Возмущаются соседи.
— Ах он такой сякой. Примазался, значит, да и пакостил.
По адресу полковника ругань. Ваньку одобряют.
— Вот так Ванька. Молодец. Подцепил почтальона.
Передрягин Силантий Григорьич голову в толпу сунул, пробовал говорить.
— Может, полковник-то не виноват. Мало ли откуда голубь залетел.
Не дали говорить Передрягину.
— Не он? Нет, ты, гражданин Передрягин, оставь защищать. Знаем мы — не он.
Из толпы выкрик.
— Все на один лад сшиты, — что полковники, что купцы.
Плюнул Передрягин, отошел. А вдогонку ему посвистали.
— Так-то лучше.
V.
Всю ночь шли по городу аресты. Всю ночь до зари неслись из-за леса гулкие орудийные выстрелы. Не спалось Ваньке.
А тут мать ноет:
— И надо тебе было с этим голубем путаться. Ну что, как придут белые. Они нас за полковника со свету сживут.
Ванька прислушивался к орудийному гулу.
Уверял:
— Не придут. У начальников теперь пики-козыри в руках.
Утром чуть свет Ванька на улицу, а Савелич уже навстречу спешит. Радостный.
— Эй, оголец, отбили белых.
Ванька обрадовался.
— Ну!
— Разбили в пух и прах. Я сейчас в Военкомате был. При мне вестовой приехал с донесением. Отступили белопогонники.
— А полковник?
— Полковник сидит. Всю его шайку сцапали. Они, вишь, восстание задумали в городе. С белыми переписку вели, планы военные им передавали. Это мне дежурный в комиссариате объяснил. Ну, да теперь кончено. Попались, голубчики.
Ванька засиял от радости.
— Эх, и утру я нос Митьке-поповичу!
Засмеялся Савелич.
— Утри. Беспременно утри. Покажи ему каков пролетариат.