Рахмад явно засомневался:
— Ваше величество, у нас нет судов настолько быстрых, чтобы ее догнать. Она за много миль от нас. И через час скроется за горизонтом.
Зейн немного подумал, потом покачал головой:
— Вряд ли она чем-то нам грозит. Наблюдатели на утесе, должно быть, ее уже заметили, но фелюга не может представлять угрозу даже для самого малого из наших судов… Пусть себе уходит.
Зейн отвернулся и посмотрел на собственные корабли.
— Подай сигнал мури Кадему ибн Абубакеру, — приказал он.
Зейн разделил свой флот на две части. Первой он командовал лично. В его флотилию входили пять самых больших военных дау, вооруженных тяжелыми пушками.
После выхода из Омана Кадем ибн Абубакер и Коотс при каждой возможности являлись на борт «Суфи» для военного совета. Зейн мог согласовывать свои планы со всеми новыми подробностями, добытыми его разведкой в портах по пути. Теперь, накануне сражения, ему незачем было призывать командиров на очередное совещание. Каждый знал все в мельчайших деталях. Как и все хорошие планы, его план был прост.
Первое подразделение пойдет прямиком в Нативити-Бей и нападет на стоявшие там корабли. Имея превосходящие силы в количестве и вооружении и преимущество внезапности, они могли подойти вплотную и быстро расправиться с врагом. Потом все их пушки обстреляют форт. А Кадем тем временем высадит пехоту в устье реки, и Коотс поведет их быстрым маршем, чтобы напасть на форт с тыла. Как только Коотс начнет атаку, сэр Гай поведет второй штурмовой отряд с кораблей в заливе, чтобы поддержать его. Сэр Гай сам вызвался на это предприятие: он хотел оказаться в крепости в тот момент, когда атакующие ворвутся в подземную сокровищницу, где лежали его пятнадцать сундуков с золотыми слитками. Он желал уберечь свои ценности от разграбления.
В этом плане имелось лишь одно слабое место. Будут ли корабли бунтовщиков стоять в заливе? Зейн не делал поспешных выводов. Он не зря собирал сведения в каждом порту и заливе Индийского океана, а также на Цейлоне и в Красном море. За многие месяцы, прошедшие с момента захвата «Арктура», никто и нигде не видел кораблей аль-Салила. Казалось, они исчезли без следа.
— Они не могли скрыться от такого множества глаз, — рассуждал Зейн. — Они просто прячутся, а для этого у них есть только одно место.
Ему хотелось верить в это, но сомнения кусали его, как блоха, забравшаяся под белье. Зейну хотелось убедиться во всем окончательно.
— Пошлите за святым муллой. Попросим его помолиться о наставлении. А потом я попрошу Кадема ибн Абубакера разобраться в знаках.
Мулла Халик был человеком большой святости и силы. Его молитвы защищали Зейна много лет, а его вера освещала путь к победе в некоторые из самых темных часов его жизни.
А Кадем ибн Абубакер обладал даром пророчества, и это было одной из причин, почему Зейн аль-Дин так высоко ценил его. Калиф полагался на откровения Кадема.
В просторной каюте «Суфи» все трое — калиф, мулла и адмирал — молились вместе всю эту долгую ночь. На лице Халика отражался экстатический восторг, его единственный глаз сверкал, когда он начитывал самые священные из текстов гортанным певучим голосом.
Слушая его и откликаясь, когда следовало, Кадем ибн Абубакер почувствовал, что впадает в знакомое состояние, подобное сну. Он знал, что ангел Божий уже рядом. Перед самым рассветом он внезапно впал в тяжелый сон, и ангел явился к нему. Габриэль поднял Кадема над его собственным телом и на белых крыльях унес в светлые высоты, к горе, похожей на спину кита.
Ангел показал вниз, и его голос таинственно прозвучал в голове Кадема: «Смотри и увидь, корабли стоят в заливе!»
Корабли и в самом деле стояли на круге прозрачной воды, и на палубе самого большого из них виднелась знакомая высокая фигура. Когда Кадем понял, что это аль-Салил, ненависть хлынула по его венам, как змеиный яд. Аль-Салил поднял непокрытую голову и посмотрел прямо на него; его волосы и борода сияли красным золотом.
— Я уничтожу тебя! — закричал ему Кадем.
Едва он произнес это, голова аль-Салила вспыхнула пламенем и превратилась в факел. Огонь перекинулся на снасти и быстро распространился, пожирая все подряд — людей и корабли. Воды залива вскипели, над ними огромным облаком поднялся пар и затуманил всю картину.
Кадем очнулся с чувством глубокой религиозной радости и увидел, что все так же находится в большой каюте с Зейном аль-Дином и Халиком; оба выжидающе смотрели на него.
— Дядя, я видел корабли! — сообщил Кадем своему калифу. — Ангел показал их мне. Они стоят в заливе, и их уничтожит огонь.
После этого у Зейна не осталось никаких сомнений. Ангел отдаст ему врагов. И теперь Зейн всматривался через пестрое от пенных барашков море в далекую гору.
— Аль-Салил там. Я чую его запах, я ощущаю его кровь во рту… — пробормотал он. — Этого момента я ждал целую жизнь.
Петер Петерс перевел его слова сэру Гаю, и тот сразу согласился:
— Я тоже в этом уверен. Я поднимусь на палубу моего любимого «Арктура» еще до сегодняшнего заката.
Пока Петерс переводил это, сэру Гаю пришла в голову другая обжигающая мысль. Он вернет себе не только корабль, но и дочь. Верити должна снова оказаться у него. Даже если она более не девственница, если она испорчена и загрязнена, не важно. Дыхание сэра Гая стало тяжелым и хриплым, когда он представил, как именно должна быть наказана Верити и каким сладким должно стать примирение… Вернется их прежняя близость и счастье. Она снова полюбит его, а он любить ее и не переставал.
— Ваше величество, отряд мури Кадема ложится в дрейф, — доложил Рахмад.
Зейн встряхнулся и отправился на корму. Все шло так, как он задумал. Под командованием Кадема находились пять малых военных дау и пятнадцать транспортных судов. Грузовые суда не имели вооружения — эти торговые дау Зейн реквизировал для похода; на них везли солдат.
Кадем должен стоять в открытом море до тех пор, пока первая группа судов не войдет в залив и не нападет на форт бунтовщиков. Когда он услышит пушечную канонаду, это станет для него сигналом, и тогда он со своими солдатами высадится в устье реки Умгени. Когда Коотс наладит причал, к нему подойдут дау с лошадьми. Кавалерия последует за пехотой и сметет любого, кто попытается сбежать из обреченного форта.
Однако долгий переход по бурному морю в сезон казкази оказался слишком тяжелым для лошадей. Коотс уже потерял почти каждую пятую, а те, что выжили, находились в не лучшем состоянии. Ослабевшие и истощенные, они пока что годились для преследования беглецов. Но чтобы вернуть им полную силу, понадобится немало недель.
Многие пехотинцы тоже чувствовали себя не намного лучше. Корабли были набиты битком, люди страдали от морской болезни, наполовину испортившейся пищи и от воды, позеленевшей от слизи. Однако Коотс мог заставить их действовать, как только они окажутся на суше. Коотс мог и труп поднять на ноги и вынудить сражаться, пока его не убьют снова. Зейн хищно ухмыльнулся.
Оставив вторую группу стоять в дрейфе, отряд Зейна двинулся вперед, прямиком к входу в залив. Когда они приблизились к нависшему над проходом высокому утесу, Зейн рассмотрел спокойную воду пролива. По обе стороны от него бушевал прибой — его подхлестывал ветер, дувший в сторону суши.
— Им от нас не сбежать! — злорадствовал Зейн. — Даже если они нас уже заметили, все равно слишком поздно!
— Поскорее бы увидеть мой «Арктур»…
Сэр Гай с жадностью всматривался вперед. Верити могла еще оставаться на борту. Он воображал, как она лежит на койке в своей изящно обставленной каюте и длинные волосы спадают ей на плечи и нежную белую грудь…
— Могу я бить сбор, мой калиф? — почтительно спросил Рахмад.
— Давай! — кивнул Зейн. — Готовьте орудия. Враг, должно быть, уже обнаружил нас. И будет ждать на своих кораблях и на парапетах форта.
«Суфи» с готовыми к стрельбе огромными пушками возглавил цепь военных кораблей, вошедших в узкий пролив. Лоцманом был Лалех — только он достаточно хорошо знал этот проход. Стоя рядом с рулевым у штурвала, он прислушивался к выкрикам лотового на носу — тот измерял глубину. Громада скалы высилась слева от них, а справа раскинулись прибрежные джунгли и мангровые леса. Лалех всматривался в извивы канала и отдавал приказы рулевому.
Паруса «Суфи» обвисли и захлопали, потом снова с громовым шумом наполнились ветром, и корабль обогнул скалу. Но его скорость почти не упала. Зейн жадно смотрел вперед: он как будто внюхивался в воздух, как охотничий пес, несущийся по следу добычи. Перед кораблем открылось широкое пространство внутренних вод залива. Постепенно воинственность в глазах Зейна угасла, сменившись откровенной растерянностью. Не могло же оказаться ложным видение, показанное Кадему ангелом?..
— Их нет! — прошептал сэр Гай.
Воды залива оказались пусты. На всем его широком просторе не было видно даже какой-нибудь рыбацкой лодчонки. Вокруг висела зловещая тишина.
Пять кораблей один за другим шли к стенам форта, с которых, с расстояния в милю, на них безучастно смотрели стволы вражеских пушек. Зейн боролся с переполнившим его дурным предчувствием, грозившим лишить его сил. Ангел показал Кадему видение, но… корабли исчезли. Зейн закрыл глаза и воззвал вслух:
— Услышь меня, наисвятейший! Молю тебя, великий Габриэль, ответь мне!
Сэр Гай и Рахмад смотрели на него как-то странно.
— Где же те корабли?
«В заливе! — услышал Зейн голос, прогремевший в его голове, но звучал он хитро и сардонически. — Корабли, которым предстоит сгореть, уже в заливе!»
Зейн оглянулся — и увидел, что последнее, пятое из его военных дау выходит в залив из узкого канала.
— Ты не Габриэль! — рявкнул Зейн. — Ты шайтан Иблис, Падший! Ты солгал нам!
Рахмад в ужасе и изумлении вытаращил глаза.
— Ты показал нам наш собственный флот! — кричал Зейн. — Ты заманил нас в ловушку! Ты не Габриэль! Ты — Черный Ангел!
— Нет, великий калиф, — возразил Рахмад. — Я самый преданный из твоих слуг! Мне никогда и в голову не пришло бы увлекать тебя в ловушку!