усу обустроить ее передвижной дом. Но чаще она верхом на Верной отправлялась сопровождать Джима. С самого начала ее зачаровали изобилие и разнообразие животных и птиц, что кишмя кишели со всех сторон, куда ни кинь взгляд. Джим говорил ей, как они называются, и рассказывал о повадках. Баккат присоединялся к ним, сообщая бесконечное множество фактов и волшебных историй.
Когда в середине дня они останавливались, чтобы отдохнуть и дать лошадям возможность попастись, Луиза доставала из своей седельной сумки один из альбомов, подаренных Сарой, и зарисовывала все интересное, что они видели в течение дня. Джим валялся рядом с ней в траве и советовал, как улучшить тот или иной рисунок, хотя втайне поражался ее художественному дару.
Джим настоял на том, чтобы Луиза всегда брала с собой маленькую французскую винтовку, и та висела в петле на седле под правым коленом девушки.
— Когда тебе необходимо оружие, оно нужно тебе очень быстро, — твердил Джим. — И лучше тебе уметь как следует с ним обращаться.
Он учил Луизу заряжать, поджигать запал и стрелять. Когда Луиза выстрелила в первый раз, отдача так испугала ее, что она вскрикнула и уронила бы винтовку, если бы Джим не стоял наготове и не выхватил оружие из ее рук. Он долго успокаивал и поощрял девушку, убеждая ее, что все не так страшно, как ей показалось, и Луиза наконец решилась на вторую попытку. Чтобы ободрить ее, Джим повесил свою шляпу на невысокий куст в двадцати шагах от них.
— Ну-ка, Ёжик, попробуй промахнуться, тут всего десяток футов!
Это был рассчитанный вызов. Глаза Луизы сузились, превратившись в холодные голубые бриллианты. На этот раз ее рука не дрогнула. Когда после выстрела рассеялся пороховой дым, шляпа Джима кружила высоко в воздухе. Это была его любимая шляпа, и он побежал за ней. Когда он просунул указательный палец в дырку в ее полях, на его лице отразились такие недоверие и недоумение, что Баккат разразился пронзительным хохотом. Он вприпрыжку промчался по кругу, размахивая руками, чтобы показать, как именно шляпа кружила в воздухе. Потом ноги под ним подогнулись, он упал в пыль и заколотил себя обеими руками по животу, визжа от восторга.
Его веселье оказалось столь заразительным, что Луиза тоже засмеялась, но куда более музыкально. До этого момента Джим вообще не слышал, чтобы она вот так смеялась — естественно и искренне. Он водрузил на голову продырявленную шляпу и присоединился к остальным. Позже он воткнул в дырку орлиное перо и с гордостью носил шляпу в таком новом виде.
Они уселись в тени колючих деревьев и принялись за обед из холодной оленины и пикулей. Но то и дело кто-нибудь снова начинал хохотать, и другие присоединялись.
— Пусть Веланга еще раз подстрелит твою шляпу! — просил Баккат. — Это была лучшая шутка в моей жизни!
Джим отклонил его просьбу и вместо этого вырезал ножом на стволе дерева кусок коры. Яркое белое пятно превратилось в неровную мишень. Джим давно уже знал, что, если Луиза что-то решила — она будет упорно добиваться своего. Заряжать винтовку она научилась быстро: точно отмеряла порцию пороха, забивала пыж, выбирала ровную пулю в сумке на поясе, оборачивала ее промасленной ветошью и закладывала в ствол, подталкивая маленьким деревянным шомполом… а потом поджигала запал…
На второй день обучения она уже заряжала и стреляла самостоятельно и вскоре всаживала в сочащуюся древесным соком мишень на стволе четыре пули из пяти.
— Для тебя это становится уже слишком просто, Ёжик. Пришло время для твоей первой настоящей охоты, — заявил Джим.
Ранним утром следующего дня Луиза зарядила винтовку, как учили, и они с Джимом выехали со стоянки. Когда они приблизились к первому стаду пасущейся дичи (это оказались антилопы-прыгуны), Джим показал девушке, как превратить Верную в охотничью лошадь. Оба они спешились, и Джим повел вперед Друмфайра, а Луиза шла за ним след в след, ведя на поводу кобылу как можно ближе к себе. Скрываясь за телами лошадей, они повернули в сторону небольшой группы молодых самцов. Эти животные никогда не видели ни людей, ни лошадей, поэтому стояли спокойно и в невинном удивлении смотрели на неведомых существ. Джим обходил их сбоку, не двигаясь напрямую к стаду, чтобы не встревожить антилоп: те могли пуститься в бегство.
Подойдя как можно ближе, когда до одного из животных оставалось меньше сотни шагов, Джим остановил Друмфайра и тихо свистнул. Луиза опустила поводья Верной. Кобыла послушно замерла на месте, хотя и слегка дрожала, зная, что вот-вот прозвучит выстрел. Луиза присела и тщательно прицелилась в самца, стоявшего к ней боком чуть в стороне от стада. Джим не раз объяснял ей, куда следует целиться, показывая эту точку на рисунках животных и на их тушах, которые он добывал на охоте и приносил в лагерь.
Тем не менее Луиза обнаружила, что это совсем не то же самое, что целиться в мишень на стволе дерева. Ее сердце бешено колотилось, руки дрожали, цель прыгала перед глазами.
Джим тихо сказал:
— Помни, что я тебе говорил.
В волнении охоты она забыла его совет. «Глубоко вдохни. Ровно выдохни, наполовину. Не держи все время палец на курке. Нажми на него только тогда, когда будешь готова».
Луиза опустила винтовку, собралась с духом и проделала все как полагается. Маленькая винтовка была легкой, Луиза почти не ощущала ее в руках, и выстрелила она словно сама собой, так неожиданно, что Луизу ошеломили грохот выстрела и клуб порохового дыма.
Раздался глухой удар пули в цель, самец подпрыгнул высоко в воздух, извернулся… а потом ноги под ним подогнулись, он покатился по обожженной солнцем земле, словно мяч, а потом вытянулся и затих. Джим издал победоносный возглас и помчался к антилопе. Луиза, держа в руке еще дымившуюся винтовку, побежала за ним.
— Точно в сердце! — кричал Джим. — Я и сам не выстрелил бы лучше!
Он повернулся к девушке. Ее щеки раскраснелись, волосы выбились из-под шляпы в сияющем беспорядке, глаза сверкали. Несмотря на все старания Луизы избегать солнца, ее кожа приобрела оттенок спелого персика. Ее волнение не уступало по силе волнению Джима, и он подумал, что никогда не видел ничего прекраснее, чем Луиза в этот момент.
Он протянул к ней руки, чтобы обнять. Девушка резко остановилась и попятилась. Джим с огромным усилием сдержал свой порыв. Они смотрели друг на друга, и он видел, как в ее глазах загорелся ужас, отвращение к прикосновению мужчины. Это был всего лишь момент, но Джим понял, как близко он оказался к катастрофе. Все эти месяцы он завоевывал доверие Луизы, показывая, как уважает ее и заботится о ее благополучии, хотел, чтобы она видела: он готов защищать и лелеять ее… и все это чуть не оказалось разрушенным одним импульсивным жестом.
Джим быстро отвернулся, давая Луизе время опомниться от испуга.
— Прекрасный самец, жирный, как чистое масло!
Мертвое животное лежало расслабленно, длинная складка кожи в середине его спины раскрылась, стали видны снежно-белые волоски подшерстка. Джим, нагнувшись, провел пальцем по этой складке, а потом поднес палец к носу:
— Это единственное животное, которое пахнет, как цветок.
Бледно-желтые выделения сальных желез антилопы остались на его пальце. Джим не смотрел на Луизу.
— Проверь сама, — предложил он.
Отведя взгляд в сторону, Луиза тоже провела пальцами по спине антилопы, а потом понюхала руку.
— Как духи! — удивленно воскликнула она.
Джим позвал Бакката, они выпотрошили антилопу и погрузили на вьючную лошадь.
Фургоны казались маленькими точками вдали. Они поехали к ним, но веселое утреннее настроение исчезло. Все молчали. Джим пребывал в отчаянии. Казалось, что они с Луизой мгновенно потеряли все то, что зародилось между ними во время путешествия, и вернулись к начальной точке их знакомства.
К счастью, когда они добрались до фургонов, их кое-что отвлекло. Первый фургон случайно наехал на подземное жилище муравьев, и земля под колесом обрушилась. Тяжело нагруженный фургон провалился в яму до самого днища. Несколько спиц правого переднего колеса сломались, фургон застрял намертво. Им пришлось разгрузить его, прежде чем стало возможно вытащить его с помощью двойной упряжки волов. Они еще не закончили работу, как уже стемнело. Слишком поздний час помешал немедленно начинать ремонт сломанного переднего колеса. Следовало заменить часть спиц, а их точная подгонка требовала много времени.
Уставший и пропотевший Джим вернулся в свой фургон.
— Мыться! Горячей воды! — закричал он Заме.
— Веланга уже распорядилась, — неодобрительно откликнулся Зама.
Что ж, с горечью подумал Джим, по крайней мере теперь ясно, на чьей ты стороне; но его настроение улучшилось, когда он увидел, что его уже ожидает ванна из оцинкованного железа, наполненная горячей водой, а рядом лежат кусок мыла и чистое полотенце…
Помывшись, он направился к кухонному шатру.
Луиза уже хлопотала у походного очага. Джим еще чувствовал обиду из-за ее поведения, чтобы поблагодарить за заботу о ванне. Когда он вошел в шатер, Луиза бросила на него короткий взгляд и тут же отвернулась:
— Я подумала, что тебе не помешает глоточек голландского джина, которым тебя снабдил отец.
Бутылка с джином уже стояла на кухонном столе. Джим в первый раз увидел ее после расставания с родными. Он не знал, как вежливо отклонить предложение Луизы, сказать, что ему не нравится оглушать себя алкоголем. Он напился лишь раз в жизни и весьма сожалел об этом опыте. Однако ему не хотелось портить деликатный момент, так что он налил себе чуточку и неохотно выпил.
Луиза зажарила на ужин отбивные из антилопы и подала их Джиму с жареным луком и ароматными травами, по рецепту Сары. На мясо Джим набросился с огромным аппетитом, и ему стало так хорошо, что он даже похвалил девушку:
— Ты не только хорошо стреляешь, но и готовишь великолепно.
Но после этого разговор заглох, слова то и дело перемежались неловким молчанием. Джим мысленно ругал себя, твердя, что они ведь уже почти стали настоящими друзьями. Горе он запивал кофе.