Надеюсь, ты меня понимаешь.
– Понимаю, – отозвался Рэйф, не отводя взгляда.
Он ожидал, что Лиана развернется и уйдет так же поспешно, как ворвалась сюда, но она не двинулась с места. Девушка продолжала стоять как вкопанная, не отступая, глядя ему прямо в глаза. Их лица находились так близко, что он ощущал у себя на шее ее мягкое дыхание, и исходящее от нее тепло, и магическое сияние под кожей, такое завораживающее, манящее. Она дернула руками, будто с трудом подавляя желание толкнуть или ударить его – а может, привлечь к себе. Ее пухлые губы были плотно сжаты, взгляд прожигал насквозь.
Потом она моргнула.
И все исчезло.
Лиана подалась назад, но недостаточно быстро, так что он успел заметить сверкнувшие в глазах слезы, и развернулась на каблуках, хлестнув его крыльями по лицу. Рэйф споткнулся, в груди запульсировало, хотя удар пришелся не туда.
Принцесса поспешила к двери.
«Вот и хорошо, пусть уходит», – подумал Рэйф, сжимая челюсти.
Он сделал все, что нужно.
Тут ворон вспомнил ее взгляд в пещере, когда рассказывал он ей о своей родине. Детский восторг, с которым девушка внимала ему, такой наивный, но искренний, какой может рождаться только в сердце, не знавшем бед. Те времена миновали. Его ложь нанесла ей душевную рану, а нынешними поступками он заставил ее снова кровоточить. Однако Рэйфу не хотелось, чтобы принцесса возненавидела его народ или его родину. Или Ксандера. Только его самого.
Менее всего на свете ему требуется стать тем, кто навсегда изгнал из ее взгляда веру в чудеса. Она по-прежнему должна считать, что мечты сбываются. И жить жизнью, в которой не нужно прятаться. Но только без него.
– Лиана, – позвал он чуть слышно.
Она замерла, положив ладонь на дверную ручку, но не обернулась.
– Мой брат – единственный человек в целом мире, кроме тебя, кто знает о моей магии, – прошептал он, едва различая собственный голос за громким биением о грудную клетку сердца, которое, кажется, вознамерилось вырваться на свободу. – Ты тоже можешь доверить ему свой секрет, если захочешь.
«И свое сердце».
Но эти слова он не смог произнести вслух.
Девушка ничего не ответила, просто выскользнула за дверь и растворилась в ночи.
Рэйф остался стоять посреди комнаты, стараясь взять себя в руки, приказывая ногам и крыльям не двигаться, а губам – запереть рвущийся наружу крик. Он весь затрясся от необходимости столь многое держать в себе: не только касательно Аны, но и собственные желания, страхи и мечты, о которых он никогда не рассказывал Ксандеру из опасения, что может ранить его чувства. Скорбь по погибшим родителям. Боль от того, что собственный народ отвергает его по не зависящим от него причинам. Паника, что о его магии узнают. Ужас, что однажды брат увидит то, что видят все остальные – и Ана в том числе: он никто, изгой, которому нигде нет места.
И у него много ран.
Старых и новых.
Затянувшихся и пульсирующих.
Поэтому Рэйф сделал единственное, что мог, чтобы избавиться от душевной боли, – со всей силы грохнул кулаками по стеклянному столику у своих ног, порезав руки осколками, заменяя душевные страдания физическими.
По рукам потекла кровь: она капала на пол, собираясь в лужицу, на поверхности которой плясали отблески масляной лампы, напоминая о пламени дракона, который когда-нибудь придет за ним и проглотит целиком. Рэйф еще долго наблюдал отголоски собственного будущего на кровавом месиве – достаточно долго, чтобы порезы на коже успели затянуться, так что не осталось ни следа. Тогда он отправился к умывальнику, чтобы подтереть пол и устранить следы беспорядка.
Глава 33
Она с трудом верила своим глазам. Ворон подставил руки под струю воды и смыл кровь. На его коже не осталось ни следа от порезов.
Кэсси не знала, что заставило ее так надолго задержаться в комнате ворона после ухода Лианы. Поначалу ею двигало любопытство – его жестокие слова стороннему наблюдателю сразу показались неискренними, хотя подругу, по-видимому, ранили в самое сердце. Потом Кэсси почувствовала жалость, видя, как он опустился на колени перед лужей собственной крови, распластав черные крылья по полу, будто стремясь оградиться от внешнего мира – или защититься от него. Минута проходила за минутой, а Кэсси оставалась на месте, повинуясь некоему внутреннему инстинкту, который не до конца понимала.
Зато теперь поняла.
Он инвинчи, подивилась она, бесплотным духом паря у ворона над плечом и наблюдая, как бордово-красная кожа его рук превращается в приглушенно-розовую, а потом в телесную, излечиваясь от повреждений.
Такую новость нужно немедленно сообщить королю.
Кэсси вылетела из комнаты, оставив ворона голыми руками сгребать осколки столика и заметать их в угол комнаты, не обращая внимания на появляющиеся новые порезы, поскольку они тоже быстро затягивались. Просочившись через стену и оказавшись на просторах бесплодной тундры, Кэсси увидела перед своим мысленным взором другое лицо: песочные волосы, глаза цвета бури, бледная, никогда не знавшая солнечных лучей кожа, которую она всегда представляла золотистой. Она тут же почувствовала его душу и, не медля ни секунды, воспользовалась связующей их нитью и помчалась вниз, рассекая воздух и туман, небо и облака. Подобно падающей звезде, она ринулась из верхнего мира в нижний.
Ее король находился в одном из многочисленных плавучих городов, состоящих из сотен связанных друг с другом судов, между которыми были переброшены мостки и плоские деревянные настилы. На некоторых кораблях располагались дома, на других – торговые лавки, третьи предоставляли пространство для встреч, бесед и возможности немного повеселиться посреди погруженного в серость мира. Царила поздняя ночь, все спали. Золотистый свет фонарей разгонял туман, танцуя на волнах россыпью отблесков, время от времени слышался скрип дерева или плеск воды о борт. Все поверхности были влажными и внушали страх.
Королевский корабль, в два раза превосходящий размерами любой другой и окрашенный в золото, имитирующее свет солнца, размещался на краю плавучего города. Как и всегда, окно для Кэсси оставалось открытым, свидетельствуя о том, что ее ожидают с нетерпением.
Малек определенно ее ждал, потому что, стоило ей положить свои бестелесные пальцы ему на лоб и проникнуть в сновидение, царящий в нем хаос мгновенно рассеялся и восстановился порядок. Она изобразила привычные серые каменные стены с висящими на них ткаными коврами, массивный стол, окна и гигантские канделябры – в общем, ничего нового и неожиданного, чтобы не отвлекаться от главного, так, как нравится королю.
– Кэсиандра, какие новости? – спросил он, отвернувшись от окна и устремив на нее внимательный взгляд. Девушка даже не успела навести порядок в его сновидении.
– Брачный турнир завершился, и сегодня утром мы с Лианой отправились в Дом Шепота.
Он кивнул, будто сказанное ею уже было ему известно.
Может, так и есть, но это не ее забота.
– Ваше величество, я обнаружила то, что скрывал ворон, распознала его магию. Он… – Кэсси помедлила и сделала глубокий вдох, трепеща от предвкушения. – Он инвинчи.
Глаза короля расширились, в них заплясали синие огоньки.
– Какое интригующее известие, Кэсиандра, – заметил он, полностью осознав сказанное ею.
Она улыбнулась.
– Я подозревала, что вы так скажете.
Потирая подбородок, король погрузился в размышления, выстраивая новые планы и заговоры, каждый последующий грандиознее предыдущего. Потом он снова пристально посмотрел на нее.
– Как ты узнала? Что видела?
– Он разбил кулаками стекло, но не прошло и нескольких минут, как порезы исчезли прямо на глазах. Только что были глубокие кровоточащие раны – и вот снова гладкая кожа. Еще я заметила тонкую серебряную пленку у него на коже. Есть лишь одна сила на свете, способная ее вызвать.
По губам короля скользнула едва заметная усмешка и пропала, и выражение лица снова сделалось непроницаемым.
– Спасибо, что пришла сегодня. Я созову совет и изменю планы сообразно ситуации. Похоже, этот ворон – тот самый объект для исследования, которого мы ждали. Возвращайся завтра, и я сообщу тебе о дальнейших действиях. Время почти пришло, и теперь события начнут разворачиваться очень быстро.
Он велит ей уйти.
Кэсси поняла это, но все же не спешила покинуть его сон, хоть и чувствовала, что его духу не терпится убраться отсюда, вернуться за свой письменный стол, освещаемый только светом лампы, и посвятить остаток ночи планированию.
Малек замер, склонив голову набок.
– Что-то еще, Кэсиандра?
Забавно, что в верхнем мире Кэсси никогда не раздумывала, прежде чем спросить о чем-то Лиану, девушку, которая однажды станет ее королевой. Здесь же, в нижнем мире, в окружении нескончаемого тумана, видеть сквозь который могли только глаза короля, вопросы умирали, не успев слететь с губ.
Но он знает.
Почувствовал сковывающее ее душу напряжение.
– Что такое?
По его лицу пробежала тень тревоги. На шаг сократив разделяющее их расстояние, он положил руку ей на плечо. Прикосновение казалось настоящим, но Кэсси понимала, что оно – такая же иллюзия, как и крыша у них над головами, и соленый липнущий к коже воздух, и разбивающиеся о борт волны, становящиеся все более яростными с каждым мгновением промедления.
– Ты можешь все мне рассказать, – подбодрил он.
– Просто… – Она замолчала, но Малек продолжал сверлить ее взглядом, не торопя, ожидая, когда она продолжит.
Этот терпеливый взгляд с ноткой любопытства живо напомнил ей о мальчике, которого она знала раньше и который часто являлся ей во снах. На миг она позабыла о предписываемых им ролях, о стенах, которые сама же возвела, и воскресила в памяти то, что было прежде – их свободу.
– Дело в Лиане, – наконец вымолвила она. – Она очень страдает. Она в смятении. А я знаю ответы на мучающие ее вопросы, но не могу сказать ни слова, не могу облегчить ее боль, заверить, что тусклое будущее, маячащее на горизонте, вовсе не ее судьба. Не понимаю, зачем нам ждать. Почему мне нельзя…