— Логичнее было оттяпать что-то другое.
— Бабе голову?
— Ну и Бобров! Ну и мысли у тебя!
— Так… вы ж по логике, мол. Это логика и есть самая.
— Хм, хм… А вы что имели в виду, товарищ капитан? — поинтересовалась женщина.
— Я? Лейтенант Павлова, я вам потом популярно и наглядно объясню.
— Жду с нетерпением.
— Ну, где…
— Можете входить. Только обувь сымите. Да стойтя же! Понатопчите, грязь-то какая на улице.
— Ладно, Петровна, вымоешь.
— Не пушшу! Она сама лучше выедет.
— Бобров, что тут у тебя за цирк, а?
— Товарищ капитан, подразболтались гайки, так точно. Но раз есть такой запрос и приказ в целом, то затянем.
— Такой запрос уже давно, ты что, телевизор не смотришь, газет не читаешь?
— Так… это… к нам медленно все…
— Ладно, давай ее сюда.
— Гражданка Терехова, въезжайте сюда.
— Вот… Здравствуйте.
— Здравствуйте! Капитан Герасименко. Сотрудница Павлова. Она снимает у вас отпечатки.
— Ба-а-тюшки-святы!..
— Так, а вы гражданка Петровна, свободны.
— Да уж покуда свободная, слава те, как грится.
— Ну и топайте.
— Петровна, иди-ка ты по хозяйству там.
— Да как это? Мне Витек наказал за мамкой-то приглядывать по истине, а не абы как там.
— Кто такой?
— Витек-то?
— Это сын Тереховой, товарищ капитан.
— А. Бобров, удали лишних лиц.
— Все, Петровна, пошли, пошли.
— Нет, но что ж это? Какие такие еще опечатки? Отпечатки? Чего вы с нею собираетесь тут?
— Не твое дело.
— Как не мое? Я соседка!
— Ты что, легитимной власти не доверяешь?
— Какой?
— Такой, какая есть на Москве и всюду.
— Доверяю.
— Ну а мы ее легитимные представители. Потому, давай-ка.
— Не уйду.
— Товарищ капитан?
— Ох, Бобров!.. Либеральничаешь здесь, развел анархию. Но мы еще с тобой это обсудим. Черт с ней. Приступаем к делу.
— Со мной не черт, гражданин начальник, а Матушка да вон Никола-угодник.
— Так. Гражданка Терехова Татьяна Петровна… то есть… Бобров?
— Архиповна.
— Гражданка Татьяна Архиповна Терехова. Вас уже уведомляли о возбуждении уголовного дела под номером… Павлова?
— Номер тридцать тысяч десять.
— Да. По признакам состава преступления, предусмотренного статьей триста двадцать два — два Уголовного кодекса Российской Федерации — фиктивная регистрация гражданина Российской Федерации по месту пребывания или по месту…
— Да они же не граждане Российской Федерации.
— Спокойно. Имейте терпение выслушать до конца. Да и не притворяйтесь, что слышите это впервые или не читали. Документ у вас на руках. Так вот, к-ха, кхм… по месту жительства в жилом помещении в Российской Федерации и фиктивная регистрация иностранного гражданина или лица без гражданства по месту жительства в жилом помещении в Российской Федерации. Все верно?
— Какие же они иностранцы? Ихний дедушка Павел Петрович в Великую Отечественную Белоруссию освобождал, до Берлина дошел.
— Украина — иностранное государство.
— А между прочим, моя бабушка в войну с детьми и моей маленькой мамой, когда они-то отсюда убегали от фашистов и до Чернигова дошли, их украинская семья взяла в хату жить. Осень, снег с дождем, а бабушка с ребятишками босые, кое-как одеты. Пропали бы.
— Гражданка Терехова, это к делу не относится.
— Как же не относится? Как не относится? Они их приняли, обогрели, кормили. А как эти бедолаги с Донбасса пришли — что я должна была сделать? Ну, попросились, я и пустила. Оформила чин по чину временную регистрацию. Регистрация была оформлена законно в паспортном столе, да, был составлен еще этот… договор безвозмездного пользования жилым помещением. Ну? Дом же мой, родительский. Я законная хозяйка. Взяла и помогла хорошим людям. Дедушка, муж с женой, двое ребятишек. Куда им еще?
— Так-то уж и безвозмездно?
— Ну… не совсем, конечно.
— Во, вот! Колись, Терехова, да и быстро дело завершим.
— Моя тут заинтересованность имеется.
— Имеется! Имеется!
— В общении. Я же одна сижу днями, как лесная зверушка. У Петровны свои дела-заботы. А тут сразу пятеро людей. Да все хорошие, добрые.
— Ну и где же они?
— Ну как… Подались в город на заработки. Работы-то у нас нет. Колхоз как развалили, так и все. Копает каждый свои грядки. Мужики там рыбку ловят, кто охотится, кабанчика притащит, тетерева. А они люди работящие, но мужчина не охотник, а инженер. Женщина, Люся, медсестра. А дедушка — ветеран. Ребятишки, Валерка с Юлькой, забавные… А натерпелись, в подвале при обстреле сидели, все рушилось и горело. Бабушку куском столба зашибло, снаряд-то прямо в столб угодил, ей обломком голову и проломило.
— Терехова, вы нам тут байки не рассказывайте.
— Какие же это байки?! Это живая история! Дымится еще, болит, прямо сейчас горит.
— А потому, что все затянули. Бегут мужики, вот такие, как этот ваш инженер, разбегаются, как тараканы. Вместо того чтобы идти в бой на киевскую хунту. Да либералы воют, вяжут президента по рукам-ногам. А то бы давно разобрались. Дали бы разок хорошенько по мозгам «Искандерами», вмиг желание у них пропало бы мирные поселки и города бомбить.
— Ну да, они и говорили, что по кварталам прямо били… Потому как между ихним и соседним домами ополченцы свое орудие установили.
— Терехова, вы эти пропагандистские штучки бросьте. Это кто, тот инженер такое рассказывал? Это же дискредитация, понятно? Унижение чести и достоинства защитников Донбасса, борцов с хунтой.
— Гляди, Татьяна, новую статью себе смастеришь.
— Какую еще статью? Что мне говорили, то и пересказываю.
— Такую статью, за экстремизм.
— А что это такое?
— А вот то самое и есть, что содержится в твоих речах и деяниях.
— Ладно, Бобров. Это другое. Тут у нас ясное дело: фиктивная регистрация, триста двадцать вторая — два.
— Я не вижу тут ничего фиктивного, как вы выражаетесь. А только помощь людям.
— Во крутят-вертят…
— Петровна, тебе слова не давали. А тебе, гражданка Терехова, я же все популярно растолковал, ну? Что ты опять разводишь?
— Вы, Бобров, могли бы мне сразу все объяснить, когда еще только ходили да вынюхивали.
— Это я вынюхивал? Я?
— Ну хватит тут разводить канитель, оперу. Вам уже все сказали. Людей вы зарегистрировали. Они здесь не проживают. Это и есть фиктивная регистрация.
— Но они приезжают на выходные ко мне!
— Они обязаны здесь находиться постоянно.
— Да на какие шиши, прости господи! Где здесь найти заработок? Ну пусть Бобров уступит свое место участкового. Уступите?
— Ты Терехова провокатор.
— А вы тормозите решения президента и премьера.
— Какие такие решения?
— Да такие. Они сами по телевизору обращались ко всем с призывом оказать помощь посильную беженцам. Привечать призывали. По-христиански. Они же христиане.
— Кто?
— Президент и премьер.
— Ну, это только слова, а не закон. Дума такого закона не принимала. А вот триста двадцать вторая — два статья введена. Еще в тринадцатом году. И от нас требуют соблюдения закона и, соответствующе, привлечения к ответственности нарушивших ее.
— А кажное слово царя было законом, потому как — царское.
— Петровна, у нас президент и эРФэ, то есть Российская Федерация, а не царство.
— Короче, Павлова откатает у вас пальчики. Павлова, приступайте.
— О господи, что это?..
— Не беспокойтесь, краска такая. Давайте ваши пальчики… Так… Так… Сюда… Теперь сюда… Так, так.
— Господи, какая гадость, она же не отмоется!
— Отмоется, отмоется. Иначе знаете сколько у нас граждан ходили бы с черными пальчиками? Сплошь и рядом. Не волнуйтесь. Все будет в порядке. Вот так.
— И распишитесь.
— Что это?
— Что вы ознакомлены с тем, что вам избрана мера пресечения в качестве подписки о невыезде и надлежащем поведении.
— Хых…
— Это чего там?
— Кот с кошкой.
Теперь уже Вася зажимал себе рот.
— Да вы чего? Она же безногая женшшина! У ней ноги не действуют совсем уже скоко годов-то! Бобров! Ты же сам знаешь!
— Ты, Петровна, не ори и не митингуй здесь. И не гляди так честно. А то враз прокачаем на предмет самогоноварения и незаконной продажи продукта этого самого гонения, а?
— Нет, но правда, анекдот какой-то просто… Вы думаете, я могу на колясочке своей далеко уехать?
— Мы, гражданка Терехова, ничего не думаем.
— Хых…
— В районном суде прошло заседание по вашему делу, принято решение, что суд состоится в вашем доме, так как в районном суде нет соответствующих приспособлений для доставки в помещение инвалидов-колясочников. А до суда вам избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении. И, Бобров, зачитай напоследок, чтобы расставить точки…
— Кхм, кха! «Терехова Татьяна Архиповна, будучи гражданином Российской Федерации, преследуя личные интересы, решила совершить фиктивную регистрацию иностранных граждан по месту жительства, заведомо зная о том, что они не имеют намерения проживать в принадлежащем ей жилом помещении. Понимая, что ее действия будут носить противоправный характер, на предложение иностранных граждан Терехова Тэ А дала добровольное согласие, тем самым выступила принимающей стороной и заключила фиктивный договор безвозмездного пользования жилым помещением».
— Ну… Там же прямо говорится у вас, что безвозмездно…
— А это не меняет сути дела. Да и вы сами признались, что выгода для вас здесь имеется.
— Та же, что и у тех украинцев, которые мою бабушку приютили с мамой и другими ребятишками…
— Ох, и любят у нас по любому поводу козырять Великой Отечественной. Чуть что — так Великая Отечественная. Дед в танке горел, бабка раненых собирала. Но не вы же?
— У меня есть память о бабушке, маме…
— Кроме памяти, гражданка Терехова, надо еще иметь совесть!
— Хых-хы…
— Сколько же у вас тут кошек? Эти крутятся, котенок… Лучше бы на строительство храма лишние деньги переводили. А то иконки везде, верующие вроде. Бобров, ведь решено храм в соседней деревне, откуда этот Зык удрал, возводить?