Это оказалось уже слишком для турецкого капитана. Мансур увидел его на носу дау — тот отчаянно кричал и размахивал руками. Его команда бросила пушки и полезла на мачту, чтобы спустить колотившийся на ветру латинский парус и повернуть дау на другой курс. Без паруса им пришлось вручную разворачивать гик вокруг мачты, а потом устанавливать его в сторону левого борта. Это был тяжкий труд, и все это время дау беспомощно болталось на волнах.
— Готовьтесь к повороту оверштаг! — приказал Кумрах.
Матросы бросились к леерам.
Кумрах смотрел вперед, ладонью прикрывая глаза от солнца, и вычислял нужный момент.
— Круто к ветру! — крикнул Кумрах рулевому.
Тот завертел штурвал так, что спицы слились в сплошной круг.
«Эльф» изящно развернулся к изгибу прохода. Миновав эту щель, корабль вырвался наконец на глубоководье, а беспомощное дау все так же болталось на волнах, но теперь прямо перед ними; его парус пребывал в полном беспорядке, орудия остались без присмотра.
— К пушкам правого борта! — приказал Мансур.
Люки бойниц распахнулись. Шхуна так близко подошла к корме дау, что Мансур мог бы забросить шляпу на чужую палубу.
— Огонь!
Пушки загрохотали одна за другой, и каждое ядро ударяло в корму дау. Мансур видел, как разлетались в щепки доски обшивки. Один обломок, длиной в его собственную руку, пронесся мимо него как стрела и вонзился в мачту рядом с его ухом. С такого расстояния промахнуться было невозможно, и железные ядра прошивали дау от кормы до носа. Турки кричали от ужаса, а «Эльф» прошел мимо дау в открытое море.
«Месть», следуя по проходу вплотную к «Эльфу», тоже в свою очередь очутилась перед разбитым дау. И, проходя мимо, тоже обстреляла турков. Единственная мачта дау сломалась и упала за борт.
Мансур смотрел вперед. Дорога была свободна. Ни одно из других дау не могло их перехватить. Самоубийственный с виду маневр Кумраха застал турок врасплох.
— Закрыть орудийные люки! — приказал Мансур. — Закрепить орудия на лафетах!
Оглянувшись, он увидел «Месть» в полукабельтове позади. Оставшееся вдалеке дау, лишенное мачты, дрейфовало к рифам. И вскоре с силой ударилось о них, резко качнувшись. Через подзорную трубу Мансур видел, что команда покидает судно; матросы прыгали через борт, падали в воду, поднимая фонтанчики белой пены, и плыли к берегу. Мансур не представлял, сколько из них сумеет выжить в бешеном течении возле основания утесов и между острыми клыками кораллов.
Мансур приказал спустить грот-парус, давая возможность «Мести» подойти настолько близко, чтобы слышать отца, кричавшего через переговорный рупор:
— Скажи Кумраху, чтобы больше не устраивал таких фокусов! Он же провел нас через ворота ада!
Кумрах изобразил глубокое раскаяние, но Дориан опустил рупор и отсалютовал ему, благодаря за холодную голову и крепкие нервы. Потом снова поднес к губам рупор:
— Через час стемнеет! Я зажгу один фонарь на корме, чтобы ты меня видел. Но если разойдемся в ночи, место встречи прежнее: остров Сауда!
«Месть» рванулась вперед, «Эльф» шел за ней. Дориан уже несколько недель назад выбрал место встречи. Теперь во всем Индийском океане для них оставался открытым лишь один порт. Зейн поработил Берег Лихорадок и все порты Омана. Голландцам остались Цейлон и Батавия. Британская Ост-Индская компания властвовала на всем индийском побережье. И сэр Гай должен был закрыть все порты для беглецов. Так что безопасным убежищем для них оставался только форт Добрый Знак в заливе Нативити-Бей. Там они могли бы собраться с силами и определиться с планами на будущее. Дориан оставил указания Мустафе и бин-Шибаму, отметив на карте направление к форту: туда они пошлют за ним корабль, как только снова объединят пустынные племена и подготовят все к его возвращению. Им понадобятся золотые рупии и сильные союзники. Дориан еще не знал, где найдет людей и деньги, но поразмыслить об этом он мог и позже.
А пока Дориан обратился к насущным сиюминутным заботам. Им следовало двигаться юго-восточным курсом, чтобы обойти Оманский залив. А оказавшись в открытом океане, они смогут пойти прямиком к Мадагаскару и воспользоваться Мозамбикским течением, которое понесет их на юг.
Мансур на «Мести» шел следом; они плыли в закатных лучах, рождавших вызывающую благоговение картину. Подобные гигантским горам грозовые тучи двигались вдоль темнеющего западного горизонта, оттуда доносились далекие раскаты грома, а садившееся солнце облачало их в розовые с золотом наряды, отделанные кобальтовой синевой.
Но вся эта извечная красота не могла снять с плеч Мансура внезапно навалившийся груз гнетущей меланхолии. Он покидал землю и людей, которых успел полюбить. У них с отцом отняли обещанные царство и Слоновий трон. Но все это почти не имело значения по сравнению с другим… Мансур думал о женщине, которую потерял, не успев завоевать. Он достал из внутреннего кармана письмо, которое носил у самого сердца, и снова перечитал слова: «Прошлой ночью ты спросил меня, неужели я не чувствую, что между нами что-то происходит. Я не ответила тебе тогда, но отвечаю теперь. Да, чувствую».
Мансуру казалось, что это самые прекрасные из слов, когда-либо написанных на английском языке.
Тьма упала с театральной внезапностью, что случается только в тропиках, и редкие звезды показались в прорехах высокого полога штормовых туч. Но вскоре они скрылись за клубящимися горами, и тьма стала абсолютной, если не считать крошечного светлячка — фонаря на корме «Мести».
Мансур оперся на нактоуз компаса и позволил себе окунуться в романтическую фантазию, мечтая полночи напролет; он не испытывал желания уйти спать в свою каюту. Внезапно его заставила очнуться раздвоенная молния, вырвавшаяся из облачного навеса и упавшая в море, а за ней тут же последовал оглушительный раскат грома. На мгновение из густой темноты впереди показалась «Месть», облитая ярким голубым светом: каждая деталь такелажа и парусов обрисовалась четко и подробно. И тут же снова стало темно, даже темнее прежнего.
Мансур выпрямился и побежал к поручням правого борта. Ему показалось, что во вспышке света молнии он увидел что-то еще. Его взгляд на долю секунды уловил мимолетную вспышку отраженного света, почти на горизонте.
— Ты это видел? — крикнул он Кумраху, стоявшему у поручней рядом с ним.
— «Месть»? — откликнулся Кумрах из темноты недоуменным тоном. — Да, повелитель. Она не более чем в кабельтове впереди нас. Да ты и сам видишь ее кормовой фонарь.
— Нет-нет! — воскликнул Мансур. — Не это. За нашим бимсом. Что-то еще.
— Нет, господин. Я ничего не заметил.
Оба пристально всматривались в ночь, и вот снова хлестнула молния, как гигантский бич, и гром оглушил их, как будто заставив содрогнуться всю поверхность моря своим чудовищным залпом. В это краткое мгновение безупречной ясности Мансур снова заметил нечто:
— Там! — Он сжал плечо Кумраха и энергично встряхнул его. — Вон там! Теперь ты видел?
— Корабль! — вскрикнул Кумрах. — Чужой корабль! Да, я его видел.
— Насколько он далеко?
— Две морские мили, не больше. Высокий корабль. Прямые паруса. Это не дау.
— Это «Арктур»! Стоит в засаде!
Мансур в отчаянии взглянул на отцовский корабль и увидел, что сигнальный фонарь по-прежнему горит на его корме.
— На «Мести» не заметили опасности!
— Мы должны их догнать и предупредить, — решил Кумрах.
— Даже если мы поставим все паруса, нам раньше чем через час не подойти к «Мести» настолько, чтобы они нас услышали. А к тому времени будет уже слишком поздно. — Мансур ненадолго задумался, потом принял решение: — Подавай сигнал к оружию. Дадим выстрел, чтобы на «Мести» насторожились. Потом обойдем их по правому борту и пойдем наперехват врагу. Но боевые огни не зажигать, пока я не прикажу. С Божьей помощью мы сумеем захватить неприятеля врасплох.
Боевые барабаны загремели в темноте, и, когда команда заняла свои места, прогремел одинокий предупредительный выстрел. Пока «Эльф» менял направление, Мансур всматривался в другой корабль, ожидая, что там погасят фонарь или подадут какой-то другой знак, сообщая, что поняли предупреждение, но в это самое мгновение тучи над ними разверзлись и хлынул дождь. Все потерялось в теплых, могучих потоках воды. Она как будто целиком заполнила воздух, которым они дышали, скрыв за собой слабый свет и приглушив все звуки, кроме грохота тяжелых капель по парусам над головой и доскам палубы под ногами.
Мансур вернулся к нактоузу и поспешно уточнил направление, но он знал, что все это лишь приблизительно, ведь вражеский корабль тоже мог их заметить и сменить курс. Шансы настичь его в этом потопе были весьма невелики. Они могли пройти друг мимо друга на расстоянии выстрела из пистолета и ничего не заметить.
— Переверни песочные часы и сделай отметку на доске траверза, — велел он рулевому.
Возможно, он все же сумеет перехватить врага.
Потом Мансур отрывисто приказал Кумраху:
— Поставь к штурвалу двух надежных парней.
После этого он поспешил на нос и сквозь слепящую пелену дождя попытался рассмотреть кормовой фонарь «Мести». Ему стало немного легче из-за того, что он ничего не увидел и не услышал.
— Слава богу, отец заметил опасность, погасил фонарь. Иначе этот огонек мог бы привести к нему сэра Гая, на отца могли бы напасть внезапно.
Мансур подумал о том, не дать ли еще один выстрел, чтобы подчеркнуть опасность, но почти сразу отмел эту идею. Второй выстрел мог все спутать. Отец мог бы решить, что «Эльф» уже столкнулся с врагом. И еще он мог насторожить «Арктур» и выдать их местоположение. Так что вместо этого Мансур просто вел корабль дальше сквозь темноту и потоки ливня.
— Отправь наверх самых остроглазых дозорных, — мрачно приказал он Кумраху. — И пусть артиллеристы будут готовы стрелять в любую секунду. У нас не останется времени, если мы натолкнемся на врага.
Песочные часы были перевернуты дважды, а они все так же шли в темноте, и каждый человек на борту напрягал все чувства, стараясь уловить присутствие врага. А дождь все не утихал.