– Я все помню, – усмехнулся в ответ Рэйф. Из-за того, что у Ксандера в мизинце больше очарования, чем у Рэйфа во всем теле, он и не хотел соглашаться на эту затею. Но они не могли рисковать разоблачением физического недостатка своего принца, особенно теперь, уже пойдя на уловку, поэтому королеве придется мириться с Рэйфом, нравится ей это или нет. Юноша расправил плечи и постарался расслабить мышцы шеи, напрягшиеся под ее пристальным взглядом. – Просто мне нужен небольшой перерыв.
– Играя роль наследника, ты лишен подобной привилегии, – прошипела королева. – Как только этот танец закончится, иди и пригласи принцессу Дома Мира на следующий. Ты без причины игнорируешь ее весь вечер, хотя она, насколько я могу судить, здесь главный приз. Делай, что должен, и…
– Она Ксандеру не подходит, – отрезал Рэйф, быстро обводя комнату взглядом, чтобы убедиться, что они не привлекают нежелательного внимания.
– Мне дела нет до твоих умозаключений. Оставь свое мнение при себе. Она – дочь Аэтиоса, и только это имеет значение.
– Принцесса-сова милая и начитанная. Она…
– Думаешь, мне это неизвестно? – Королева протянула руку и забрала у Рэйфа напиток. Ее взгляд был тверже камня. – Я изучила все потенциальные пары для своего сына и знаю, кто ему подходит, а кто нет. Будучи королевой, любимой своим народом, я разбираюсь в политике гораздо лучше тебя, ворона, которого едва терпят в собственном доме. Голуби никогда нас не выберут, их принцесса на тебя даже не посмотрит, но если сумеешь заставить другие дома поверить, что это возможно, то станешь куда более желанным в их глазах. Сейчас мы изгои, и дом наш забыт. Все считают, что оставшимся без пары кронпринцем должен стать именно ты. Ради Лисандера мы обязаны изменить всеобщее мнение. Так что хоть раз за всю свою треклятую жизнь постарайся казаться очаровательным. Будь обходительным, каким был бы мой сын, если бы ему не нужно было прибегать к твоей помощи. Ты для него всего лишь костыль, не более того.
Прикусив язык, чтобы сдержать язвительный ответ, Рэйф развернулся на каблуках и, оставив королеву Мариам, сцепил руки за спиной и направился в другой конец зала, давая себе обещание держаться подальше не от принцессы-голубки, а от своей королевы, потому что она права, и от этого ее словесные выпады становятся гораздо болезненнее.
Здесь должен был быть Ксандер. Он очаровал бы всех присутствующих, опутал бы паутиной слов так, что никто и не заметил бы его отсутствующую ладонь и даже не подумал, что он не способен ни пустить стрелу из лука, ни сражаться мечом. Зато он умеет заставлять людей смеяться до слез и готов до рассвета обсуждать теории, поскольку интеллектуально и эмоционально превосходит любого из присутствующих в этом зале принцев.
Ксандер использует Рэйфа как костыль.
И Рэйф позволяет ему это.
Он не умеет отказывать брату, поскольку обязан ему своей жизнью. Только благодаря Ксандеру у Рэйфа есть место, которое он называет домом.
«Это ради Ксандера».
«Ради Ксандера».
Рэйф повторял эту фразу снова и снова, обшаривая глазами комнату в поисках источника мелодичного смеха. Лиана крутилась в центре зала. Ее платье трепетало от невидимого ветерка, сопровождающего ее повсюду, а вокруг вился принц-колибри.
Ради Ксандера, снова напомнил себе Рэйф и сделал глубокий вдох.
После чего направился прямиком к ней, не обращая внимания на танцующие пары.
Глава 22
Лиана признавала, что поначалу имитировала веселость и смех ради забившегося в угол буки, который пока даже не потрудился официально ей представиться или завязать вежливую беседу. Но по мере того как гордый хвастун принц Дэмиен продолжал кружить ее по танцплощадке, Лиана поняла, что наслаждается и вниманием, и глупой болтовней. Кажется, впервые в жизни ей представилась возможность задавать столько вопросов, сколько душе угодно, о чужих землях, которые мечтала посетить, и с легкостью получать на них нужные ответы.
Мило, шумный и жизнерадостный принц Дома Рая, очаровал ее рассказами о своем доме в дождевых лесах, произрастающих на острове, где кроны деревьев сплетены так тесно, что не видно неба, где лепестки цветов могут вырастать размером с руку, а воздух такой вязкий и душный, что, кажется, обнимает кожу, как влажное одеяло. Он был куда лучшим танцором, чем Лиана, но не показывал этого, искусно заставляя ее выписывать пируэты, на которые она сама никогда бы не решилась, одновременно развлекая историями о балах в его семье, рисуя словами прекрасные картины.
Нико, более сдержанный, но приятный принц Дома Мудрости, после долгих наводящих вопросов и понуканий преодолел природную застенчивость и поведал Лиане о своем острове, похожем на ее собственный холодным воздухом и бесплодной землей. Однако, в отличие от ее дома, его находится на крайнем севере, где солнце не заходит месяцами, а потом месяцами же не желает являть своего лика. Совы, рассказал он, живут не в хрустальном дворце, но в темном подземелье, в огромных пещерах, сравнимых по размеру с ее дворцом и соединенных между собой замысловатой системой коридоров, каждый из которых ведет в огромную библиотеку в самом сердце жилища.
А Дэмиен, из кожи вон лезущий, чтобы показаться очаровательным, весь первый танец соблазнял ее образами своей родины – страны колибри. Центр их острова прорезает горная цепь, восток покрывают густые дождевые леса, в которых произрастают всевозможные фрукты и растения, а на западе тянется пустыня, где на многие мили не найти ничего, кроме песка, лишь одна река оживляет монотонный пейзаж. На ее берегу и расположен дворец – место выбрано так же, как в случае всех остальных городов, то есть по божественному камню в центре и священному гнезду, которое нужно оберегать.
– Правда ли, что стены дворца образованы тянущимися вверх садами? – спросила Лиана. Покачиваясь с Дэмиеном под мягкие трели мелодии, она решила продолжить беседу, начатую во время предыдущего танца. – Не могу себе такое представить.
Дэмиен рассмеялся глубоким низким смехом, тембр которого вызывал трепет в девичьих сердцах. Сердце Лианы не стало исключением.
– Так и есть. Мой бог, Юрайтес, питает нас водой из реки, русло которой, должно быть, самолично вырезал в земле. Мы собираем семена в разных частях дождевого леса и возделываем наш дворец и бесплодные прилегающие территории, превращая их в самый прекрасный сад на земле. Он пестрит многообразием красок, которые голубке, живущей на снежном острове, трудно вообразить.
Лиана усмехнулась в ответ.
– У меня очень живое воображение, знаете ли. Вы же не нарочно все это расписываете, чтобы заставить меня питать надежды? Убаюкать меня красивыми словами и еще более красивыми пейзажами?
Дэмиен изобразил притворный ужас.
– Разумеется, нет. Я не посмел бы вводить в заблуждение принцессу Дома Мира, столь прекрасную и очаровательную, что простому колибри вроде меня нечего и надеяться на то, чтобы добиться ее расположения.
Тон его голоса свидетельствовал, что он не имеет свои слова в виду – по крайней мере, касательно простого колибри уж точно. Лиана надеялась, что его комплименты искренни, хотя наверняка знать не могла и оттого досадовала.
Она совсем было собралась ответить что-нибудь в равной степени остроумное, но тут вмешался решительный голос:
– Позвольте?
Прикусив губу, чтобы сдержать улыбку, Лиана обернулась и увидела стоящего прямо перед ней ворона.
– Нет, – нараспев произнес Дэмиен и, положив руку Лиане на талию, попытался увести ее в другую сторону.
Но Лиана не поддалась. Воздух потрескивал от любопытных взглядов присутствующих, следивших за приближавшимся к их паре Лисандером. Все гадали, что же принц воронов задумал. Шок от того, что он осмелился прервать танец, был осязаем, ведь, по всеобщему мнению, положение принцессы из Дома Аэтиоса куда выше его собственного. Ошибочное суждение, но вполне реальное. Отвергнув его предложение, Лиана подаст остальным королевским семьям пример поступать так же, и от такого удара Дому Шепота вряд ли удастся оправиться. А приняв? Что ж, кому-то не мешает чуть-чуть понизить Дэмиену самомнение. Многие сочтут, что она именно это и сделала – решила не баловать принца, ставшего признанным фаворитом в борьбе за ее благосклонность.
Но Лиана об этом не думала. Она просто кивнула и выскользнула из объятий колибри, решив смотреть на маску из насыщенных обсидиановых перьев, а не переливчатого индиго.
Лиана вообще ни о чем не думала. Все ее мысли пропали, стоило ворону обвить рукой ее талию. Коснувшись обнаженной кожи в вырезе платья у нее на спине, Рэйф отдернул пальцы, будто обжегшись. Мгновение спустя он снова провел рукой по ее коже, так нежно и деликатно, будто спрашивая разрешения. Лиана положила одну ладонь ему на плечо, а второй взяла его руку, вытянутую вдоль тела. Когда они начали двигаться в такт музыке, его хватка стала более уверенной и раскованной, и Рэйф повел в танце.
Поначалу они не разговаривали.
Лиана рассматривала пуговицы на его камзоле, выполненные из черного камня и нашитые на золотистую ленту, спускающуюся вниз по груди, а также кожаные вставки, гладкие на ощупь.
Он в ответ изучал ее.
Лиана чувствовала, как ворон скользит глазами по ее обнаженной шее, следует дальше, к рукавам платья с прорезями, в которых тоже мелькали участки кожи. Потом он поднял горящий смелостью взгляд к ее лицу, отправил его в странствие по ее губам и перьевому краю маски, наконец, остановил на ее глазах.
Она сглотнула.
Ее сердцебиение участилось.
Горло сжалось.
Лиане вдруг сделалось жарко, на щеках появился румянец, ладони вспотели.
Чем дольше она избегала его взгляда, тем более требовательным он остановился. Под конец Лиане показалось, что все присутствующие в зале видят, как от ее тела валит дым.
«Нужно что-то сказать».
«Хоть что-нибудь».
Но что?
Она не собиралась извиняться за то, что утаила, кто она такая, поскольку не сожалела об этом. Слишком опасно обсуждать произошедшее между ними, находясь в столь людном месте под прицелом многих пар глаз. Даже если ей хочется серьезно поговорить, делать этого не следует. Это вообще не в ее духе.