Лев прыгнул на кобылу сбоку. Он низко рычал, и с каждым его выдохом из его пасти срывались клочья кровавой пены. Кобыла метнулась в сторону, и Верити повисла на ее боку, застряв одной ногой в стремени.
Лев прыгнул вверх, вытянув вперед передние лапы с выпущенными когтями — огромными желтыми крючьями, способными распороть тело лошади до костей.
Он врезался в кобылу так, что она невольно присела на задние ноги, но львиные когти уже впились в ее круп. Девушка оказалась между двумя столкнувшимися телами, и ее крик резанул Мансура по нервам. Ему показалось, что Верити смертельно ранена.
Его жеребец несся уже полным галопом. Мансур изготовился для удара копьем, направляя коня пятками, меняя угол его движения для атаки; наконечник копья мелькал перед ним, как серебряное насекомое. Лев с рыком повис на спине кобылы, раздирая ее всей силой передних лап, а лошадь, визжа от страха, вставала на дыбы и брыкалась. Мышцы льва напряглись, шкура натянулась, линии ребер отчетливо выделялись под шкурой. Мансур нацелился копьем в точку под напряженным плечом. Наконечник вошел точно в намеченное место. Мансур налег на копье, используя силу инерции движения коня и его вес. Стальной наконечник задел кость, но скользнул дальше, пронзая льва от плеча до плеча. Зверь выгнулся назад в смертельной агонии, и древко копья сломалось, как тростинка. Кобыла вырвалась из изогнутых когтей и рванулась прочь, ее круп обливался кровью. Корчась и извиваясь, лев катался по низким зарослям.
Верити наполовину висела под кобылой, цепляясь за ее шею, с по-прежнему зажатой в стремени ногой. Если бы девушка разжала руки, она полетела бы на землю, а кобыла потащила бы ее за собой, и Верити могла просто разбить голову о камни. Девушке уже не хватало дыхания, чтобы кричать. Она просто держалась изо всех сил, а кобыла бешено неслась вперед.
Несмотря на глубокие раны, лошадь бежала быстро. Она обезумела от ужаса, ее глаза закатились, из открытого рта текла слюна. Верити пыталась подтянуться и сесть в седло, но ее усилия лишь подгоняли кобылу. От ужаса силы животного словно удвоились.
Мансур бросил обломок копья и закричал на жеребца, колотя пятками по его бокам и хлеща поводьями по плечам, но догнать кобылу не мог. Они летели вниз по склону, а внизу кобыла повернула к древнему речному руслу. Мансур послал коня за ней.
Так они скакали с полмили, но расстояние между лошадьми не изменялось, пока наконец не начали сказываться смертельные раны кобылы. Ее шаг стал чуть заметно короче.
— Держись, Верити! — кричал Мансур. — Я уже догоняю! Держись!
Затем он увидел прямо перед кобылой край обрыва — каменную стену, уходившую в речную долину в двух сотнях футов внизу. Черное отчаяние сжало его сердце, когда он представил, как лошадь и девушка летят с утеса на камни далеко внизу.
Он гнал жеребца всей силой своих рук и ног, с яростной решимостью в сердце. Кобыла заметно слабела, расстояние между ними сокращалось, но слишком медленно. В последний момент кобыла увидела обрыв и попыталась повернуть в сторону, но ее передние копыта угодили в рыхлую землю, и та обрушилась. Кобыла попятилась в дикой панике, а потом покачнулась и опрокинулась назад.
Но Мансур уже был рядом. Он соскочил с коня на ходу и успел схватить Верити за лодыжку. Он чуть не выдернул ей ногу из сустава, но тут наконец кожаное стремя лопнуло, и нога девушки освободилась. Ее вес тянул Мансура за край обрыва, но он держал ее изо всех сил. Кобыла летела вниз, по пути ударяясь о стену и испуская пронзительное ржание, и быстро исчезла в пропасти.
Верити раскачивалась как маятник, вися вниз головой; правая рука Мансура удерживала ее за ногу. Юбки упали ей на голову, но она не осмеливалась даже шевельнуть рукой, понимая, что от ее движения пальцы Мансура могут раздаться. Она слышала над собой его тяжелое дыхание, но посмотреть вверх не могла. Потом она услышала его голос.
— Не шевелись. Я сейчас вытяну тебя наверх.
Голос Мансура звучал глухо от напряжения.
Даже в столь отчаянном положении Верити отметила, что он продолжает говорить по-английски, без акцента, и его голос звучал в ее ушах словно голос родного дома. «Если мне суждено умереть, — подумала она, — пусть этот звук и станет последним, что я услышу».
Но она не настолько доверяла собственному голосу, чтобы ответить. Верити посмотрела вниз, в головокружительное пространство над долиной где-то внизу. У нее кружилась голова, но она висела неподвижно, чувствуя, как крепкие пальцы Мансура впиваются в ее лодыжку сквозь мягкую кожу ее охотничьего сапога. А Мансур над ней хрипел от усилий, дюйм за дюймом таща девушку вверх.
Мансур, не оглядываясь, пошарил сзади одной ногой и нащупал узкую щель в камнях. И зацепился за нее ступней и коленом. Это позволило ему освободить левую руку, которой он до сих пор удерживался над обрывом. И он уже двумя руками сжал лодыжку Верити.
— Теперь я держу тебя обеими руками, — прохрипел он. — Держись, девочка!
Верити немножко быстрее двинулась вверх. Мансур глубоко вдохнул, сосредотачиваясь.
— И хватай тигра! — Мансур выдохнул старый морской призыв, подбодряя себя и девушку.
Ей хотелось крикнуть, чтобы он закрыл рот, не болтал всякой детской чепухи и берег силы, чтобы спасти ее. Она понимала, что самый трудный момент еще впереди, когда ему придется переваливать ее через каменный край пропасти…
Мансур потянул снова, и она поднялась еще немного. Потом последовал перерыв; Верити чувствовала, как Мансур меняет положение, отползает чуть-чуть назад, стараясь зацепиться за камни второй ногой. После этого он потянул ее сильнее, и она поднялась заметно выше.
— Да возлюбит тебя Господь за это… — прошептала Верити достаточно громко для того, чтобы Мансур ее услышал.
Он дернул ее так, что Верити показалось: ее нога вот-вот вылетит из сустава.
— Уже немного, Верити, — сказал он и снова потянул.
Но на этот раз она не сдвинулась с места.
Небольшой куст пустил корни в скальной трещине. И теперь его ветки зацепились за просторные штаны девушки. Мансур еще раз дернул, но не смог ее высвободить. Ветки куста держали ее крепко.
— Не могу тебя сдвинуть, — с хрипом выдохнул Мансур. — Что-то тебя держит.
— Это куст зацепился за мои ноги, — шепотом ответила она.
— Попробуй дотянуться до него, — велел Мансур.
— Держи крепче! — пробормотала Верити и изогнулась в талии, протягивая вверх одну руку.
Она почувствовала под пальцами ветки и ухватилась за них.
— Достала? — требовательно спросил Мансур.
— Да!
Но она держалась за куст одной рукой, слабо. И тут ее сердце превратилось в лед: она ощутила, как сапог, который сжимал Мансур, начинает медленно соскальзывать с ее ноги.
— Сапог сползает! — всхлипнула она.
— Протяни мне другую руку! — с трудом произнес Мансур.
Но прежде чем Верити успела сказать, что не может, пальцы одной его руки оставили ее лодыжку и скользнули по ноге. Сапог заскользил дальше.
— Руку! — умоляюще выдохнул Мансур.
Его пальцы настойчиво шарили по ее ноге, добираясь туда, где за одежду цеплялся куст, не давая Верити подниматься. А сапог все сползал.
— Сапог вот-вот слетит! Я упаду!
— Руку! Ради всего святого, дай мне руку!
Она резко изогнулась вверх, и их пальцы сомкнулись. Другой рукой Верити продолжала держаться за куст. Мансур отпустил сапог, но теперь держал ее за руку. Верити согнулась пополам, юбки упали с ее лица, и она снова видела все вокруг. Лицо Мансура над ней покраснело и надулось. Его борода потемнела и промокла от пота; капли падали на запрокинутое лицо девушки. Оба они замерли, боясь пошевелиться.
— Что мне делать? — спросила Верити.
Но прежде чем он успел ответить, все решилось само собой. Сапог слетел с ее ноги. Тело Верити резко выпрямилось; теперь она висела, вытянув руки вверх. И хотя рывок ослабил ее хватку, она продолжала сжимать руку Мансура и куст.
Оба насквозь пропотели, и от этого их кожа стала скользкой. Пальцы Мансура начали скользить между пальцами Верити.
— Я не могу удержаться…
— Куст, — сказал он. — Не выпускай куст!
Хотя Верити казалось, что Мансур вот-вот раздавит косточки ее пальцев, их руки все равно разъединились, как испорченное звено цепи, и Верити упала вниз, на куст. Он затрещал и согнулся под ее весом.
— Мне не удержаться! — вскрикнула она.
— Не могу дотянуться до тебя…
Он обеими руками пытался достать Верити, а она тянула вверх свободную руку, но расстояние оказалось слишком велико.
— Подтягивайся! Ты должна подтянуться вверх, чтобы я тебя достал, — скрежетал зубами Мансур.
Верити чувствовала, как лед из ее сердца пробирается в мускулы. Она понимала, что все кончено. Он видел отчаяние в ее глазах, видел, как слабеют ее пальцы, сжимавшие ветки куста. Она готовилась выпустить их.
Он бешено зарычал на нее, пытаясь подтолкнуть к последнему усилию:
— Подтягивайся, слабачка! Действуй, трусиха!
Оскорбления пробудили гнев Верити, дав ей силы еще на одну попытку. Но она знала, что все это бесполезно. Даже если бы она дотянулась до его скользких от пота рук, это не помогло бы. Она рванулась, дернув за ветку, чтобы приподняться выше, но куст больше не мог выдерживать ее вес. Он затрещал и сломался.
— Я падаю! — всхлипнула Верити.
— Нет, черт тебя побери! — рявкнул Мансур.
Но куст уже летел вниз.
И Верити почти последовала за ним, но внезапно оба ее запястья оказались в железной хватке. Ее падение было остановлено с такой силой, что руки едва не сломались.
Мансур тоже сделал последнее усилие. Он перестал держаться ногами за щель в камнях и бросился вперед, свесившись через край обрыва. Но, используя всю силу рук и тела, он смог только дотянуться до девушки. И теперь висел вниз головой, цепляясь за расщелину лишь пальцами ног. Но ему нужно было поднять девушку наверх до того, как она снова выскользнет из его пальцев. Мансур уперся локтями в стену и медленно согнул руки, подняв Верити так, что они оказались лицом к лицу. Его лицо исказилось от боли в напряженных мышцах и прилившей к голове крови.