Ее мать взвизгнула, что заставило бабушку подбежать к ней, кудахча, как курица. Старшие женщины направились к пещере впереди молодой пары, распевая, пританцовывая и хлопая в ладоши. Баккат и Летии шли за ними, держась за руки.
Баккат поднес дедушке Летии сумку с диким медом. Он не мог бы и придумать более подходящего подарка. Семья любила сладкое, а Баккат одновременно доказал свою способность обеспечить жену и детей. Семья принялась пировать, но Баккат не съел ни крошки, потому что являлся дарителем. Глотая очередную сладкую порцию, Летии причмокивала от удовольствия и улыбалась ему.
Они разговаривали у костра допоздна. Баккат рассказал, кто он и откуда, кто его тотем, перечислил своих предков. Дедушка знал многих из них и хлопал в ладоши, слыша имена. Летии сидела с женщинами, и они не вмешивались в разговор мужчин. Наконец Летии встала и подошла к Баккату, сидевшему между ее отцом и дедом. Она взяла его за руку и повела в глубину пещеры, где устроила свою постель.
Они ушли рано утром. Все имущество Летии уложили в ее спальную подстилку, и она без усилий несла узел на голове. Баккат шел впереди. Они шли быстрым шагом и могли идти так с утра до вечера. Баккат распевал охотничьи песни своего племени, и Летии подпевала ему нежным детским голосом.
Ксиа скрывался в густых зарослях за ручьем напротив пещеры. Он видел, как пара вышла с первыми лучами солнца. Он следил за Баккатом все время его ухаживаний. И, несмотря на всю ненависть к Баккату, заинтересовался древним брачным ритуалом. Его охватывала дрожь похоти, когда он наблюдал, как мужчина и женщина играют положенные им роли. Ему хотелось увидеть и последний момент до того, как он вмешается и обрушит на Бакката свою месть.
— Баккат нашел себе еще один красивый цветок, — говорил себе Ксиа. То, что эта женщина принадлежала теперь его врагу, делало ее еще более желанной для Ксиа. — Но ему недолго наслаждаться ею.
Ксиа от восторга обхватил себя руками, провожая взглядом пару, уходившую в лес. Он не собирался подходить к молодым слишком близко, потому что прекрасно знал: хотя Баккат и увлечен сейчас новой компанией, он все равно остается грозным противником. Ксиа не спешил. Он был охотником, а главное качество охотника — терпение. Он знал, что придет время, когда Баккат и девушка окажутся разделенными, пусть и ненадолго. И тогда он получит свой шанс.
Незадолго до полудня Баккат наткнулся на небольшое стадо буйволов. Ксиа видел, как он оставил свою сумку и прочее под присмотром Летии и двинулся вперед. Он выбрал молодую самочку, чье мясо наверняка являлось нежным и сладким, а не вонючим и жестким, как у старых животных. К тому же небольшой размер самки позволял яду намного быстрее сделать свое дело.
Держась с подветренной стороны, Баккат искусно выбрал место прямо напротив самки, чтобы послать стрелу ей в зад. Более толстая шкура на теле могла устоять перед хрупкой стрелой. Выстрел Бакката оказался точен, животное в испуге умчалось прочь вместе со всем стадом. Древко стрелы сломалось, но острый ядовитый наконечник вонзился глубоко и надежно. Самка пробежала совсем немного; яд начал действовать, и она замедлила шаг.
Баккат и Летии терпеливо шли за ней. Солнце продвинулось по небу всего на несколько пальцев, когда молодая самка упала. Баккат и его маленькая женщина присели рядом с ней на корточки. Наконец животное замычало и перевернулось на бок. Баккат и Летии запели песню хвалы и благодарности животному, дарящему им свою плоть для поддержания жизни, и начали свежевать тушу.
Вечером они разбили лагерь еще до того, как стемнело. И не важно, что мясо очень скоро испортится на жаре, — они все равно будут охранять его от грифов и прочих падальщиков. Летии развела огонь и зажарила полоски потрохов и мяса со спины самки. Покончив с едой, Баккат повел жену к постели, и они вступили в близость. Ксиа подполз ближе, чтобы подсмотреть последний акт ухаживания. Наконец, когда Баккат и Летии слились воедино, он согнулся пополам в судороге, извергая семя одновременно с ними. А потом, прежде чем Баккат пришел в себя, ускользнул в кустарник.
— Дело сделано, — шептал себе Ксиа. — Теперь Баккату пора умереть. Он спокоен и убаюкан любовью. Так что сейчас наилучший момент.
На рассвете Ксиа снова следил за парой. Он видел, как Летии поднялась с постели и опустилась на колени перед углями костра, чтобы вдохнуть в них жизнь. Когда огонь ярко разгорелся, она ушла в кусты неподалеку от того места, где выжидал Ксиа. Внимательно осмотревшись вокруг, она развязала тесемки своего фартука, сняла его и, отложив в сторону, присела на корточки. Пока она была занята, Ксиа подкрался к ней. И когда женщина встала, прыгнул на нее сзади. Ксиа был быстр и силен. Она не успела даже крикнуть, как он зажал ей рот и нос ее же собственным фартуком. И он легко удерживал ее, затыкая ей рот и связывая полосами коры, заготовленными накануне. Потом он вскинул женщину на плечо и понес. Он не делал попыток скрыть свои следы. Женщина была просто наживкой. Баккат пойдет за ней, а Ксиа будет его ждать.
Прошлым вечером Ксиа изучил местность и точно знал, куда нести девушку. Он выбрал уединенный холмик невдалеке от лагеря. Его склоны были крутыми и каменистыми, а с высоты он мог видеть любого, кто подойдет близко. На вершину вела одна-единственная тропа, и вся она прекрасно простреливалась из лука с вершины.
Девушка была маленькой и легкой, и Ксиа бежал быстро. Сначала она брыкалась и боролась, но он лишь хихикнул и сказал ей:
— Каждый раз, когда начнешь сопротивляться, я буду тебя наказывать.
Она не обратила внимания на его слова и задрыгала обеими ногами. Она стонала и что-то бормотала сквозь кляп.
— Ксиа тебя предупредил, не вертись, — сказал он и ногтями впился в один из ее сосков.
Ногти у него были острыми, как ножи, и из нанесенной ими раны сразу выступила кровь.
Летии пыталась закричать, ее лицо исказилось от усилий. Она продолжала вертеться, пыталась ударить его головой в лицо. Ксиа сжал второй ее сосок, так что ногти почти погрузились в нежную плоть. Девушка застыла от боли, а он начал подниматься по крутой тропе к вершине холма.
У самой вершины находилась расщелина между двумя камнями. Ксиа положил туда женщину, потом осмотрел ее путы. Он ведь связывал ее в спешке. Теперь он заново затянул узлы на лодыжках и запястьях. Довольный, он вытащил изо рта Летии фартук. Она тут же закричала во всю силу своих легких.
— Да! — засмеялся Ксиа. — Кричи громче. Это заманит сюда Бакката точно так же, как раненая газель приманивает леопарда.
Летии зашипела и плюнула в него:
— Мой муж — могучий охотник! Он убьет тебя за это!
— Твой муж — трус и хвастун. И до того как сегодня сядет солнце, я сделаю тебя вдовой. Так что ночью ты разделишь постель со мной. И утром снова будешь замужем.
Он начал приплясывать, шаркая ногами, и приподнял свой фартук, показывая Летии, что он уже почти готов.
Ксиа заранее спрятал в камнях свои лук со стрелами и топор и теперь забрал их. Проверил тетиву, натянув лук до отказа. Потом вынул из колчана стрелы. Они были сделаны из тонкого тростника и снабжены орлиными перьями. Каждый наконечник Ксиа тщательно обернул кусками шкур. Теперь он снял обертку, действуя с большой осторожностью. Наконечники, вырезанные из кости, были заточены, как иглы. Они почернели от яда, приготовленного из личинок особых жуков, которых варили до тех пор, пока жижа не становилась густой, словно мед. Одной царапины, оставленной такой стрелой, хватало для того, чтобы жертва умерла в мучениях. Ксиа потому и прикрывал эти наконечники, чтобы случайно не оцарапаться самому.
Летии узнала это смертоносное оружие. Она видела, как ее отец и дед убивали с помощью подобных стрел даже самую крупную дичь. И ее с детства предупреждали, что она не должна прикасаться даже к колчану, в котором лежали такие стрелы.
Теперь она со страхом смотрела на них. А Ксиа поднес одну стрелу к ее лицу:
— Вот эту я выбрал для Бакката.
Он направил на нее смертоносный наконечник, остановив его на расстоянии пальца от глаз девушки. Она в ужасе отшатнулась к камням и снова закричала что есть силы:
— Баккат, муж мой! Опасность! Враг подстерегает тебя!
Ксиа встал и повесил лук на мускулистое плечо, держа на поясе колчан с готовыми стрелами.
— Меня зовут Ксиа, — сообщил он Летии. — Скажи ему мое имя, чтобы он знал, кто именно его ждет.
— Ксиа! — закричала девушка. — Это Ксиа!
И эхо разнеслось по холмам, возвращая ей имя:
— Ксиа! Ксиа!
— Ксиа!..
Баккат услышал. Это лишь подтвердило то, что он уже прочел по следам. Звук голоса Летии полоснул его по сердцу и радостью и страхом: радостью из-за того, что она жива, и страхом из-за того, что она попала в руки такого ужасного врага.
Баккат посмотрел на холм, с которого донеслись ее крики. Он сразу увидел простой и легкий путь к вершине и испытал такое сильное желание помчаться наверх, что ему трудно было сопротивляться. Баккат впился ногтями правой руки себе в ладонь, чтобы боль укрепила его, потом оглядел голые каменные склоны.
— Ксиа хорошо выбрал место, — сказал он вслух.
Еще раз вглядевшись в единственную тропу к вершине, он понял, что это смертельная ловушка. Ксиа будет сидеть прямо над ним и пускать в него стрелы, если он пойдет по этой тропе.
Баккат обошел холм и на дальней стороне высмотрел другую дорогу. Она была трудной — местами настолько крутой и опасной, что казалась непроходимой: стоило чуть оступиться, и полетишь прямо на острые камни внизу. Зато почти всю эту тропу скрывал от взгляда большой выступ у самой вершины. И лишь последний ее участок оставался открытым наблюдателю на вершине.
Баккат бегом вернулся в их лагерь. Он отложил в сторону лук и стрелы. Там, на вершине, у него не останется пространства для выстрела, когда они с Ксиа сойдутся. Баккат взял только нож и топор, они лучше подходили для схватки лицом к лицу.
Потом он расстелил на земле сырую шкуру буйволицы, чтобы вырезать из нее накидку и спрятать под ней голову и плечи. Толстая шкура уже начала вонять от жары, но она могла отлично защитить от тростниковых стрел. Свернув тяжелую накидку, Баккат привязал ее