В то же время эскорт Зейна помог ему снять рубаху. Он тоже остался в одной повязке на бедрах, но его кожа имела цвет старой слоновой кости.
Дориан знал, что Зейн старше его всего на два года. Сейчас им было за сорок, и время уже сказалось на их телах. В волосах и бородах появились серебряные пряди, талии слегка раздались. Однако их руки и ноги оставались крепкими и гибкими, их движения были плавными, когда бойцы вышли на ринг. И даже легкая хромота Зейна казалась скорее зловещей, чем мешающей. Они были одного роста, но Зейн обладал более плотным сложением, крупными костями, был шире в плечах. С самого детства они оба готовились стать воинами, но до этого дня лишь однажды сталкивались лицом к лицу. Причем это случилось еще в детстве, и с тех пор и они сами, и мир вокруг них изменились.
Они остановились на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Оба молчали, внимательно оценивая один другого. Между ними встал Рахмад. Он держал в руках шелковый шнур, легкий, как паутинка, но крепкий, как сталь. Длина шнура была на пять шагов короче диаметра ринга.
Сначала Рахмад повернулся к Зейну. Хотя он прекрасно знал, что тот левша, тем не менее официально спросил:
— Какая рука?
Не удостоив его ответом, Зейн протянул правую руку. Рахмад обвязал его запястье одним концом шнура. Он был моряком, и узел не мог ни затянуться на руке слишком сильно, ни соскользнуть, но держался надежно, как стальной наручник. Держа другой конец шнура, Рахмад повернулся к Дориану. Дориан протянул ему левую руку, и Рахмад обвязал ее точно таким же способом.
Бойцы оказались связанными между собой: теперь только смерть могла их разделить.
— Посмотрите, где находятся ваши мечи! — приказал Рахмад.
Каждый оглянулся на тот ятаган, что торчал из земли у края ринга за его спиной. Слишком короткий шелковый шнур не позволял им одновременно дотянуться до оружия.
— Начнет эту схватку сигнал горна, а закончит ее только смерть! — напевно выкрикнул Рахмад.
Он сам и четверо старейшин вышли из круга. Воцарилось пугающее молчание. Даже ветер, казалось, утих, и чайки перестали жалобно кричать.
Рахмад посмотрел на горниста, стоявшего на парапете, и поднял руку. Горнист поднес к губам рог. Рахмад резко опустил руку, горн прорыдал, и его голос отдался от утесов. Оглушительный шум обрушился на ринг — все зрители закричали одновременно.
Но ни один из участников поединка не тронулся с места. Они продолжали смотреть друг на друга, и каждый постепенно подтягивал к себе шнур, испытывая его натяжение и силу друг друга; точно так же рыбаки чувствуют крупную рыбу, когда та заглатывает наживку. Ни один не мог дотянуться до ятагана, пока не вынудит противника уступить. Они боролись молча. Вдруг Дориан прыгнул вперед, Зейн отшатнулся, шнур между ними провис. И тут Зейн повернулся и бросился к своему оружию. Дориан мрачно отметил легкую неуклюжесть Зейна, когда тот опирался на хромую ногу. Дориан помчался за ним на расстоянии в две руки. Очутившись в центре ринга, он почти наполовину подтянул к себе шнур. Но он пожертвовал расстоянием. Зейн уже тянулся к рукояти своего ятагана. Дориан обернул шнур вокруг запястья и уперся ногами в землю. Он дернул за шнур, и Зейн от силы рывка развернулся слабой стороной к Дориану. На мгновение он потерял равновесие, и Дориан толкнул его назад и выиграл еще часть шнура, на длину руки.
И тут Дориан потянул по-другому. Он как бы превратил себя в точку вращения, вокруг которой закрутился Зейн. Дориан использовал силу инерции, чтобы заставить Зейна приблизиться к белой полосе пепла, прямо в сторону одного из палачей, ожидавшего с обнаженным мечом. Но когда Зейн, казалось, уже вот-вот вылетит спиной вперед за пределы ринга, он уперся здоровой ногой и остановил движение. Он покачнулся на самом краю линии, подняв небольшое облачко белого пепла, но сумел удержаться внутри круга.
Палач за его спиной уже поднял меч, готовый нанести удар.
Но шнур теперь ослабел, и Дориан потерял преимущество. Он бросился вперед, чтобы ударить Зейна плечом и оттолкнуть на последний ярд, что отделял того от дальнего края кольца.
Зейн видел его маневр и, упершись ногами в землю, выставил плечо навстречу Дориану.
Они столкнулись с такой силой, что дрогнули все до единой косточки в их телах, и застыли, как мраморная статуя, напрягаясь и хрипя. Дориан подвел правую руку под подбородок Зейна, вынудив того запрокинуть голову. Постепенно спина Зейна выгнулась над белой линией, и палач сделал шаг вперед, чтобы встретить его, если тот пересечет кольцо.
Зейн с шипением вздохнул и собрал остатки сил. Лицо у него потемнело и надулось от усилия, но постепенно его спина выпрямилась.
Он на шаг оттолкнул Дориана.
Шум вокруг теперь стоял невообразимый. Тысячи голосов слились воедино, а воины Бешвайо начали пританцовывать и колотить по щитам. Ураган звуков обрушивался на ринг. Зейн, пользуясь своим превосходящим весом, понемногу сумел подвести плечо под мышку Дориана, а потом резко толкнул вверх. Он почти оторвал ноги Дориана от земли и вынудил ослабить давление. Босые ноги скользнули по пыли, и Дориан отступил на ярд, потом на другой. Он всеми силами сопротивлялся давлению Зейна.
А Зейн внезапно отскочил назад. Дориан качнулся вперед, теряя равновесие. Зейн, стремительно, как ящерица, развернувшись на хромой ноге, метнулся в сторону своего ятагана, воткнутого в землю.
Дориан пытался ухватиться за шнур, чтобы снова удержать Зейна, но прежде чем он сумел натянуть шнур как следует, Зейн очутился возле оружия и сжал в руке эфес.
Дориан дернул его назад, и Зейн не оказал сопротивления — он поддался тяге, и острие его ятагана устремилось к горлу Дориана. Дориан уклонился от удара, они снова закружили друг возле друга.
Обоих по-прежнему связывал шелковый шнур, словно пуповина.
Зейн тихо засмеялся, но в звуке его смеха не слышалось радости. Он издевательски наседал на Дориана, вынуждая его отступать и уворачиваться, и как только выиграл для себя слабину шнура, тут же прыгнул к ятагану Дориана, все так же стоявшему на дальней стороне круга. Прежде чем Дориан успел натянуть шнур, Зейн выдернул из земли второе оружие. И тут же повернулся к Дориану с ятаганами в обеих руках.
Над толпами зрителей повисла тишина; все зачарованно следили, как Зейн подкрадывается к Дориану внутри ринга, а палачи маячат за его спиной, ожидая, когда Дориан переступит пепельное кольцо.
Внимательно наблюдая за Зейном, Дориан понял, что хотя тот и предпочитает левую руку, но почти так же искусно действует правой. И словно для того, чтобы это продемонстрировать, Зейн бросился вперед и нанес удар справа, метя в голову Дориана. Дориан поднырнул под удар, и Зейн тут же сделал выпад слева, так что Дориану ускользнуть не удалось. Хотя он и отклонился в сторону, клинок скользнул по его боку — и толпа взвыла, увидев кровь.
Мансур вцепился в руку Джима с такой силой, что ногти впились в кожу.
— Он ранен! Мы должны это остановить!
— Нет, кузен, — тихо ответил Джим. — Мы не можем вмешаться.
Двое на ринге продолжали кружить, и шнур вращался между ними, как спица колеса. Дориан старался удержать его ослабленным.
Зейн дрожал от жажды убийства, его губы кривились, глаза горели мрачным огнем.
— Истеки кровью, свинья, а когда ты потеряешь последнюю каплю, я разрублю твое тело на пятьдесят кусков и разошлю их во все концы моей империи, вплоть до самых дальних уголков, чтобы все знали, как наказывают за предательство!
Дориан не ответил. Он легко держал свой конец шнура в пальцах правой руки. Полностью сконцентрировавшись, он следил за глазами противника, ожидая момента новой атаки. Зейн сделал ложный шаг хромой ногой, потом тут же прыгнул вперед, оттолкнувшись здоровой.
Именно этого и ждал Дориан. Он взмахнул ослабевшим шнуром и резким движением запястья метнул его петлю вперед, как кнут. Упругий шелк полоснул по правому глазу Зейна с такой силой, что кровеносные сосуды лопнули, роговая оболочка треснула, и в одно мгновение глазное яблоко превратилось в ком розовой слизи.
Зейн пронзительно закричал, высоко и визгливо, как девчонка. Уронив оба ятагана, он зажал ладонями разбитый глаз. Ослепший и визжащий, он замер в середине ринга. Дориан нагнулся и поднял один из ятаганов. Выпрямившись легко и грациозно, как танцор, он вонзил острие клинка в живот Зейна.
Визг умолк. Продолжая одной рукой зажимать глаз, Зейн тут же схватился другой за живот — и нащупал зияющую рану, из которой текла кровь и вырывались кишечные газы.
Он упал на колени, и его голова склонилась. Дориан высоко поднял ятаган и с силой рубанул по вытянутой шее врага. Воздух вокруг клинка просвистел мягко, как зов скорбящего голубя, и лезвие, попав на стык позвонков, рассекло шею.
Голова Зейна соскочила с его плеч и со стуком упала на пересохшую землю. Тело еще мгновение продолжало стоять на коленях, испуская фонтаны крови, а потом, качнувшись, рухнуло на ринг.
Наклонившись, Дориан схватил отсеченную голову за волосы и высоко поднял.
— Я отомстил за принцессу Ясмини! И теперь заявляю право на Слоновий трон Омана! — победоносно закричал Дориан.
Тысяча голосов ответила ему:
— Приветствуем аль-Салила! Слава аль-Салилу!
Воины Бешвайо вскочили и загремели вслед за своим королем:
— Байете, Инкоси! Байете!
Дориан бросил голову и пошатнулся. Кровь продолжала литься из раны, и он упал бы, если бы Мансур и Джим не подскочили к нему и не поддержали с обеих сторон. Они почти унесли его в форт.
Комнаты в форте были пусты, в них не осталось мебели, но они отнесли Дориана в его собственную спальню и положили на голый пол. Мансур отправил Рахмада за личным хирургом Зейна аль-Дина, уже стоявшим за дверью в ожидании зова. Тот сразу же появился.
Пока он промывал рану и зашивал ее кишечной нитью, Дориан тихо говорил с Мансуром и Джимом:
— Том взял с меня слово, что я не расскажу вам об этом до конца битвы. Теперь я свободен от обещания. Как только наши защитники покинули форт, наш брат Гай сошел на берег с вооруженным отрядом. Они ворвались в крепость. Но когда Гай обнаружил,