— Я услышал орлиный зов. Значит, нам теперь есть чем заняться, Сомоя.
Он протянул Джиму его пояс с мечом. Джим затянул его на талии, потом сунул пару двуствольных пистолетов в петли на ремне. Бешвайо, как смутная тень, уже исчез в зелени. Джим повернулся к Баккату.
— Там Коотс. Он ведет отряды врага, — сообщил он бушмену. — Найди его для меня, Баккат.
— Он должен находиться впереди, — решил Баккат. — Нам нужно обойти главное место схватки, чтобы не увязнуть в драке, как слон в зыбучем песке.
Тут же джунгли вокруг них внезапно наполнились шумом схватки: громом раскатывались выстрелы из мушкетов и пистолетов, грохотали ассегаи, стучавшие по кожаным щитам, громко плескалась болотная жижа, трещали кусты, сквозь которые ломились люди. Потом на ритмичную боевую песнь воинов Бешвайо откликнулись громкие арабские и турецкие голоса.
Баккат быстро повернул в сторону, избегая шумных мест, и направился к реке, чтобы обогнать отряды Омана. Джим едва успевал за ним. Раз или два он даже потерял бушмена из вида в густых зарослях, но Баккат негромко свистел, направляя его.
Они добрались до полосы твердой земли на другой стороне болота. Баккат нашел узкую звериную тропу и побежал по ней. Через несколько сотен шагов он опять остановился, и оба замерли, прислушиваясь. Джим дышал, как измученный пес, его рубашка потемнела от пота, прилипнув к телу на манер второй кожи. Битва происходила так близко, что сквозь общий шум они могли отчетливо различать более подробные звуки — треск черепов, разбитых боевыми дубинами керрие, громкие выдохи тех, кто вонзал во врага копье, свист ятаганов в воздухе, плеск потоков крови, лившейся на землю, глухие удары падавших тел, стоны и тяжелое дыхание покалеченных и умирающих.
Баккат посмотрел на Джима и жестом предложил присоединиться к схватке, но Джим вскинул руку, удерживая бушмена, и покачал головой. Постепенно его дыхание приходило в норму. Он достал пистолет и меч.
Внезапно из зарослей рядом с ними раздался бычий рев:
— Вперед, дети мои! Вперед, сыновья неба! Сожрем их!
Джим усмехнулся. Это мог быть только Бешвайо, и никто другой. Королю ответил другой голос, говоривший на арабском с сильным акцентом:
— Держаться! Не стрелять! Подпустим их ближе!
— Это он! — сказал Джим Баккату. — Коотс!
Они сошли со звериной тропы в подлесок. Джим пробился сквозь колючую стену, и перед ним раскинулась поляна, покрытая ярко-зеленой болотной травой. В ее центре имелся крошечный островок, не более двадцати шагов в поперечнике. И на этом последнем рубеже удерживался Коотс вместе с дюжиной своих людей, арабов в мокрой от грязи одежде и турок в нагрудных кольчугах. Они выстроились в неровную линию; одни стояли на коленях, другие во весь рост, и все держали наготове мушкеты. Коотс метался взад-вперед позади второго ряда, тоже держа мушкет. Его голова была обвязана окровавленной тряпкой, но он усмехался, как зловещий череп, его губы исказились в гримасе.
За узкой полоской болота перед ними сгрудилось множество воинов Бешвайо с самим Великим Быком во главе.
Бешвайо запрокинул голову и взревел в последний раз:
— Вперед, дети мои! Эта дорога ведет вас к славе!
Он прыгнул прямо в болотную воду, и во все стороны полетели комья вонючей зеленой жижи. Его воины ринулись за ним, и болото буквально взорвалось брызгами под их ногами.
— Готовьсь! — кричал Коотс. — Подойдут чуть ближе — и стрелять!
Бешвайо не обратил на это внимания; он мчался вперед, прямо на направленные на него мушкеты, как взбесившийся буйвол.
— Чертов дурак! — жалобно воскликнул Джим. — Он ведь уже знает силу ружей!
— Еще чуть-чуть! — крикнул Коотс уже тише. — Чуть-чуть!
Сам Коотс выбрал для себя короля и метил прямо ему в грудь. Видя это, Джим поднял пистолет и выстрелил, не думая и не целясь. Попытка оказалась тщетной. Коотс даже не моргнул, когда пуля просвистела мимо его головы.
Вместо того он хрипло выкрикнул:
— Огонь!
Прогремел залп; в дыму Джим увидел, как не меньше четырех воинов упали — двое оказались убитыми сразу, а двое бились в грязи. Другие просто перепрыгнули через них. Джим в отчаянии искал взглядом Бешвайо. Потом, когда дым слегка рассеялся, он увидел целого и невредимого короля, все так же во главе своих людей. Король завывал на бегу:
— Я — Черная Смерть! Посмотри на меня и устрашись!
Он налетел на передний ряд арабов и одним ударом своего щита сбил с ног сразу двоих. Выпрямившись над ними, он заколол обоих так быстро, что его огромный нож почти незаметно мелькал в воздухе. Но каждый раз, когда он выдергивал клинок из вражеского тела, по стали стекал алый поток.
Коотс отшвырнул разряженный мушкет и резко развернулся. Несколькими длинными, стремительными шагами он пересек островок и, прыгнув в болото, направился прямо туда, где стоял Джим.
Джим вышел из плотных зарослей. Держа в руке меч, он ждал Коотса на краю болота. Коотс узнал его и замер по лодыжки в грязи.
— Щенок Кортни! — Он все еще улыбался. — Долго я ждал этого момента! Кейзер заплатит много золотых гульденов за твою голову!
— Сначала придется ее добыть.
— А где твоя беленькая шлюха? У меня и для нее кое-что найдется.
Коотс демонстративно сжал свой пах.
— Я это отрежу и отнесу ей, — мрачно пообещал Джим.
Коотс быстро оглянулся через плечо. Все его люди были уже убиты. Резкими ударами ассегая Бешвайо вспарывал им животы, позволяя душам выйти наружу: это была последняя дань уважения людям, которые хорошо сражались.
Но кое-кто из воинов Бешвайо уже погнался за Коотсом, шлепая по болоту.
Больше Коотс не колебался. Он бросился на Джима, все так же с улыбкой, и его светлые глаза не отрывались от лица Джима, ловя каждое намерение. Первый удар Коотс нанес без предупреждения, метя в горло Джима. Джим успел отвести клинок так, что его острие скользнуло над его плечом. И в то мгновение, когда рука Коотса была вытянута, сам ударил, скрипнув сталью по стали. Он ощутил, как острие его меча разрезало одежду и плоть, а потом наткнулось на кость.
Коотс отпрыгнул назад:
— Батюшки! — Улыбка на его лице сменилась изумлением. Кровь растеклась по грязной рубашке. — Щенок превратился в настоящего пса!
Но изумление тут же сменилось яростью, и Коотс опять бросился на Джима. Их клинки столкнулись и зазвенели, когда Коотс попытался отогнать Джима назад, чтобы почувствовать под ногами твердую землю. Но Джим не сдвигался с места, и Коотс увязал в жидкой грязи. Она наполнила сапоги Коотса и мешала движению.
— Сомоя, я иду к тебе! — заорал Бешвайо, прыжками одолевая болото.
— Я не забирал еду у тебя изо рта! — крикнул в ответ Джим. — Оставь мне этот ломоть!
Бешвайо остановился и вскинул руку, удерживая своих людей, хлынувших следом за ним.
— Сомоя голоден! — сообщил он. — Пусть насытится вволю!
И король громогласно захохотал.
Коотс сделал шаг назад, пытаясь заманить Джима в жижу. Джим улыбнулся, глядя в его бледные глаза, и с презрительной насмешкой качнул головой, отклоняя приглашение. Коотс сдвинулся влево и, как только Джим повернулся к нему, тут же дернулся в противоположную сторону, но в грязи он двигался слишком медленно. Джим снова сделал выпад, задев бок Коотса. Воины Бешвайо одобрительно взревели.
— Да ты истекаешь кровью, как настоящая свинья, хотя ты и есть свинья, — поддразнил Коотса Джим.
Кровь стекала по ноге Коотса в грязь. Он бросил на нее короткий взгляд, его лицо стало мрачным. Обе раны были поверхностными, легкими, но вместе они могли быстро лишить его сил.
Джим начал новую атаку.
Когда Коотс отскочил назад, он ощутил слабость в ногах. Он знал, что должен быстро на что-то решиться. Он посмотрел на своего противника, и тут случилось то, что редко бывало в его жизни: его охватил страх. Перед ним находился уже не тот мальчишка, за которым он гнался через половину Африки. Перед ним стоял мужчина, высокий, широкоплечий, закалившийся как сталь в горниле жизни.
Коотс собрал все свое мужество и остатки сил и прыгнул на Джима, пытаясь простой силой веса и инерции оттеснить его назад. Джим не сдвинулся с места. Казалось, их разделяет только эфемерный барьер стремительно движущегося металла. Звон стали нарастал. Воины Бешвайо зачарованно следили за этой новой для них формой схватки. Они уже прекрасно поняли, что она требует искусства и силы, и ритмично подбадривали Джима, одновременно колотя ассегаями по щитам и пританцовывая на месте от возбуждения.
Это не могло тянуться долго. Бледные глаза Коотса уже наполнились отчаянием. Пот разбавлял кровь, струившуюся по его боку. Запястье Коотса начало слабеть, удар потерял уверенность. Джим парировал очередной отчаянный выпад, и клинки скрестились на уровне глаз противников. Они посмотрели друг на друга через серебряный крест, образованный сталью. На мгновение оба застыли, как групповая мраморная статуя.
Бешвайо почувствовал высокую драматичность момента и умолк.
И Коотс, и Джим знали, что тот, кто попытается высвободить свой клинок, подставит себя под смертельный удар. А потом Джим ощутил, как Коотс ломается. Он передвинул ногу и нажимом обоих плеч попытался оттолкнуть Джима. Джим оказался готов к этому, и, как только Коотс освободил свой меч, Джим выбросил вперед руку — стремительно, как гадюка.
Глаза Коотса распахнулись, но они выглядели бесцветными и слепыми. Его пальцы разжались, он уронил меч в грязь.
Джим стоял перед ним, а его клинок глубоко погрузился в грудь Коотса. Заметив, что эфес будто слегка пульсирует, Джим на мгновение подумал, что это отзвуки его собственного пульса. А потом осознал: клинок пронзил сердце Коотса и это передались остатки его биения…
На лице Коотса отразилось недоумение. Он открыл было рот, чтобы что-то произнести, но снова его закрыл. Его колени медленно подогнулись, и, когда он начал оседать на землю, Джим позволил своему клинку выскользнуть из тела. Коотс упал лицом в грязь, и воины Бешвайо взревели, как львиный прайд, добравшийся до добычи.