Баккат присел у дерева на корточки и разжег небольшой огонь внутри трубки из коры. Он подул в нее с одного конца, и внутри жарко разгорелись угольки. Тогда Баккат растер несколько цветков и листьев винного дерева и вложил в трубку. Когда они начали тлеть, из трубки пошли клубы дыма, обладавшего резким запахом. Баккат встал и, повесив на плечо топор, полез на дерево. Он поднимался быстро, как зеленая мартышка. Под дуплом нашлась подходящая ветка, и Баккат сел на нее. Он вдохнул сладкий запах и прислушался к низкому гудению в глубине дупла. Изучив вход в дупло, отметил место первого удара, потом сунул трубку внутрь и осторожно вдул в дупло дым. Через какое-то время гудение прекратилось — пчелы успокоились и задремали.
Баккат отложил трубку в сторону и, понадежнее устроившись на тонкой ветке, взмахнул топором. Когда от удара ствол дерева вздрогнул, несколько пчел вылетели наружу и загудели вокруг его головы, но дым листьев винного дерева приглушил их боевые инстинкты. Одна или две ужалили Бакката, но он не обратил на них внимания. Быстро проделав квадратную дыру в пустом стволе, он открыл ряды сот.
Спустившись к подножию дерева, он оставил топор и снова взобрался к дуплу с кожаной сумкой на плече. Положив на угли в трубке еще несколько листьев и цветков, он выпустил новые клубы дыма в расширенное отверстие. Когда пчелы опять затихли, Баккат стал по одному доставать соты и осторожно укладывать в сумку. Наконец дупло опустело; он поблагодарил пчел за их щедрость и попросил прощения за свою грубость.
— Вы очень скоро очнетесь от этого дыма, почините свое дупло и сумеете снова наполнить его сладким медом. А Баккат всегда будет вашим другом, он глубоко уважает вас и благодарен вам, — сказал он пчелам.
Спустившись на землю, Баккат вырезал из коры дерева нечто вроде подноса, чтобы положить на него долю птицы, приведшей его сюда. Он выбрал лучший кусок сот для своего маленького друга, зная, что эта птица любит мед почти так же, как он сам.
Собрав свое имущество, он перебросил через плечо ремень раздувшейся сумки. И, в последний раз поблагодарив птицу, попрощался с ней. Как только Баккат отошел от дерева, птица ринулась вниз и сразу начала клевать сочные соты. Баккат некоторое время с улыбкой наблюдал за ней. Он знал, что птица съест все, даже воск.
Баккат помнил легенду о такой птице и жадном бушмене из племени сан, который забрал весь мед и ничего не оставил птице. В следующий раз она привела его к дуплу, в котором пряталась огромная черная мамба. Змея укусила жадного человека, и тот умер.
— Когда встретимся в следующий раз, вспомни, что я все сделал правильно, — сказал Баккат птице. — И пусть Кулу-Кулу оберегает тебя.
На ходу он совал руку в сумку, отламывал кусочки сот и отправлял в рот, урча от наслаждения.
Но через полмили он внезапно остановился у брода через ручей, изумленно уставившись на отпечатки человеческих ног в глине у ручья. Люди, прошедшие здесь совсем недавно, не делали попытки скрыть свой след. И это были сан.
Сердце Бакката подпрыгнуло, как газель. Лишь увидев эти следы, он понял, как истосковался по своему народу. Он с жадностью изучил отпечатки. Здесь прошли пятеро, двое мужчин и три женщины. Один из мужчин был в серьезных летах, другие намного моложе. Баккат понял все это по разнице в походке. И одна из женщин являлась древней старухой, она едва ковыляла на искривленных ногах. Другая пребывала в расцвете сил. Она вела свою семью колонной.
Потом взгляд Бакката упал на последнюю, пятую цепочку следов, и его сердце сжалось от страстного стремления. Эти следы выглядели изящными и очаровательными, как картины художников его племени. Баккат почувствовал, что готов заплакать от их красоты. Он долго сидел перед ними на корточках и рассматривал, пока наконец не очнулся. Мысленным взором он видел девушку, оставившую эти отпечатки для того, чтобы он их нашел. Все инстинкты говорили Баккату, что она очень молода, но грациозна и гибка. Наконец он встал и отправился по ее следу в лес.
На другом берегу ручья он увидел место, где двое мужчин оставили женщин и ушли за деревья, чтобы поохотиться. А женщины начали собирать дикие травы. Баккат видел, где они срывали плоды с деревьев, где острыми палками выкапывали съедобные клубни и корни.
Он шел по следу, оставленному девушкой, и видел, как быстро и ловко она работала. Она не ошибалась, не выкапывала что-то несъедобное, не тратила зря усилий, и Баккату стало ясно, что ей знакомы здесь каждое растение и каждое дерево. Она проходила мимо ядовитых и невкусных, выбирая сладкие и питательные.
Баккат захихикал от удовольствия:
— Какая она умная, эта малышка! Она могла бы всю семью накормить тем, что собрала, перейдя ручей. Какая жена может из нее получиться!
Потом он услышал голоса в лесу впереди, женские голоса, перекликавшиеся между собой во время работы. Один голос звучал музыкально и сладко, как зов иволги, золотистой лесной певуньи.
Голос влек Бакката за собой так же неудержимо, как птица-проводник. Он, невидимый и бесшумный, подкрадывался к девушке. Она собирала что-то в густом кустарнике. Баккат слышал, как ее палка с глухим стуком вонзается в землю. Наконец он оказался достаточно близко, чтобы видеть ее движения, скрытые сеткой ветвей и листьев. Потом вдруг девушка вышла на открытое место, прямо перед Баккатом. И все годы тоскливого одиночества тут же смыло потоком новых чувств.
Девушка оказалась изящной, маленькой и безупречной. Ее кожа золотилась в лучах полуденного солнца. Ее лицо напоминало золотой цветок. Ее полные губы походили на лепестки. Она подняла прекрасную руку и пальцем смахнула капли пота над бровью. Баккат находился так близко, что одна капля упала на его пыльную кожу. Девушка его не заметила и пошла прочь.
Через некоторое время одна из женщин окликнула ее:
— Хочешь пить, Летии? Может, вернемся к ручью?
Девушка остановилась и обернулась. Ее прикрывал спереди лишь один маленький кожаный фартук, расшитый узором из раковин каури и бусин из скорлупы страусиного яйца. Рисунок раковин и бус говорил о том, что эта девушка — девственница, что ни один мужчина еще не говорил от ее имени.
— У меня во рту сухо, как в пустыне, — ответила Летии. — Идем!
Она засмеялась, отвечая матери. Во рту блеснули маленькие и очень белые зубы.
В это мгновение все существование Бакката изменилось. Девушка направилась к ручью, ее маленькие груди весело подпрыгивали, а ее пухлые нагие ягодицы мягко раскачивались. Баккат не сделал попытки остановить ее. Он знал, что сможет найти ее снова где угодно и когда угодно.
Когда девушка исчезла, он не спеша выбрался из своего укрытия. И вдруг подпрыгнул высоко в воздух от радости и помчался к ручью, чтобы изготовить любовную стрелу. Он выбрал безупречно ровный стебель тростника и приложил к нему все свои таланты художника. Он разрисовал тростник мистическими орнаментами. Из своих рожков с красками он выбрал желтое, белое, красное и черное. В стебель он с одной стороны воткнул пурпурные перья бананоеда, а на наконечник надел шарик из мягкой шкуры антилопы-прыгуна, набитый перьями нектарницы, чтобы стрела не смогла причинить боли Летии или поранить ее.
— Прекрасно! — одобрил он свою работу, закончив. — Но Летии прекраснее.
В тот вечер он нашел лагерь семьи Летии. Эти люди временно поселились в пещере в каменистом холме над ручьем. Баккат в темноте подполз ближе и слушал их обычную болтовню. И таким образом узнал, что старые мужчина и женщина были дедушкой и бабушкой Летии, а другая пара — ее родителями. Старшая сестра Летии недавно нашла себе хорошего мужа и оставила семью. Все поддразнивали Летии. Она увидела свою первую лунную кровь уже три месяца назад, но до сих пор оставалась девственницей, незамужней. Летии стыдливо склоняла голову, смущаясь из-за того, что не сумела найти себе мужчину.
Баккат отошел от пещеры и выбрал себе местечко для сна ниже по течению. Но вернулся он еще до рассвета и, когда женщины вышли из пещеры и отправились в лес, последовал за ними на приличном расстоянии. Начав сбор пропитания, женщины не отходили далеко друг от друга, они постоянно перекликались и свистели, но через какое-то время Летии отошла в сторону. Баккат подобрался к ней, оставаясь незамеченным.
Летии выкапывала толстый клубень тиска, разновидности дикой маниоки. Она стояла, наклоняясь к земле. И ее выступающие половые губы проглядывали между бедрами при наклонах, а пухлые ягодицы обращались к небу.
Баккат подполз ближе. У него дрожали руки, когда он поднимал маленький церемониальный лук и накладывал на его тетиву любовную стрелу. Но выстрелил он, как всегда, точно, и Летии взвизгнула от неожиданности и подпрыгнула, когда стрела ударила ее в зад.
Девушка развернулась, на ее лице отчетливо отразились изумление и возмущение. А потом она увидела стрелу, лежавшую у ее ног, и всмотрелась в неподвижные кусты. Баккат исчез, растаял, как клуб дыма.
Летии потирала зад, слегка ушибленный стрелой. Потом вдруг смутилась.
Внезапно появился Баккат — так близко, что она задохнулась от потрясения. И уставилась на него.
Баккат обладал широкой грудью, крепкими ногами и руками. А по легкости, с которой он нес свое оружие, девушка сразу поняла, что перед ней могучий охотник и что он сумеет хорошо обеспечить семью. На поясе у него висели мешочки с красками, принадлежность художника, а это значило, что он всегда будет занимать высокое положение в племенах сан. Летии скромно опустила взгляд и прошептала:
— Ты такой высокий… Я уже издали увидела тебя.
— Я тоже увидел тебя издали, — ответил Баккат. — Потому что твоя красота освещает лес, как восходящее солнце.
— Я знала, что ты должен прийти, — сказала девушка. — Твое лицо было нарисовано в моем сердце со дня моего рождения.
Летии робко шагнула вперед и, взяв Бакката за руку, повела его к своей матери. В другой руке она держала любовную стрелу.
— Это Баккат, — сообщила она матери и подняла стрелу повыше.