной липкой тьме наедине с немым проклятием аотта… Он хотел бежать назад, но с равным успехом хронавта можно искать впереди, в любой части бесконечной сети туннелей.
— О, глупец, ввязавшийся в бездумное соперничество! — воскликнул он. — Что со мной?! Или я — уже но я? Сумасшедший мальчишка, куражащийся перед собственной тенью! — Он повернулся к изваянию бывшему за спиной, закрыл глаза, мысленно воскрешая обратный путь и скоро понял, что то в короткий срок невозможно. Андрей многие годы тренировал выдержку, умению не делать опрометчивых шагов в минуты испытаний и в этом преуспел. Но сегодня будто бы кто-то зло разыгрывал его.
— Ты глумишься надо мной?! Укажи к ней путь или я успею изуродовать не одну твою маску! — воскликнул он, обращаясь к духу Ликора и хватая рукоять меча. Слова, как тяжелый камнепад прокатились по темным коридорам.
— … твою маску… — отозвалось неестественно запоздавшее эхо. Послышались какие-то звуки еще. Грачев насторожился, сильнее сжимая холодную сталь. Конечно, он не верил нелепым рассказам горцев, увещавших, будто души погибших в Лабиринте остаются там навеки и, являясь завистливыми, беспощадными от долгих лет одиночества призраками, губят удачливых. Однако Андрей допускал, что запутанные ходы не единственное ухищрение аоттов Он к тому же не представлял, где и в каком обличий подстерегает Тог. За дверями? Но за какими? Легче было думать, что мрачные рассказы имьяхийцев — вымысел. И все же: «а вдруг!»
— Меч тверже камня. Не шути Ликор! — громко произнес он, когда тишина стала невыносима.
— Ступай беззлобно. У тебя есть время… — послышалось из чрева горы. Тут Грачев узнал голос Эвис, как она не пыталась его изменить.
Он бросился в соседний проход, наткнулся на стену, избрал новый путь. И наконец золотистый отблеск факела хронавта замаячил впереди.
— Дурацкий эксперимент. Мы не имеем права разлучаться. Я пережил настоящий кошмара — признал Андрей.
— Неужели? Бесстрашный муж поверил, что говорит с создателем Лабиринта? — Эвис, смеясь, стирала сажу с его щетинистого подбородка.
— Я вспомнил, что ты скоро останешься без огня. Мы едва не потеряли друг друга.
— А я видела, как ты проходил коридором левее, хотела остановить. Но уже у следующего разветвления поняла: ты все равно вернешься. Посмотри, это место всего на три хода дальше от того, где мы расстались. Твой путь оказался длиннее, но он твой и также верный.
Грачев был несколько раздосадован. Он блуждал так долго, женщина в который раз опередила его. В голосе Эвис, как всегда не было назидательных нот, в глазах и тени насмешки.
— Я сегодня неудачлив, — он улыбнулся. — Главное мы от каменного компьютера получили два «да». Это слишком похоже на «Да» от Ликора. Мы у цели?
— Да.
Они пошли быстро, почти не задерживаясь перед изваяниями. Широкий проход, вбиравший в себя множество других, уже не был помечен знаками; он изгибался, круто уходил вниз. Через равные интервалы стен встречались неглубокие ниши с рельефами сказочных крылатых существ, купающихся детей, цветов, то чудовищ вытягивающих змееподобные тела, из воды. Андрей, несший факел, спешил по скату вниз и Эвис не успевала рассмотреть древние изображения, по сюжету не похожие ни на один из знакомых эпосов страны аоттов. В них не чувствовалось ничего от образов Ликора, одновременно сквозило что-то яркое и трогательное.
Скоро спуск прекратился. То, что было впереди могло повергнуть идущих в шок: путь преграждала стена, омываемая черной блестящей водой.
Грачев звучно выругался. Все еще не желая верить очевидному, он прошел по краю небольшого водоема, освещая темные углы, ощупывая стыки огромных базальтовых блоков.
— Тупик…
— О, бессердечные боги! Ее не должно быть здесь, этой стены! — Андрей повернулся к Эвис и видел, как присущая ей решимость тает в страхе, подобном тому, безысходному, что возник в ней, склонившейся над умиравшей Ардеей, когда Норн заговорил о таинственных энергиях жрецов Атта.
Сверху на них взирал лик премудрого аотта. Он несколько превосходил размерами те, которые метили проходы оставшиеся позади. И этот лик улыбался, как не мог улыбаться камень. Все же камень смеялся над ними беззвучно и жутко.
— Это еще не конец, — Андрей сбросил на пол мешок, пересчитал факела, — Клянусь нам хватит на обратный путь. Я уверен. Ты сумеешь найти обратный путь.
— И потом…
— Потом вниз. Без всяких глупостей мы спустимся. Поселимся в хижине Лонкэ. Нам нужно восстановить силы, еще раз вспомнить слова отшельника, переданные Арумом. Лабиринт не прост… Но у нас есть опыт, его глубокое осознание откроет двери. Поверь мне, милая. Нужно только выбраться отсюда. Скоро мы предпримем новый штурм.
— Не спеши. Почему мы оказались чужие? — Эвис взяла факел из его рук и укрепила в щели стены, с удивлением заметив налет сажи, чернивший свод. Кто-то и раньше останавливался здесь, может быть также топя надежду в недвижимой воде подземного бассейна.
«Знаки были вопросы» мы давали ответы. Мерили мир из себя. Вроде бы все верно, — Грачев устало опустился на выступ базальта. — Все верно, — повторил он, — Или мера изменилась. Ну, нет. Легче считать, что ошибся Ликор. Но Бог же он, и похоже зря причислен к сонму святых… Потуши факел. Мне не нравится наблюдать, как сгорают наши шансы.
— Я хочу осмотреть рельефы в нишах, может быть подсказка там. Каждая деталь может иметь значение.
— Или все вокруг быть бессмысленным. Тысячи лет этому музею из камня и костей. Где гарантия, что его создатель дышал тем же воздухом? Думал и видел также, как мы?
— Мера — простые законы, пришедшие раньше людей. Они незыблемы. Это мы идем по серпантину тысячелетий, восходя или падая…
— И вот достижение: перед нами стена! — Андрей порывисто встал, шагнул к краю водоема. В темной, но прозрачной воде он различил ступени, самые обычные, какие должны были продлить их путь под улыбку каменного лица. Путь к тайне Голубой Саламандры.
— Тогда что за стеной?! — вопросил он, улыбаясь словно сам Ликор.
— Поднырнуть под стену! — воскликнула хронавт, раньше чем Грачев оценил ее проницательность. — Посвети мне. Держи факел над водой, — попросила она, снимая одежду. Одним толчком Эвис доплыла до плит, исчезла в глубине. Несколько следующих минут Андрею показались вечностью. Он с напряжением вглядывался в воду, подернутую рябью от тела ныряльщицы и считал каждый удар сердца. Когда же Эвис появилась вновь, в глазах ее был счастливый блеск.
— Собирайся, — сказала она. — Там слишком темно, но я разглядела лестницу наверх. Откуда-то проникает свет.