— Люблю этих ребят, — проговорил Борис Юрьевич, постукивая в такт пальцами по баранке.
— А я нет, — ответил Вася.
Борис Юрьевич навел на него темные стекла очков, в которых вспыхивали солнечные искорки.
— Дело вкуса.
Вася хотел разразиться целой речью по поводу этой группы и этой песни, но сдержался, подумав, что лучше промолчать, не влезать в идеологические споры, а то как бы это не навредило всему предприятию.
В город они въезжали под коротким веселым апрельским дождем. «Дворники» смахивали капли. Дождь стучал по капоту, крыше. Борис Юрьевич сказал, что разумнее всего будет высадить Васю на рынке, где много павильонов и с лодками и с продуктами, одеждой. А тем временем он раскидает мясо, завернет еще в одну контору и через час подъедет за Васей. Так и поступили.
Вася пошел к павильонам в своем зимнем драповом полупальто с цигейковым воротником, в большой вязаной шапке, с рюкзаком на плече, обругивая себя, что не надел брезентовую куртку. Но она была ужасно изгваздана.
— Хы, а теперь потей, дерьмо, зараза… — бормотал он и хотя бы шапку стащил с потной головы и сунул в карман. Но большая шапка торчала из кармана, почти вываливаясь. Пришлось переложить ее в рюкзак. На Васю насмешливо глядели какие-то черноволосые смуглые мужики, покуривающие у павильона с мягкой мебелью.
— Э, что ищешь? Валенки? — спросил один из них.
И остальные заулыбались. Вася посмотрел на него и ответил, что ему нужна лодка.
— А, ледокол? — спросил этот смуглый мужчина с тонкими усиками, попыхивая сигаретой, сверкая золотым перстнем в луче снова выглянувшего апрельского чудесного солнца. — На рыбалку в Ледовитый океан собрался?
Остальные смеялись.
Вася нахмурил белесые брови, глядя на них исподлобья.
— Правильно. Готовь телегу зимой, а ледокол летом. Так у вас, русских, говорится?
— А ледоруб в любое время года, — сказал Вася, внезапно вспомнив одно историческое убийство, которое вовсе не одобрял, как всякое убийство, а тем более политическое, но жизнь такова, что приходится попадать ей в тон.
И он попал. Все усачи и безусые оценили черный юмор и рассмеялись, зацокали языками.
— Ну тогда тебе туда, — сказал другой, пожилой смуглец с пышными и как будто пересыпанными солью и перцем усами, указывая направление.
Вскоре Вася дошагал до охотничьего павильона, пытливо взглядывая сквозь стекло и стараясь определить, не очередной ли усач там торгует. Ему хотелось обойтись без юмора при покупке лодки, черного ли или какого другого.
Продавцом там работал сонный вялый молодой мужик с туманными серыми глазами. Вася приободрился и сказал, что ему нужна лодка. Хорошей грузоподъемности, с веслами, недорогая.
— Да?.. — еле слышно спросил продавец. — И что?..
— Вот, хочу купить, — сказал Вася.
— За сколько?
— Ну… А за сколько есть?
Продавец меланхолично вздохнул и ответил, что есть и за четыре тыщи и за двадцать четыре. Это смотря для каких целей, ну, где будет рыбалка, на каком водоеме, в речке, на озере, а может, и на море? И для скольких человек, можно для одного, а можно для четырех и больше.
— А для двоих? — спросил Вася.
Продавец кивнул.
— Элементарно.
Он указал на лодку в мешке.
— Сколько? — сразу спросил Вася.
Продавец слегка поморщился.
— Ну, сколько… Семь тысяч.
У Васи брови взлетели.
— Ого, нет, — сказал он испуганно. — А подешевле?
— Ну-у… Вот подешевле.
И Вася купил лодку Jilong Fishman за пять тысяч рублей. Он затолкал мешок в рюкзак и вышел, испытывая необыкновенные чувства нереальности происходящего. Лодка! Наконец-то он стал владельцем лодки. Сколько лет мечтал. Да все как-то руки не доходили. Подростком зачитывался книжкой одного поляка «В одиночку через океан». Его захватили истории этих упорных ребят, работавших кто лесорубом, кто врачом, и вдруг слышавших зов — зов океана, все бросавших, работу, семьи, закупавших продукты. На лодку, яхту, байдарку, плот — и вперед, в неизвестность, за солнцем. Может даже, именно эта книжка заразила его анархизмом, да. Одиночка в океане и есть анархист.
Ален Жербо не знал войны и поражений, бороздя океанские воды в 1941-м. И свою смерть от лихорадки встретил словами о том, что это его последнее путешествие. Лучше умереть от лихорадки в океане, чем валяться с распоротым животом в окопе. Один парень вообще сам себе смастерил паспорт и был единственным представителем своего государства. Портовых чиновников приводил в изумление его документ. Ну и один врач отправился через Атлантику как раз на резиновой лодке, без воды и еды. Пил морскую и дождевую воду, ел летучих рыб и планктон. И выжил.
Но Вася не собирается экспериментировать таким-то образом, тем более он не один… Хотя еще неизвестно, возьмет ли эту странную Валю. Тут на него как будто просветление нашло. Да, в самом деле, думал он, кто она такая? Откуда взялась? С Соборного холма? Как легко и быстро она к нему приклеилась. Как будто век ждала. А он? У него была несчастная любовь к украинской Оленьке, которая училась в Москве на факультете иностранных языков, осваивая японский, дружила с забавным анархистом в растянутом свитере с оленями, а потом упорхнула ближе к Стране восходящего солнца — во Владивосток, ну а для Васи солнце и зашло. Именно Оленька заставила его полюбить фотоаппараты «Фуджи», у нее была камера быстрой печати… Сейчас — ни камеры, ни Оленьки. А только какая-то придурочная деваха на ферме, и сам Вася в чужом провинциальном центре, с лодкой, хых-хы-хы… Что с ним происходит?
Ладно, надо еще закупить продуктов. И он вышел из своего странного нового состояния.
Вася нашел продуктовый магазин и накупил супов в пачках, вьетнамской вермишели, консервов, чая, сушек, сгущенного молока, спичек. Что еще?
Выйдя из магазина с двумя ношами — рюкзаком, набитым продуктами, и мешком с лодкой, — Вася стоял, озираясь. Что еще? Тут на глаза ему попался парфюмерный ларек, и он вспомнил про «Шанель номер пять».
— Вот дерьмо, зараза… — пробормотал он, сопротивляясь этой мысли. — Еще тащись туда с этими баулами, а?.. — жалобно продолжал он вслух. — Денег и так в обрез.
После некоторой борьбы он все-таки направился туда. Как вдруг на пути ему попался ражий мужик с масляными темными глазами в растрескавшейся кожаной куртке, синих вытертых на коленях до белизны джинсах и в огромных белых разбитых кроссовках, в синей бейсболке. С ним была какая-то чумазая бабенка с красными нездоровыми щеками, в трико, резиновых полусапожках и в старой черной куртке. И эта бабенка так и зыркала на Васю. И только он приблизился к парфюмерному ларьку, как послышался оклик:
— Эй, постой-ка.
Вася оглянулся. Это были они, тот мужик и бабенка.
— Мне некогда, — сразу ответил Вася и вошел в ларек.
Здесь густо благоухало мылом и дешевыми духами. Но Васе уже было не до них. Он обернулся и посмотрел в окно. Те двое стояли поблизости, дожидались. Мужик казался Васе знакомым. Где же они сталкивались? Вася напряженно соображал.
— Что интересует?
Вася вздрогнул, услышав женский голос, оглянулся на продавщицу, миловидную, синеглазую, выкрашенную блондинку.
— Шанель номер пять, — машинально произнес Вася.
— О, как раз есть. Духи в масле. Пожалуйста.
— Сколько? — рассеянно спросил Вася.
— О, семьсот пятьдесят рублей.
Вася, как будто придя в себя, отшатнулся.
— А чего это такое, в масле?
— О, ну как же? Это отсутствие спиртовой основы. То есть практически сразу, минуя стадию выветривания спирта, вы уловите истинный аромат. И он будет более стойким. А распространенное мнение, что такие духи оставляют там пятнышки и все такое, — неверно. Ничего и не оставляют, если пользоваться грамотно. Наносим в район пульсирующих точек.
Вася ошалело смотрел на девушку.
— Пульсирующих?
— О, ну да. Яремная впадинка, за ушками, на запястье, хм, под коленками. И стойкий ароматный шлейф обеспечен на весь день. Но! — воскликнула девушка, вскинув указательный палец. — Один нюанс. Сказать?
Вася, как болванчик китайский, кивнул.
— Наносить надо на чуть влажную кожу. А потом выждать минутки две, чтобы парфюм впитался в вашу кожу.
— Это не мне, — сказал Вася.
— О, в кожу вашей супруги.
— Она мне не супруга, — испуганно отреагировал Вася.
— Мама? — тут же догадалась с ослепительной улыбкой белокурая.
— Хыхы-хы, — засмеялся Вася.
— О, что такое? — немного растерялась продавщица.
— Нет, — сказал Вася, снова оглянувшись на окно и заметив тех двоих. — Масла не надо. Попроще чего-нибудь. Подешевле.
— О-о-о, — протянула девушка. — Приходите завтра.
— Ладно, — согласился Вася.
По его лицу катился пот. Он поправил ремень сумки с лодкой на плече и вытер пот.
— Обязательно зайду. Но… Да! — вспомнил он и спросил, густо краснея. — А прокладки у вас есть? Ну, такие… короче, дамские.
Девушка улыбнулась и ответила, что есть. Вася купил прокладок. Посмотрел в окно.
— А сейчас… мне надо выйти. Нет ли другой двери?
Глаза девушки начали расширяться, кожа лица — и так-то светлая — бледнеть.
— Дерьмо, зараза, — бормотал Вася, — меня там ждут враги, понимаете?
— М-может, вызвать полицию, — слегка заикаясь, произнесла девушка.
Вася дернулся как ужаленный.
— Нет, спасибо!.. Видно, придется получить по шее. Или лишиться зуба.
— Ну я не знаю, — сказала девушка, бледнея еще сильнее. — Есть боковая дверь… но она завалена коробками.
— Я все разберу! — воскликнул Вася.
— Нет, все-таки… — начала она.
Но Вася уже прошел за прилавок и принялся передвигать коробки. Дверь освободилась.
— Вы спасительница одинокого мореплавателя, — сказал Вася и, схватив свои баулы, выскользнул из ларька и сразу шмыгнул налево, за угол.
Там были пустые коробки, пакеты, железная тачка на цепи. Вася перебежал за другой ларек, оттуда — за третий, и так ушел по лабиринтам ларьков, сопровождаемый тревожно-вопросительными взглядами торговцев. Уж слишком странен был вид востроносого рыжеватого малого в зимнем полупальто с рюкзаком и мешком, явно спешащего стать невидимым. По раскрасневшемуся его лицу бежали ручейки пота. В одном месте вынырнула белая собака с полувисящими розовыми ушами и носом в крапинку.