— Сегодня двадцать третье. Эксперимент, насколько мне известно, назначен на двадцать шестое.
— По некоторым причинам мы решили провести его сегодня.
— Постойте!
— Хотите, буду откровенен? — через несколько шагов Гулид обернулся.
— Именно этого я и добиваюсь.
— Тогда, жду за пирсом, возле маленькой бухты — чудесное место для доверительных бесед.
— Хорошее место. Вы не сказали когда.
— Почти всегда я бываю там на закате. Мне подумалось, вам это уже известно.
Передав сообщение для Филипса и рекомендовав Пэрану схему «особого внимания», Грачев поспешил в лабораторию.
Эксперимент проводился сегодня, что означало полную кульминацию. Андрей к такому повороту оказался не готов. Это никак не вписывалось в его планы. Он до сих пор не знал, кто стоит за Гулидом и какова его цель. В запасе оставался последний, самый неприглядный ход: припереть физика к стенке и вызвать спецов с психодетектором, чтобы те «обнажили Рону мозги». Но такие меры были бы признанием собственного бессилия. Нет, капитулировать было рано, Андрей еще чувствовал собственную силу и пока не использовал свои полномочия сполна. По его воле эксперимент мог быть остановлен, а научный центр закрыт до щепетильного разбирательства экспертной группы. Это грозило скандалом, но, направляясь к Мюррею, он держал наготове и такой вариант. Если цель Гулида — результаты эксперимента «исключительно важного для человечества», то Андрей мог крепко передернуть карты. Только вопрос: сможет ли МСОСБ потом прикоснуться к этой колоде?
Обнажив золоченый жетон, Грачев был бесцеремонен. Пройдя идентификацию, он смело прошествовал в кабинет руководителя центра, улыбнувшись изумленному секретарю.
— А вы, оказывается, важная персона, — Мюррей потянулся за сигаретой. В его движениях чувствовались признаки волнения. — Я не понял значения первого визита. Выходит, дела обстоят действительно серьезно?
— Пусть лучше я ошибаюсь. — Игнорируя предложенное кресло, Андрей подошел к окну и опустил стекло. Прохладный утренний воздух быстро рассеял клубы табачного дыма.
— А теперь минуту внимания. Мистер Мюррей, если я не буду удовлетворен нашим разговором — сегодняшний, долгожданный для многих опыт придется отложить.
— Отложить?! Вы понимаете, что говорите?! — Лицо физика удлинилось и побледнело, словно какая-то внезапная метаморфоза превратила сидящего напротив Грачева в дьявола: — Этого не будет! Накопитель на расчетном! Вы знаете, сколько труда вложено в программу?! Тысяча людей трудились не месяц и даже не год!..
— И все же на весах больше, чем научное любопытство. Два часа назад над островом наблюдали НЛО. Как вы думаете, чем мы обязаны непривычному визиту?
— Я не занимаюсь чепухой. НЛО наблюдались сотни раз в самых различных местах. Неужели, если бы объект завис над айфоровской базой, вы сочли, что начинается межпланетная интервенция!? Давайте будем последовательны: прошлый раз вы говорили о возможной утечке информации высоких порядков, интересовались прикладной стороной наших исследований и еще, как будто Роном Гулидом. Все это трудно свести воедино. Но при чем здесь НЛО?! Вообще: все это не мое дело!
— Вот именно. Предоставьте судить мне. Вы называете это чепухой? Слишком много свидетельств о подобной «чепухе» имеется в МСОСБ, и цепь, составленная из них, отнюдь не капризом больного воображения, ведет в ваш прославленный Центр Физики Поля. Так что поле реальности может оказаться шире, чем вы допускаете. Теперь вопрос: — Кто проявил инициативу перенести эксперимент на сегодня?
— Елена Новак.
— Продолжайте.
— Она главный инженер накопительных систем. Вопреки расчетам, пик условного вещества на накопителях пришелся на сегодня. Через несколько часов начнется естественный спад, и завтра эксперимент потеряет смысл. Теряет смысл на многие месяцы! Вы не можете помешать нам, господин Грачев! Я подам жалобу в Совет! Убежден: действия МСОСБ расценят как безосновательные, несущие ущерб!..
— Не надо на меня давить, мистер Мюррей, Многое зависит от вас, но решения принимаю я. Как отнесся я изменению сроков Рон Гулид?
— Им вы зря интересуетесь. Я не верю, что он в чем-либо замешан, — возразил физик, жадно затягиваясь сигаретой.
— Вспомните его реакцию в точности.
— Он был против. Возможно, немного удивлен. Потом предложил неплохой способ стабилизации накопителей. В будущем мы воспользуемся его идеей, но сейчас нам не по ресурсам.
— Значит, Гулид — против. Чем он это мотивировал?
— Ничем. Сказал, что вместо корректив в программе, лучше стабилизировать системы.
— Хорошо. А когда вы ожидаете получить результаты?
— После расшифровки и обработки. Предварительные итоги, думаю — через сутки.
— Мне жаль, вы их не подучите. — Грачев поморщился и встал, не глядя на подавленного неприятным разговором ученого. — Не получите пока. Завтра прибудет группа наших экспертов. Деятельность центра временно переходит под контроль МСОСБ. До этого все результаты без расшифровки придется законсервировать. А эксперимент можете проводить. Желаю удачи.
Направляясь к двери, Грачев представлял, какие дикие проклятия пока беззвучно рождаются у него за спиной.
— Еще хочу предостеречь. — Он остановился и в упор посмотрел на Мюррея. — Чем меньше людей узнает о нашем разговоре, тем меньше их будет оторвано от работы для процедуры дознания. Наверное, идеальный вариант, если посвященным останетесь только вы.
Просидев пол дня за коммуникатором, усердно выстраивая всевозможные схемы, Грачев испытывал великую усталость и отупение. Консультация с «мозгом» службы не приблизила к решению: рекомендации, машины выглядели анекдотично — подсказывали, как быстро и окончательно провалить дело. Да чем могла помочь машина, если проблема такого рода ставилась впервые?! Оставалось надеяться, что идущий к концу день, помощь Пэрана и вся сумма предпринятых усилий, вынудит Гулида проявить себя. Интуитивно Грачев чувствовал близость развязки, и, с приближением вечера, его волнение возрастало. Мысленно он вновь вернулся к сияющему в утреннем небе НЛО и невозмутимо бредущему по пляжу Гулиду, потом извлек из сумки раздвижной мольберт, разложил краски и кисти. Внезапно овладевшее им состояние вряд ли походило на обычный акт творчества, идущий от души. Наверное его снедала необходимость скорее выплеснуть навязчиво терзающий сознание образ. Он взялся за кисти, и на куске неаккуратно обрезанного картона появились скалистый утес, край солнца и мечущиеся, будто в огне, белокрылые чайки. Тонкие мазки обозначили какие-то детали на теле плывущего диска и волны всепроникающего света разлились по полотну. Когда Андрей принялся за Гулида, его стал пробирать необъяснимый, пощипывающий электрическим током приступ злобы. Движения руки, то и дело менявшей кисти, были точны и эмоциональны, работа двигалась удивительно быстро. Уже к семи часам он закрыл пенал, убрал лишнее со стола и со вздохом удовлетворения опустился напротив завершенного полотна.
Лучи заходящего солнца изменили гамму красок. Картина теперь выглядела иначе: небо, море, скалы тонули в янтарной пелене. Они были миражем, Жемчужное тело диска будто удалилось в глубь, скрылось в пластах краски, только — о, причудливая игра теней! — яснее, четче проступало лицо Рона Гулида.
В начале восьмого Андрей вышел из дома и направился через Южный парк к бухте. Избегая дополнительных хлопот, он решил не пользоваться автомобилем заботливого Пэрана. Кроме того, браслет связи молчал, — а значит, он имел право не спешить. На условленном месте за бетонной стрелой пирса он еще издали увидел одежду Гулида, сам пловец казался крохотной точкой среди волн, пенящихся о верхушки рифов.
Грачев не был расположен к купанию, он выбрал место у ствола сосны, обрушенной обвалом и истерзанной морем, и наблюдал за огромный солнцем, лениво угасающим в медных водах. Потом ему взбрело осмотреть вещи Гулида. Он не долго боролся с искушением, убеждая себя, что вынужден это сделать, присел за корневищем, увитым ламинариями и методично проверил карманы. Ключи, бумажник, с небольшой суммой денег, карта-пропуск и электронная книжка для записей — составляли скромный улов. К удивлению книжка читалась без шифра. Андрей просмотрел ее всю, не встретив ничего особого: графики, сложные математические выкладки, заполнявшие мерцающий кристалл, формулы. Еще в секции нагрудного кармана нашелся щуп, внешне такой же, как и преподнесенный Люси Белью. Разложив остальное по местам, с детищем неведомой науки, он решил пока не расставаться.
Вынырнув возле берега, Гулид проплыл до нагромождения камней, и подбежал широкими прыжками, разбрасывая брызги.
— Хороший вечер! — не скрывая удовольствия, сказал он, — Хороший вечер после плодотворного дня.
— Возможно. Эту штуку вы потеряли? — Андрей снял колпачок, разглядывая тонкие контакты унифицированного разъема. — Наверное, приборчик выпал из вашей одежды.
— Я редко что-нибудь теряю. — Гулид накинул на плечи полотенце и сел напротив. Его лицо стало серьезным, даже хмурым. — Хотя вы не близкий Люси, но свойственные ей привычки имеете. Устраивать ревизию — ваше право, только не думал, что МСОСБ и в пустяковых делах пренебрегает правилами хорошего тона.
— Разумеется, тайная ревизия — не лучший способ решать проблемы. — Испытывая острое чувство стыда, Грачев поморщился. — Извините. Но дело не пустяковое. Хотя вы вызвались на откровение, у меня остаются основания не доверять вам.
— Многие считают, будто долг перед человечеством и самим собой — разные вещи. В этом, Андрей, заблуждение. Можно я буду называть вас Андрей? — Получив согласие, он продолжил: — Благо для личности естественным образом угодно обществу. Только нужно верно определить: что есть благо. Вот где возникает сложность, а иногда — парадокс. Оказывается, ответы на эти вопросы давно известны. Они даны великим опытом бытия, засвидетельствованы в древних писаниях. И знаете, что является благом в узком, сиюминутном смысле? Умение не причинять окружающим никакие виды страданий, даже просто неудобств.