Травянистая равнина развертывалась, как волнующийся океан, и, добравшись до вершины очередного холма, они одновременно натянули поводья и изумленно смотрели на открывшееся перед ними странное зрелище.
По равнине в отдалении двигалась цепочка человеческих фигур; люди шли так медленно, что почти не поднимали пыли. С ними не было скота, и, когда они приблизились, Джим в подзорную трубу увидел, что все свои пожитки они несут на головах: глиняные горшки и калабасы, что-то завернутое в шкуры. В их внешности не было ничего враждебного, и Джим поехал им навстречу. Чем ближе он подъезжал, тем виднее становились подробности.
Цепочка состояла почти исключительно из женщин и детей. Младенцев матери несли на спине или на перевязи у бедра. Все были грязны и тощи, ноги как палки. Шли устало, волоча ноги. На глазах у Джима и Луизы одна худая, как скелет, женщина упала. Слишком тяжела была ее ноша: тюк и двое малышей. Спутницы подхватили ее. Одна поднесла к ее губам высушенную тыкву, давая попить.
Это был трогательный жест.
– Эти люди умирают на ходу, – тихо сказала Луиза. Подъезжая, она принялась считать: – Их тридцать восемь, но я могла посчитать не всех детей.
Подъехав еще ближе, Джим приподнялся в стременах и крикнул:
– Кто вы и откуда идете?
Видимо, они так устали, что до этой минуты даже не замечали всадников, потому что голос Джима привел их в отчаяние и смятение. Женщины бросали тюки и хватали детей. Они кинулись обратно, туда, откуда пришли, но их жалкие усилия приводили к тому, что они одна за другой останавливались и падали в траву, неспособные бежать дальше. Они пытались спрятаться, прижимаясь к земле и натягивая на головы кожаные капюшоны.
Не побежал только один человек – старик. Он тоже был страшно худ и хрупок, но выпрямился и с достоинством ждал. Он спустил с плеч шаль, издал резкий, улюлюкающий воинственный крик и бросился на Джима, размахивая метательным копьем. С расстояния в пятьдесят шагов он метнул копье, которое вонзилось в землю на полпути между ним и Джимом. Старик опустился на колени. Джим осторожно подъехал, опасаясь нового нападения этого среброголового старого воина.
– Кто ты, отец? – повторил он. Ему пришлось задавать этот вопрос на трех разных диалектах, прежде чем старик вздрогнул, поняв его, и ответил:
– Я знаю, кто ты, ездящий на спине диких животных и говорящий на разных языках. Ты один из белых колдунов – крокодилов, которые приходят от большой воды пожирать людей. Иначе откуда тебе знать язык моего народа? Но я тебя не боюсь, грязный демон, потому что я стар и готов к смерти. И умру, сражаясь с тобой, чтобы не дать тебе пожрать моих дочерей и внуков. – Он с трудом встал и снял с пояса боевой топор. – Иди сюда, и посмотрим, течет ли в твоих жилах кровь, как у других людей.
Он говорил на языке северных лози, которому Джима научил Аболи.
– Ты испугал меня, старый воин, – с серьезным видом ответил Джим, – но давай отложим оружие и поговорим перед боем.
– Он смущен и в ужасе, – сказала Луиза. – Бедный старик.
– Просто он не привык разговаривать с колдунами и демонами, – сухо заметил Баккат. – Одно я знаю точно: если его не покормить, его скоро сдует ветром.
Старик качался на костлявых ногах.
– Когда ты ел в последний раз, великий вождь? – спросил Джим.
– Я не веду переговоры с колдунами и духами крокодилов, – с достоинством ответил старик.
– Если ты сам не голоден, скажи мне, вождь, когда ели твои дочери и внуки?
Старик дрогнул. Он оглянулся на своих людей и ответил тихо и с достоинством:
– Они умирают с голоду.
– Я вижу, – мрачно сказал Джим.
– Джим, надо привезти им еду от фургонов, – взорвалась Луиза.
– Понадобится больше, чем несколько рыб и хлебов, чтобы накормить такое множество. А когда они все у нас съедят, мы умрем вместе с ними, – ответил Джим и повернулся, глядя на стада дичи, покрывавшие всю равнину. – Они умирают с голоду среди изобилия. Из всего этого множества они не добудут своим грубым оружием ни одной головы. – Он посмотрел на старика. – Я воспользуюсь своим колдовством не для того, чтобы убить твоих людей, а чтобы накормить их.
Оставив старика, они поехали по равнине. Джим выбрал стадо похожих на коров антилоп гну, странных животных с черной гривой и рогами полумесяцем; их ноги казались слишком тонкими для такого мощного туловища. Эти простаки вельда резвились перед Баккатом и Замой, которые объехали их по широкому полукругу и погнали к Джиму и Луизе. Когда вожаки стада были почти в переделах выстрела, они почуяли опасность и опустили уродливые головы. Фыркая и вскидывая ноги, они пустились наутек. Драмфайр и Трухарт легко догнали их. Подъезжая совсем близко и сбоку, Джим свалил антилоп выстрелами из обоих ружей, а Луиза – еще одну из своего французского ружья. Привязав добычу веревками за ноги, они подтащили туши туда, где в траве сидел старик.
Старик встал. И когда понял, что они привезли, дрожащим голосом крикнул женщинам:
– Мясо! Дьяволы привезли нам мясо! Идите быстрей и приведите детей.
Робко приблизилась одна из старух, остальные держались позади. Старики принялись разделывать туши, пользуясь остриями копий как ножами. Когда остальные увидели, что белые демоны не причиняют им вреда, все побежали на пир.
Луиза рассмеялась, глядя, как матери жуют мясо, а потом суют разжеванное детям в рот, как птицы, которые кормят птенцов. Утолив первый голод, развели костры, чтобы поджарить остальное. Джим и Луиза снова отправились на охоту и опять вернулись с добычей, чтобы можно было заготовить копченое мясо на несколько месяцев даже для такого количества едоков.
Очень скоро маленькое племя перестало бояться, женщины больше не разбегались, когда Луиза ходила между ними. Ей даже позволили поднимать и ласкать малышей. Потом женщины окружили ее, касались волос и гладили светлую кожу.
Джим и Баккат расспрашивали старика.
– Какого вы народа?
– Мы лози, но наш тотем – Баквато.
– А как тебя зовут, великий вождь тотема Баквато? – спросил Джим.
– Тегване, и, по правде сказать, я вождь совсем маленький, – ответил старик.
На языке лози тегване – это коричневый журавль-рыболов с хохолком на голове, которого можно увидеть на любой речке и ручье.
– Откуда вы пришли?
Старик указал на север.
– Где молодые воины вашего племени?
– Их убили нгуни, – ответил старик, – когда мои сыновья защищали свои семьи. Теперь я пытаюсь найти место, где женщины и дети будут в безопасности, но, боюсь, убийцы недалеко от нас.
– Расскажи мне об этих нгуни, – попросил Джим. – Я слышал, как это слово произносят со страхом, но сам никогда их не видел и не встречал человека, который бы видел.
– Они дьяволы-убийцы, – ответил Тегване. – Они приходят быстро, как тучи на равнину, и убивают все живое на своем пути.
– Расскажи, что ты знаешь о них. Как они выглядят?
– Воины рослые, крепкие, как железное дерево. На голове они носят черные перья стервятников. На руках и ногах у них погремушки, и, когда нгуни идут, их легионы шумят, словно сильный ветер.
– Какое у них оружие?
– Они носят черные щиты из высохшей бычьей шкуры и презирают метательные копья. Им нравится приближаться к врагу с коротким ассегаем. Лезвие этого оружия оставляет такую широкую и глубокую рану, что кровь льется рекой, когда они извлекают сталь.
– Откуда они приходят?
– Никто не знает, но говорят, что из далеких северных земель. Они кочуют с места на место с большими стадами награбленного скота и посылают отряды вперед, чтобы убивать всех на своем пути.
– Кто их король?
– У них не король, а королева. Ее зовут Манатаси. Я ее никогда не видел, но говорят, она более жестока и воинственна, чем все ее воины. – Он со страхом посмотрел на горизонт. – Я должен увести своих людей подальше от нее. Ее воины недалеко от нас. Может, если мы перейдем реку, они не пойдут за нами.
Они оставили Тегване и его женщин работать у костров, коптить остатки мяса, а сами вернулись к фургонам. Вечером за ужином у костра под звездным шатром говорили о судьбе маленького племени беженцев. Луиза предложила завтра утром отправиться к ним с лекарствами и мешками муки и соли.
– Если ты им все отдашь, что будет с нами? – разумно спросил Джим.
– Только для детей! – не унималась она, хотя понимала, что он прав и вряд ли согласится.
– Взрослых или детей – мы не можем принять под свое крыло целое племя. Мы снабдили их едой, которой хватит, чтобы переправиться через реку и пройти дальше. Это жестокая земля. Как и мы, они должны сами заботиться о себе, чтобы не погибнуть.
Этим вечером она не пришла к Джиму в фургон, и ему ее не хватало. Хотя их отношения по-прежнему были невинны, как у брата и сестры, он привык к ее присутствию по ночам. Когда он просыпался, она уже работала у костра. Во время остановки на берегу кур выпустили из клеток и позволили рыться в земле в поисках еды. В благодарность они снесли с полдюжины яиц. На завтрак Луиза приготовила Джиму омлет и подала его без улыбки, явно выражая свое неодобрение.
– Ночью я видела сон, – сказала она.
Джим подавил вздох. Он учился находить в своей жизни место для ее снов.
– Расскажи.
– Мне снилось, что с нашими друзьями – племенем баквато – произошло что-то ужасное.
– Ты без боя не сдаешься, верно? – спросил он.
Луиза улыбнулась ему всего раз, когда они ехали назад, туда, где оставили беженцев. В пути он пытался найти другие доводы, чтобы помешать ей взять на себя роль благодетельницы и защитницы семидесяти голодающих, но ему нужно было время, прежде чем возобновить борьбу.
Дым костров, на которых коптилось мясо, вел их последнюю лигу. Поднявшись на вершину, они удивленно остановили лошадей. Лагерь Тегване был не таким, каким они его оставили. Пыль смешивалась с дымом, затмевая картину, но из низкого облака выбегало множество маленьких фигур. Джим достал подзорную трубу. Бросив один взгляд, он воскликнул: