— Желаете ли вы, чтобы я привел доказательства тому, о чем только что сказал? — спросил ван де Виттен.
Том осторожно кивнул.
— Поскольку я назначил полковника Кейзера вести это дело, я попрошу его рассказать о том, что он обнаружил. — Губернатор посмотрел на полковника. — Не будете ли вы так любезны просветить этих джентльменов?
— Разумеется, ваше превосходительство, это и мой долг, и моя привилегия.
Кейзер наклонился через стол и коснулся таинственного предмета под расшитым бусинками бархатом. Все взгляды последовали за его жестом. Кейзер, поддразнивая их, убрал руку и снова откинулся на спинку стула.
— Позвольте сначала спросить вас, минхеер Кортни, случалось ли такое, что за последние три месяца несколько фургонов, принадлежавших вам и вашему брату, — он кивнул в сторону Дориана, — покидали колонию?
Том мгновение-другое подумал, потом повернулся к брату:
— Я такого не припомню. А ты, Дорри?
— Ни один из наших фургонов не получал разрешения компании покинуть границы колонии, — изящно обошел прямой ответ Дориан.
Кейзер снова наклонился вперед, но на этот раз убрал бархатный лоскут, и все уставились на обломок колесной спицы.
— Таким клеймом ваша компания помечает свое имущество?
— А где вы это нашли? — простодушно спросил Том.
— Один из офицеров компании нашел это у следов, оставленных четырьмя фургонами, которые выехали из колонии неподалеку от верховья реки Гариеп и направились к северу, в необитаемые области.
Том покачал головой:
— Не могу этого объяснить. — Он подергал себя за бороду. — А ты, Дориан?
— В марте прошлого года мы продали один из наших старых ненужных фургонов охотнику-готтентоту, как там его звали? Оомпи? Он говорил, что хочет поехать на поиски слоновой кости в дальние места.
— Ох, чтоб мне пусто было! — воскликнул Том. — А я и забыл.
— У вас есть документ о продаже? Вы взяли расписку? — Кейзер выглядел разочарованным.
— Старый Оомпи не умеет писать, — заметил Дориан.
— Что ж, давайте это проясним. Вы сами никогда не отправлялись с четырьмя тяжело нагруженными фургонами за границы колонии и вы не передавали эти фургоны сбежавшему от правосудия Джеймсу Кортни? И вы никогда не поощряли и не содействовали этому беглецу, не помогали ему покинуть границы колонии без разрешения властей. Вы это имеете в виду?
— Все верно.
Том спокойно посмотрел через стол в глаза полковника. Кейзер победоносно ухмыльнулся и глянул на губернатора ван де Виттена, прося разрешения продолжить. Тот кивнул, и Кейзер снова хлопнул в ладоши.
Двустворчатая дверь распахнулась. Вошли два капрала компании в мундирах, таща какого-то человека.
В первое мгновение ни Том, ни Дориан его не узнали. На нем из одежды оставались только штаны, перепачканные засохшей кровью и его собственными экскрементами. Ногти на руках и ногах были вырваны кузнечными клещами. Спина, исполосованная хлыстом, превратилась в кровавое месиво. Лицо чудовищно распухло. Один глаз полностью закрылся, а второй превратился в щель на фоне пурпурных синяков.
— Прелестное зрелище! — улыбнулся Кейзер.
Губернатор ван де Виттен поднес к носу маленькое саше, наполненное сухими травами и цветочными лепестками.
— Прошу прощения, ваше превосходительство. — Кейзер заметил этот жест. — Но с животными следует обращаться именно так. — Он снова повернулся к Тому. — Вы, конечно, знаете этого человека. Это один из ваших погонщиков фургонов.
— Сонни!
Том привстал, но опомнился и снова опустился на стул. Дориан выглядел ужасно расстроенным. Сонни был одним из их лучших людей, когда оставался трезвым. Он исчез из Хай-Уилда больше недели назад, и они предполагали, что он просто ушел в один из периодических запоев, после которых всегда возвращался, воняя гашишем, дешевым бренди и еще более дешевыми женщинами, но раскаявшийся и готовый к любым наказаниям; он клялся могилой своего отца, что такое больше не повторится.
— О да! — воскликнул Кейзер. — Вы его знаете. Он нам рассказал об очень интересных подробностях ваших передвижений, ваших и ваших родных. Он говорит, что в прошлом сентябре два ваших фургона под управлением Мансура, сына минхеера Дориана Кортни, отправились по прибрежной дороге на север. Это я и сам могу подтвердить, потому что отправил своих людей по следам тех фургонов. Я теперь знаю, что это был отвлекающий маневр: меня хотели увести в сторону от более важных событий. — Кейзер посмотрел на Дориана. — Мне жаль, что такой замечательный молодой человек, как Мансур, оказался вовлеченным в столь подлое предприятие. Ему тоже придется ответить за свои поступки.
Он произнес это беспечным тоном, но угроза в его словах прозвучала вполне откровенно.
Братья Кортни молчали. Том не мог смотреть на Сонни, чтобы не потерять власть над собой. Сонни был вольным духом, которого, несмотря на его многочисленные падения, Том высоко ценил и даже чувствовал нечто вроде отеческой ответственности за него.
Кейзер снова сосредоточил свое внимание на Томе.
— Этот человек также рассказал нам, что вскоре после того, как два фургона-приманки покинули Хай-Уилд и вы убедились, что солдаты отправились за ними, вы и госпожа Кортни ускользнули с другими четырьмя фургонами, основательно нагруженными, и с немалым количеством лошадей и прочих животных и отправились к реке Гариеп. Там вы ждали несколько недель, и наконец ваш сын Джим Кортни вместе со сбежавшей преступницей добрались до вас через горы. Вы им передали фургоны и животных. И они отправились в необжитые области, а вы вернулись в колонию с невинным видом.
Кейзер откинулся на спинку стула и сложил руки на пряжке своего ремня. В комнате стояла тишина, пока Сонни не пробормотал:
— Прости, Клебе…
Слова погонщика прозвучали невнятно; струпья покрывали его разбитые губы, а во рту спереди чернели дыры на месте двух выбитых зубов.
— Я не хотел им говорить, но они так меня били… и сказали, что убьют меня, а потом и моих детей…
— Ты ни в чем не виноват, Сонни. Ты сделал то, что сделал бы любой другой.
Кейзер улыбнулся и наклонил голову в сторону Тома:
— Вы так великодушны, минхеер! Я бы на вашем месте не проявил такого понимания.
Вмешался губернатор.
— Нельзя ли наконец избавиться от этого типа, полковник? — раздраженно спросил он. — От него невыносимо воняет, и он пачкает мой пол.
— Прошу прощения, ваше превосходительство. Он уже сыграл свою роль.
Полковник кивнул стражам и махнул рукой, отпуская их. Солдаты уволокли Сонни за дверь, закрыв ее за собой.
— Если вы назначите за него залог, я заплачу и заберу этого беднягу в Хай-Уилд, — сказал Том.
— Таким образом, вы предполагаете, что вы оба сами вернетесь в Хай-Уилд, — уточнил полковник. — Но, увы, даже в таком случае я не мог бы позволить вам забрать с собой свидетеля. Он должен оставаться в тюрьме крепости до тех пор, пока ваш сын Джеймс и сбежавшая преступница не предстанут перед губернатором для последующего суда.
Он в очередной раз подался вперед. Улыбка исчезла, лицо полковника стало угрожающим, глаза источали холод и злобу.
— И до тех пор, пока ваша собственная роль в этом деле не прояснится окончательно.
— Вы нас арестовываете? — спросил Том. — На основании бездоказательных заявлений какого-то погонщика-готтентота? — Том посмотрел на губернатора. — Ваше превосходительство, в соответствии со статьей сто пятьдесят второй Акта об уголовном судопроизводстве, принятого властями в Амстердаме, ни рабы, ни аборигены не могут давать показания против свободных бюргеров колонии.
— Вы упустили свое призвание, минхеер. Ваше знание закона впечатляет, — кивнул ван де Виттен. — Спасибо, что привлекли мое внимание к этому Акту.
Поднявшись, он на тонких ножках в черных рейтузах прошествовал к витражному окну. Там, сложив руки на тощей груди, он уставился на залив:
— Я вижу, оба ваши корабля уже вернулись в порт.
Ни один из братьев не откликнулся на это замечание. В этом не имелось нужды. Оба принадлежавших Кортни корабля отчетливо просматривались с того места, где стоял губернатор: судна бросили якоря почти у самого берега. Они пришли в порт вместе два дня назад, и их еще не разгрузили. «Дева Йорка» и «Дар Аллаха» были прекрасными шхунами. Их построили на вервях в Тринкомали по чертежам Тома. Они отличались хорошей скоростью и послушанием, имели небольшую осадку, их хорошо вооружили — в общем, идеальные суда для прибрежного плавания, для захода в русла рек и преодоления опасных отмелей.
Сара родилась в Йорке, и Том назвал одно судно в ее честь. А для второго выбрали имя Дориан и Ясмини.
— Прибыльный вояж? — спросил ван де Виттен. — По крайней мере, я так слышал.
Том осторожно улыбнулся:
— Мы благодарим Господа за то, что имеем, но, если получим немножко больше, будем рады.
Ван де Виттен принял шутку с кислой улыбкой и вернулся на свое место.
— Вы спросили, арестованы ли вы. Отвечаю, минхеер Кортни: нет. — Он покачал головой. — Вы столп и опора нашей маленькой общины, джентльмен высочайшей репутации, усердный и трудолюбивый. Вы платите налоги. В строгом смысле вы не являетесь свободным голландским бюргером, но лишь горожанином-иностранцем. Однако вы платите за проживание и поэтому вправе считаться равным бюргерам. Я бы никогда и не подумал арестовывать вас.
По выражению лица полковника Кейзера было ясно, что на самом деле такая возможность не исключена.
— Благодарю, ваше превосходительство.
Том встал, и Дориан последовал его примеру.
— Ваше доброе мнение очень много значит для нас.
— Прошу, господа… — Губернатор вскинул руку, задерживая братьев. — Есть еще одно небольшое дело, которое нам нужно обсудить до вашего ухода.
Они снова сели.
— Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из вас или вашей семьи покидал колонию без моего прямого позволения, пока все это дело не разрешится окончательно. Это относится и к вашему сыну Мансуру Кортни, который виновен в том, что намеренно увлек кавалерийский о