Очевидный успех, достигнутый Великой Национальной ложей Франции на пути внедрения масонства в России, позволил ей учредить 24 июня 1995 г. Великую Национальную ложу России. Фактически это означало отделение или «независимость» русских регулярных масонов от Великой Национальной ложи Франции. Официальное открытие Великой ложи России происходило в одном из залов ЦДРИ, в двух шагах от штаб-квартиры ФСБ. В «Центральном» было замечено немало зарубежных гостей. Первое место среди них занимала, естественно, делегация Великой Национальной ложи Франции во главе с Великим мастером Клодом Шарбонье. Были среди гостей и банкиры, о чем свидетельствует подарок, сделанный Интурбанком Великому мастеру Великой ложи России (ВЛР) Г. Б. Дергачеву: мастерский перстень с одиннадцатью бриллиантами. «Похоже, что «русские каменщики», в конце концов, найдут спонсоров, заинтересованных в масонских контактах и выйдут из денежного прорыва», — язвительно заметил в связи с этим корреспондент «Коммерсант Daily». В соответствии с масонской традицией в июле 1996 г. из масонов-обладателей высшей тридцать третьей степени был создан Верховный Совет ВЛР, как высший органа для регулярных масонских лож. К концу XX в. общее число лож ВЛР достигло уже одиннадцати, причем восемь из них: «Гармония», «Лотос», «Аврора», «Юпитер», «Четыре Короны», «Северное Сияние», «Братская Любовь» и «А. С. Пушкин» располагаются в Москве. Есть в Москве и англоязычная ложа — Аврора, состоящая из проживающих в Москве иностранцев. По одной масонской ложе имеется в Воронеже (Гамаюн), Полярная Звезда (Архангельск) и Астрея (Санкт-Петербург)[154].
До окончания всемирной операции мировой закулисы по демонтажу коммунизма оставалось совсем немного…
Глава шестаяПадение империи
Россия может иметь сколько угодно ядерных чемоданчиков, но поскольку 500 млрд долларов российской элиты лежит в наших банках, вы еще разберитесь, чья это элита. Ваша или уже наша?
Взрывники действуют изнутри
Просматривая время от времени кинохронику советских лет, я удивляюсь только одному, как это мы могли не только подчиняться всем этим серым личностям, которые годами стояли во главе нашего государства, но еще и воспринимать их всерьез. Стоя на парадах на Мавзолее, эта партийная геронтократия и впрямь верила, что фундамент ее власти незыблем и тверд, как гранит, не понимала, что все, на чем держался десятилетиями ее режим, давно прогнило и вот-вот рухнет. И главное — партийные верхи не сумели понять, что та угроза извне, о которой они сами не переставали говорить, хотя в нее и не верили, действительно существует. Все надеялись, что пронесет. Они думали, что ветер перемен, который они решили посеять сверху, будет таким же управляемым, как и прежде покорное им советское общество. Но ветер этот обернулся бурей. Он унес в небытие и нашу Советскую Родину, и ее коммунистических вождей, и все «социалистическое содружество». Коммунистическая Империя, которую удалось создать ценой невероятных жертв и лишений русского народа, рухнула в одночасье.
О том, почему это произошло, споры идут до сих пор, и будут идти еще долго. Збигнев Бжезинский, которого у нас знают, как неисправимого русофоба, считает, что распад Коммунистической империи был столь же неизбежен, как и гибель всех подобных образований. «Подобно столь многим империям, существовавшим ранее, Советский Союз, в конечном счете, взорвался изнутри, — пишет Бжезинский, — и раскололся на части, став жертвой не столько прямого военного поражения, сколько процесса дезинтеграции, ускоренного экономическими и социальными проблемами»[155]. С такой постановкой вопроса не согласятся многие наши патриоты, особенно известный русский писатель Александр Проханов, который считает, что Советская Империя пала главным образом в результате происков Запада и его агентуры внутри страны. По его мнению, Россия может существовать, как великая держава, только в форме империи, а потому он призывает к ее реставрации. При жизни Александр Зиновьева, одного из самых ярких мыслителей XX в., мне приходилось не раз брать у него интервью для «Правды» и ряда журналов. О том, почему Советский Союз распался, мы спорили не раз. Зиновьев был достаточно категоричен на этот счет, и считал, что крах коммунизма в нашей стране — «был результатом вмешательства извне. Это была грандиозная диверсионная операция со стороны Запада». Она действительно была грандиозной по своим масштабам и затратам. Государственный секретарь США Дж. Бейкер признавал уже после 1991 г.: «Мы истратили триллионы долларов за сорок лет, чтобы оформить победу в холодной войне против России». А директор Центра политики и безопасности Ф. Гафней уточнил, на что конкретно шли эти деньги: «Победа США в холодной войне была результатом целенаправленной, планомерной и многосторонней стратегии США, направленной на сокрушение Советского Союза. Ход исторических событий был предопределен стратегическими директивами Рейгана. В конечном счете, скрытая война против СССР и создала условия для победы над Советским Союзом».
Это была многоходовая операция. И в ней принимал участие не только Запад. Конечно, никакие сионисты и империалистические разведки не сумели бы взорвать снаружи тот монолит, который был сколочен Советским Союзом в форме социалистического содружества. Взорвать его можно было только изнутри с помощью хорошо организованной и должным образом подготовленной «пятой колонны». Это тоже потребовало многих лет подготовки и огромных денег. Еще до начала перестройки врагам России удалось завербовать тысячи будущих агентов влияния, среди которых оказался и будущий генеральный секретарь КПСС Михаил Горбачев. Он и сыграл роль Мальчиша-Плохиша из гайдаровской сказки в подготовке и осуществлении взрыва неприступной, как считал Джон Кеннеди, коммунистической крепости изнутри. То, что и международный сионизм сыграл свою роковую роль в развале СССР и демонтаже социализма, не отрицают теперь даже сами сионисты, наоборот, — они этим бахвалятся. И все же, если сводить все только к козням Запада и действиям его пятой колонны в последние годы существования СССР, мы не поймем главного — а именно того феномена саморазрушения, который был заложен в самой структуре «реального социализма», в той тоталитарной системе, где контроль над всеми в конечном счете должен был обернуться потерей контроля над государством и обществом. На Западе поняли, что такой механизм действительно существует, и сделали все, чтобы ускорить самоуничтожение СССР. «Фактически советская военная мощь и страх, который она внушала представителям Запада, в течение длительного времени скрывали существенную асимметрию между соперниками, — писал 3.Бжезинский в своей книге «Великая шахматная доска». — Америка была гораздо богаче, гораздо дальше ушла в области развития технологий, была более гибкой и передовой в военной области и более созидательной и привлекательной в социальном отношении. Ограничения идеологического характера также подрывали созидательный потенциал Советского Союза, делая его систему все более косной, а его экономику все более расточительной и менее конкурентоспособной в научно-техническом плане. В ходе мирного соревнования чаша весов должна была склониться в пользу Америки». Я никогда не был поклонником г-на Бжезинского, и все же не могу не признать, что в данном пассаже он прав.
На Западе не особо мудрствовали, сооружая, как сказал Гэс Холл, «идеологические туннели» под «железный занавес». Там исходили из простой истины: рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше. Можно было сколько угодно говорить о преимуществах социализма перед капитализмом, но, побывав «за бугром», обыватель, каким бы он патриотом ни был, приходил к выводу, что лучше живут там.
«Жуки-точильщики» от идеологии не надеялись на то, что даже ненавязчивая антикоммунистическая пропаганда сработает в одночасье. Известно, что обыватель терпеть не может перемен. Его нормальное состояние — стабильность. Он верен любой власти до тех пор, пока она обеспечивает ему гарантированное потребление, пусть даже в ограниченном ассортименте товаров и услуг, стабильность в стране и неприкосновенность его личности и жилища. Но он будет самым активным противником любой власти, если только она не сможет обеспечить ему минимум-миниморум его житейских благ и уверенности в завтрашнем дне. И конечно не простит власть предержащим, если они лишат его благополучия и стабильности, пусть даже под обещание лучшего будущего и большего изобилия, а сами при этом будут наслаждаться недоступными ему благами.
Все это было просчитано теоретиками и практиками психологической войны до деталей. Постепенно, но неуклонно, «жуки-точильщики» добивались того, чтобы вера в преимущества социализма улетучивалась у граждан Советского Союза и тем более — других социалистических стран, оказавшихся под властью коммунистов только после Второй мировой войны. Так что там и вера эта толком не закрепилась в массовом сознании. На практике возвышенная идея коммунистического завтра оказалась такой же утопией, как города будущего в книгах Оуэна и Томаса Мора, и куда менее привлекательной, чем простая и доступная «Американская мечта», суть которой сугубо материальна — иметь хорошую работу, свой дом, набор автомашин и бытовых приборов, солидный счет в банке и что-то вроде семейного бунгало в сельской местности или на море. Духовное отступило перед материальным, высокие идеалы подменили вещизмом. Деньги, «ревнивый бог Израиля» по-Марксу, стали предметом поклонения вчерашних коммунистов и комсомольцев, да и просто сочувствующих. Вот тут-то «христиане» и «стали настолько же евреями, насколько евреи христианами». Все по Марксу. И чем быстрее происходила эта трансформация, тем привлекательнее становились идеи западной демократии, свобода выбора и передвижений, приоритет индивидуального перед государственным и общественным. Это уже по Брандайсу.