Орудийная команда с готовностью выполнила приказ.
Дориан дернул за спусковой шнур, и огромная пушка подпрыгнула, как дикий зверь, бьющийся о прутья клетки.
Все следили за полетом брызжущего искрами ядра, по дуге промчавшегося над водами залива к стоявшему на якоре дау. Сначала все восторженно вскрикнули, решив, что ядро угодит в цель, а потом разочарованно застонали, увидев высокий белый фонтан, взлетевший совсем рядом с корпусом дау.
— Облейте пушку водой как следует! — приказал Дориан. — Вы все видели, что случится, если этого не сделать.
Он поспешил ко второй пушке. Следующее ядро уже несли от печи, расчет ждал Дориана. Но еще до того, как они зарядили и нацелили орудие, пять судов снялись с якорей и повернули к проливу. Дориан всмотрелся в прицел. Он отметил угол подъема ствола, и артиллеристы повернули пушку.
Пушка выстрелила.
На этот раз раздался общий радостный рев, потому что даже с такого расстояния все увидели вспышку ярких искр там, где ядро врезалось в корпус одного из дау и разбило обшивку. Дориан побежал к третьему орудию, предоставив командам охлаждать и чистить первые два.
К тому времени, когда их снова зарядили, подбитое дау уже пылало, как костер в ночь Гая Фокса.
— Они пытаются прорваться сквозь бон! — крикнул кто-то.
Горящее дау рванулось к выходу из залива и, не снижая скорости, налетело на заграждение. Все снова заорали от восторга, когда от удара о бон на дау сломалась мачта и судно перевернулось, охваченное огнем. Команда попрыгала за борт.
Дориан обливался потом, работая у пушек. Хотя команда окатывала их водой из ведер, металл все равно трещал и шипел, как сковородка, и с каждым успешным выстрелом пушки все яростнее подпрыгивали на лафетах. Но в течение следующего часа они все равно выпустили еще двадцать горячих ядер, и четыре дау загорелись.
То судно, которое ударило по бону, сгорело до самой ватерлинии, другое бессмысленно дрейфовало по заливу, брошенное командой, которая в шлюпках гребла к берегу.
Еще два дау подошли к суше, и команды оставили их гореть, а сами спрятались в джунглях, слишком хорошо зная, что пороховые погреба всех судов набиты бочонками с порохом. И только самое большое дау до сих пор избегало огня Дориана. Но, будучи запертым в заливе, судно могло только метаться взад-вперед по открытой воде.
— Не вечно же ты будешь от меня уворачиваться, — пробормотал Дориан.
Когда принесли новое ядро, он плюнул на него на удачу. Капля слюны упала на раскаленный металл и тут же превратилась в клубочек пара.
В то же самое мгновение бешеный удар горячего воздуха обрушился на всех. Грохот взрыва отозвался болью в ушах, все сразу в ужасе и благоговении посмотрели вниз, на залив.
Дрейфовавшее дау взлетело на воздух, когда огонь добрался до порохового погреба. Гигантское грибовидное облако дыма поднялось к небу, выше холмов. Потом, как бы за компанию, рвануло одно из ушедших к берегу дау, и даже с большей силой. Взрывная волна пронеслась через залив и подняла на всей его поверхности пенистые волны. В другую сторону она понеслась через джунгли, сметая мелкие деревья, ломая ветви крупных и поднимая бурю пыли, листьев и сучков. Наблюдавшие с утеса люди были ошеломлены масштабом причиненных ими разрушений. Они даже не стали восторженно кричать, а просто замерли, разинув рты.
— Еще одно осталось, — разрушил чары Дориан. — Вон оно, прелестное, как невеста в день свадьбы.
Он показал вниз, на большое дау, шедшее к берегу под фортом.
Вспомогательная команда подняла следующее ядро, дымящееся и шипящее, чтобы закатить его в ствол пушки. Но тут все закричали разом:
— Да он сам затонет! Хвала Господу и Его ангелам, с врага довольно!
Капитан уцелевшего дау прекрасно видел, какая судьба постигла эскадру. Он даже не пытался изменить курс, а вел судно прямиком на пологий берег. В последний момент на дау спустили паруса, и оно ударилось о землю с такой силой, что даже наверху услышали треск днища. Дау тяжело перевернулось и замерло, мгновенно превратившись из прекрасного судна в груду обломков. Команда посыпалась с него, оставив дау лежать у кромки воды.
— Хватит! — крикнул своим людям Дориан. — Нам это больше не нужно.
Мужчины с видимым облегчением опустили горячее ядро на землю. Дориан зачерпнул ковшом из ведра с питьевой водой и вылил себе на голову, а потом вытер лицо изгибом локтя.
— Смотрите! — закричал вдруг старший команды у печи, показывая вниз.
Артиллеристы тут же взволнованно загалдели, узнав высокую фигуру в белоснежной одежде; этот человек спустился с перевернутого дау и, заметно прихрамывая, повел своих людей к форту.
— Зейн аль-Дин! — кричали мужчины.
— Смерть и проклятие тирану!
— Слава аль-Салилу!
— Господь даровал нам победу! Велик Господь!
— Нет! — Дориан вскочил на стену укрепления, чтобы все его видели. — Победа пока не за нами. Зейн аль-Дин, как раненый шакал, спрятался в форте!
Они видели, как вражеские матросы, спасшиеся с других судов, выбрались из зарослей, а потом уже смелее поспешили за Зейном аль-Дином. И устремились внутрь брошенного форта.
— Нужно выкурить их оттуда, — сказал Дориан, спрыгивая со стены.
Он подозвал к себе орудийных командиров и быстро отдал приказы:
— Горячие снаряды больше не нужны. Стреляйте обычными ядрами, но как следует бейте по стенам форта. Не давайте им передышки. Я иду вниз, мы окружим их и устроим осаду форта. Там нет ни еды, ни воды. Мы не оставили пороха в погребе, а орудия на парапетах заклинили. Зейн не сможет продержаться больше одного-двух дней.
Конюх уже оседлал лошадь Дориана, и Дориан собрал с собой всех, кто не был нужен при пушках. Те, кто изображал беглецов из крепости, ждали у подножия холма, чтобы пополнить его отряд. Дориан приказал им окружить все строения и не выпускать никого из врагов.
Потом он увидел Мунту, выходившего из зарослей со стороны пролива, и поехал навстречу ему:
— Где Смолбой?
— Он взял десяток человек и ускакал вместе с Клебе за фургонами.
— Ты убрал бон, чтобы наши корабли могли вернуться в залив?
— Да, мастер. Пролив чист.
Дориан поднял подзорную трубу и осмотрел пролив. Он увидел, что Мунту перерезал канат и течение унесло заграждение в сторону.
— Отличная работа, Мунту. А теперь бери своих волов. Снимай пушки с того корабля, — он показал на берег, где лежало на мели дау Зейна, — и тащи их к форту, чтобы поставить со всех сторон. Будем лупить по врагу. Пробьем бреши в стенах, и, когда придет Джим с импи Бешвайо, они смогут туда ворваться и покончить с делом.
Ко второй половине дня пушки с дау Зейна были перетащены воловьими упряжками к форту и установлены на нужных позициях. Вскоре первые выстрелы выбили комья земли и раздробили бревна стен. Дориан и его люди продолжали обстрел всю ночь, не давая передышки осажденному врагу.
На рассвете по проходу в залив вошел «Эльф». За ним следовали «Арктур» и «Месть», гоня перед собой все захваченные дау оманцев, военные и грузовые. Корабли встали на якорь и сразу повернули свои пушки к форту. Три длинноствольных девятифунтовых орудия с утеса и короткоствольные крупнокалиберные пушки с судов Зейна уже били по форту. Все вместе они вели испепеляющий огонь.
Едва «Месть» бросила якорь, как Мансур отправился на берег. Дориан ждал его на пляже и побежал вперед, когда увидел, что голова сына перевязана. Он обнял Мансура и с тревогой спросил:
— Ты ранен? Насколько серьезно?
— Царапина на глазу, — отмахнулся Мансур. — Уже почти прошло. Но зато Кадем, поцарапавший меня, мертв.
— Как он умер? — резко спросил Дориан, отодвигая сына на расстояние вытянутой руки и всматриваясь в его лицо.
— От удара ножа. Так же, как он убил мою мать.
— Ты его убил?
— Да, отец. Я убил его, и умер он не так-то легко. Моя мать отомщена.
— Нет, сынок. Есть еще один. Зейн аль-Дин засел в нашем форте.
— Ты действительно уверен, что он там? Ты видел его собственными глазами?
Они оба посмотрели вдоль берега, на разбитые палисады. Над парапетами виднелись лишь несколько голов самых отчаянных защитников. Но у Зейна не имелось артиллерии, и большинство его людей просто прятались за стенами. Выстрелы их мушкетов оставались жалким ответом на грохот пушек.
— Да, Мансур. Я его видел. И не уйду отсюда, пока он тоже не заплатит полную цену и не отправится в ад вслед за своим прихвостнем Кадемом ибн Абубакером.
Тут оба они услышали некий новый звук, слабый поначалу, но нараставший с каждой минутой. В полумиле от них из джунглей появилась огромная колонна людей. Они бежали точным военным строем. Перья на их головах танцевали в ритме их шагов, как пена на гребне темной волны. Раннее солнце сверкало на ассегаях и на смазанных жиром телах. Мужчины пели, и это был низкий, ритмичный боевой напев, от которого застывала кровь и дрожали вершины деревьев.
Во главе колонны ехал одинокий всадник. Он сидел на темном жеребце, чьи длинные грива и хвост развевались на ветру.
— Джим на Друмфайре! — Мансур засмеялся. — Слава богу, он цел и невредим!
Рядом с одним стременем Джима бежала крохотная фигурка, а с другой стороны маршировал некий гигант.
— Баккат и Бешвайо, — с удовольствием произнес Дориан.
Мансур побежал им навстречу. Джим спрыгнул на землю и стиснул его в медвежьих объятиях:
— Что это за тряпка на тебе, кузен? Это новая мода, да? Но тебе не к лицу, поверь моему слову. — Потом Джим повернулся к Дориану, продолжая держать Мансура за плечи. — Дядя Дорри, а где мой отец? — На его лице вдруг отразился страх. — Его не ранили? Не убили? Говори скорей!
— Нет-нет, Джим! Не пугайся. Наш Том неуязвим для пуль и клинков. Когда здесь все подошло к завершению, он помчался за женщинами и малышом Джорджи.
Дориан понимал, что, если он сейчас сообщит Джиму все о недавних событиях и о бегстве Гая, он не сможет сдержать данное Тому обещание и удержать молодых людей при себе. Они тут же бросятся спасать своих женщин. И Дориан быстро сменил тему.