Перезарядив и заново установив орудия, «Арктур» опять пустился в погоню за «Эльфом», но его такелаж оказался серьезно поврежден, и у Корниша не имелось времени поднять из трюма запасные паруса. «Арктур» шел медленно, и «Эльф» и «Месть» уходили от него.
А потом ночной ветер затих так же быстро, как и возник. Тучи, словно в предчувствии рассвета, разошлись, позволив появиться бледнеющим звездам. Над океаном воцарилась тишина, а его волновавшаяся поверхность как будто замерзла, обратившись в блестящий лед. Все три потрепанных корабля замедлили ход и постепенно остановились. Даже в слабом свете звезд они видели друг друга. Суда умиротворенно покачивались, медленно и бесцельно ползя по слабым течениям под стеклянной поверхностью. Но «Эльф» и «Месть» оказались недостаточно близко друг к другу, чтобы появилась возможность переговариваться, так что Дориан и Мансур не могли обсудить дальнейший курс и действия.
— Пусть люди позавтракают прямо во время работы — мы должны как можно скорее зачинить повреждения. Этот штиль ненадолго.
Мансур распорядился насчет первоочередных дел и отправился на поиски Верити. Она стояла в одиночестве у поручней, глядя через воду на смутные очертания «Арктура», но сразу повернулась к Мансуру.
— Ты пришла, — сказал он.
— Потому что ты позвал, — тихо ответила она и протянула ему руку.
Он осторожно сжал ее ладонь и удивился, какой прохладной и гладкой оказалась ее кожа, а кисть — узкой и гибкой…
— Мне так много нужно сказать тебе!
— У нас для этого будет целая жизнь, — откликнулась она. — Но позволь мне в полной мере насладиться этим первым мгновением.
Они посмотрели друг другу в глаза.
— Как ты прекрасна! — выдохнул Мансур.
— Вовсе нет. Но мое сердце поет, слыша твои слова.
— Я бы поцеловал тебя…
— Но ты не можешь. Только не на глазах твоей команды. Они такого не одобрят.
— К счастью, у нас и для этого есть целая жизнь.
— И я буду радоваться каждой ее минуте.
Пришел рассвет, и первые лучи солнца прорвались между грозовыми тучами, превратив океанские воды в сияющие аметисты. Солнце заиграло на трех кораблях. Они продолжали лежать на воде неподвижно, словно игрушки в деревенском пруду. Гладкие воды сияли как стекло, и эту застывшую безмятежность нарушали только летучие рыбы, взлетавшие по дуге, да пенистые следы огромных серебряных и золотых тунцов, гонявшихся за этими рыбами.
Пустые паруса бессильно повисли. С каждого корабля доносились стук молотков и визжание пил — везде поспешно наводили порядок после сражения. Мастера-парусники расстелили на палубах пострадавшие паруса и сидели над ними на корточках; длинные иглы так и мелькали, когда мастера латали прорехи. Все прекрасно знали, что эта передышка долго не продлится, скоро поднимется утренний бриз, и начнется следующий этап противостояния.
Мансур через подзорную трубу наблюдал, как команда «Арктура» гасит последние очаги огня, а потом начинает ремонт бушприта и рей.
— Твоя матушка тоже на борту «Арктура»? — спросил Мансур девушку.
— Нет, отец еще шесть недель назад отправил ее в консульство, в Бомбей, — ответила Верити.
Она сейчас не хотела думать ни о Каролине, ни о тех обстоятельствах, при которых в последний раз видела мать. И спросила, чтобы сменить тему:
— Вы снова будете сражаться?
— А ты боишься? — ответил он вопросом.
Верити повернулась к нему. Ее зеленые глаза вспыхнули.
— Невежливый вопрос.
— Прости меня, — тут же откликнулся Мансур. — Я не сомневаюсь в твоей храбрости, ведь ты уже доказала ее прошлой ночью. Я просто хотел понять твои чувства.
— За себя я не боюсь. Но мой отец — на борту другого корабля, а ты — на этом.
— Я видел, как он тебя ударил.
— Он и раньше много раз меня бил, но он все равно мой отец. — Тут Верити опустила взгляд. — Но теперь куда важнее то, что ты — мой мужчина. И я боюсь за вас обоих. Но я не дрогну.
Мансур коснулся ее плеча.
— Я сделаю все возможное, чтобы избежать нового сражения, — заверил он девушку. — Я и этой ночью старался, но мой отец оказался в опасности. Мне ничего не оставалось, кроме как прийти ему на помощь. Однако я сомневаюсь, что сэр Гай позволит нам с тобой сбежать и не попытается сделать все, что в его силах, чтобы помешать этому.
Мансур мрачно кивнул в сторону далекого «Арктура».
— Утренний ветер начинается, — сказала Верити. — Скоро намерения моего отца станут ясны.
Ветер начал царапать блестящую лазурь, как кошачьи лапки. Паруса «Арктура» надулись, и корабль заскользил вперед. Все снасти уже располагались на местах, яркие новые полотнища заменили те, что были обожжены и почернели. Порыв ветра затих, и корабль снова остановился. Его грот-парус захлопал и опал. Тот же самый шквал подхватил и два малых корабля, пронес их немного и бросил.
Снова наступили неподвижность и тишина. Все паруса на трех кораблях оставались поднятыми, матросы на мачтах ждали следующего порыва, чтобы завершить последние исправления.
На этот раз ветер налетел с востока, сильный и ровный. Сначала он сдвинул с места «Арктур». Как только судно стало управляемым, оно тут же повернуло в сторону двух малых кораблей. Орудия «Арктура» были по-прежнему наготове, и в его намерениях сомневаться не приходилось.
— Боюсь, твой отец рвется в бой.
— Да ведь и ты тоже! — обвиняющим тоном заявила Верити.
— Ты неверно обо мне судишь, — покачал головой Мансур. — Я уже захватил главный приз. У сэра Гая больше нет ничего, что мне могло бы понадобиться.
— Тогда будем надеяться, что ветер доберется до нас раньше, чем он.
Пока Верити говорила это, ее щеку овеяло ветром, который подхватил длинную прядь волос девушки и бросил ей в глаза. Она спрятала локон под шелковую сетку.
— Вот, началось.
Ветер ударил по «Эльфу», и корабль слегка наклонился. Его паруса захлопали, снасти заскрипели; постепенно паруса начали раздуваться, наполняясь ветром. Сила ветра ощущалась по дрожи палубы под ногами. Несмотря на остроту момента, Верити взволнованно засмеялась.
— Уходим! — воскликнула она и на мгновение схватила Мансура за руку.
Но тут же заметила неодобрительное выражение на лице Кумраха и отступила назад.
— Мне не нужна дуэнья на борту этого корабля, их здесь и так уже добрая сотня!
«Эльф» понесся к «Мести», все еще стоявшей спокойно, но тут ветер добрался и до второго корабля. Обе шхуны понеслись прочь, на расстоянии в два кабельтова друг от друга, «Месть» держалась впереди. Мансур посмотрел назад, на преследователя.
— Ветер дует с такого направления, что твоему отцу ни за что нас не догнать, — весело сообщил он девушке. — Мы уйдем от него за горизонт еще до темноты.
Он взял Верити за руку и мягко повел ее к трапу:
— Теперь я могу спокойно предоставить палубу Кумраху, а мы отправимся вниз и найдем подходящую каюту для тебя.
— Да, здесь слишком много глаз, — согласилась Верити, охотно следуя за ним.
У подножия трапа он повернул девушку лицом к себе. Она была лишь на несколько дюймов ниже его ростом.
— Здесь посторонних глаз нет, — сказал он.
— Боюсь, я слишком легковерна… — Щеки девушки залились краской, уподобившись лепесткам розы. — Но вы ведь не воспользуетесь моей невинностью, не так ли, ваше высочество?
— Боюсь, вы переоцениваете мое рыцарство, мисс Кортни. Я намерен сделать именно это.
— Полагаю, не будет пользы в том, если я закричу, так?
— Очень сомневаюсь, что в этом будет смысл, — ответил Мансур.
Верити слегка подалась к нему.
— Тогда я поберегу дыхание, — прошептала она, — потому что, наверное, оно мне и без того пригодится.
— У тебя губы распухли. — Мансур осторожно коснулся пальцем ее рта. — Тебе не будет больно?
— Мы, Кортни, крепкие ребята.
Мансур поцеловал ее, но очень осторожно.
Верити прижала его к себе и подставила распухшие губы.
— Ничуть не больно, — заявила она.
Мансур подхватил ее на руки и понес в свою каюту.
Кумрах трижды топнул по палубе над койкой Мансура. Тот сразу сел на постели.
— Я нужен на палубе, — сказал он.
— Не больше, чем ты нужен здесь, — пробормотала Верити с сонным удовлетворением. — Но я понимаю, что тебя зовет долг, и вынуждена отпустить тебя ненадолго.
Мансур встал. Верити наблюдала за ним; ее глаза расширились, а любопытство разгорелось.
— Я никогда прежде не видела мужчин в их естественном состоянии, — сказала она. — Только теперь понимаю, чего была лишена, потому что мне эта картина очень нравится.
— Я мог бы придумать и кое-что получше, — возразил Мансур и наклонился, чтобы поцеловать ее в живот.
Он был гладким, как поверхность сливок, а пупок представлял собой аккуратную ямочку среди крепких мышц. Мансур сунул в нее кончик языка.
Верити вздохнула и сладострастно изогнулась:
— Прекрати немедленно, или я тебя не отпущу.
Он выпрямился, и тут его глаза расширились от тревоги.
— На простыне кровь. Я тебя поранил?
Приподнявшись на локте, Верити посмотрела вниз, на яркое пятно, и самодовольно улыбнулась:
— Это цветок моей девственности, и я принесла его тебе как доказательство, что навсегда принадлежу тебе, и никому больше.
— О моя милая…
Мансур сел на край койки и осыпал лицо Верити поцелуями.
Она слегка оттолкнула его:
— Иди, долг зовет. Но возвращайся ко мне сразу, как закончишь дела.
Мансур взбежал по трапу; ему казалось, что у него на ногах выросли крылья. Но наверху он встревоженно остановился. Он ожидал увидеть «Месть» все так же далеко впереди, потому что по скорости отцовская шхуна превосходила «Эльфа», но второй корабль оказался почти рядом.
Мансур выхватил из корзины рядом с нактоузом подзорную трубу и подошел к поручням. Он сразу увидел, что «Месть» слишком низко сидит на воде, а ее насосы работают вовсю. Морская вода вылетала из них мощными струями. Пока он сосредоточенно всматривался, из люка главного трюма на палубу поднялся Дориан. Мансур взял переговорный рупор и окликнул отца. Тот взглянул в его сторону, потом подошел к поручням.