По коридору вновь пронесся взрывной звук смеха Бономо. Казалось, даже стены сотряслись от его хохота.
— Еще немного громче, — сказала Марго, — и ваш друг мог бы обскакать Джимми Дюранте[66].
— Он немного несносный, но он лучший в своем деле. Кроме того забавно наблюдать за Фрисби, который нервничает по пустякам.
При упоминании имени Фрисби, лицо Марго помрачнело.
— Как вы справляетесь? — спросил д’Агоста. — Я имею в виду, находится здесь вот так. Я знаю, что это для вас нелегко.
— Я поступаю правильно.
— Фрисби усложняет вам жизнь?
— Я справляюсь.
— Вы хотите, чтобы я поговорил с ним?
— Спасибо, но это не поможет. Я ничего не приобрету и могу все потерять из-за этой конфронтации. Музей может быть настоящим змеиным логовом. Если я буду вести себя тихо, все будет хорошо, — она помолчала. — Знаете, есть еще кое-что, о чем бы я хотела с вами поговорить.
— И о чем же?
Несмотря на то, что они были одни, Марго понизила голос.
— Вы помните, когда просили Сандовала проверить сопроводительную запись на этот скелет?
Д'Агоста кивнул, но не смог понять, к чему она клонит.
— И когда мы добрались до имени препаратора — доктора Паджетта — Сандовал сказал: «О! Тот самый Паджетт».
— Продолжайте.
— В тот момент это показалось мне странным. Поэтому сегодня я спросила Сандовала об этом. Как и многие работники музея, он любит собирать старые слухи и сплетни. Во всяком случае, он рассказал мне, что у этого Паджетта — который, кстати, являлся куратором отдела остеологии здесь много лет назад — была жена. И она исчезла. Между ними произошел какой-то запоминающийся скандал… Ее тело так и не нашли.
— Исчезла? — переспросил д’Агоста. — Как? И что за скандал?
— Он не знает, — ответила Марго.
— Вы думаете, о том же, о чем и я?
— Вероятно, — и это пугает меня до чертиков.
27
Лейтенант Питер Англер сидел за потертым столом, заваленным бумагами, в одном из офисов Администрации Транспортной Безопасности. За пределами единственного окна ревел непрерывный поток самолетов на взлетно-посадочной полосе 4Л-22П аэропорта имени Джона Кеннеди. Внутри было почти так же шумно: офисы АТБ купались в звоне телефонов, щелканье клавиш, хлопанье дверей, и — нередко — в гневных или возмущенных голосах на повышенных тонах. Прямо напротив холла, грузный человек из Картахены подвергался — это можно было видеть через приоткрытую дверь — личному досмотру.
Как там гласила та строка из трагедии Софокла «Царь Эдип»? «Как может быть ужасно познание правды».
Англер взглянул на бумаги, разбросанные по его столу.
За неимением зацепок для раскрытия этого дела, несколько его людей взялись за проверку более сложных путей, которыми Альбан мог бы въехать в страну. У них был всего один непреложный факт: прежде чем попасть в США, Альбан находился в Бразилии. На основании этого Англер отправил своих людей во все местные аэропорты, на Пенсильванский вокзал и в главное управление автовокзалами с надеждой на то, что они сумеют найти хоть какую-то информацию о его передвижениях.
Англер достал стопку бумаг. Перед ним лежали списки людей, въехавших в страну из Бразилии за последние несколько месяцев через аэропорт имени Джона Кеннеди. Это был лишь один из многочисленных списков, и он был толщиной в один дюйм. Задачей было найти хоть какие-то данные? Да его люди просто погрязли в этих самых «данных»! Да вот только среди них был один лишь отвлекающий мусор. Его люди уже просмотрели эти самые списки вдоль и поперек по нескольку раз, разыскивая известных преступников, с которыми Альбан, возможно, был связан.
Сам же Англер лишь наблюдал за процессом, час за часом пролистывая полученные списки, ожидая чего угодно, что могло бы привлечь его внимание. Он знал, что не мыслит, как среднестатистический коп. Его мозг был «правополушарным»: всегда выискивал то, что вызовет интуитивный скачок, ту странную связь, которую более традиционный, логически сконструированный ум не заметит. Это свойство не раз выручало его. И так он продолжал переворачивать страницы и читать имена, даже не зная, что именно он ищет. Одно они выяснили точно: Альбан не въезжал в страну под своим собственным именем.
Говард Миллер
Диего Кавальканти
Беатрис Кавальканти
Роджер Тейлор
Фриц Циммерманн
Габриэла Азеведо
Педро Алмейда
Просматривая списки, он уже в который раз ощутил нечто странное — ему казалось, что весь этот путь до него уже кто-то проделал. Дело было во всяких мелочах: небольшом беспорядке среди бумаг, для которого не было очевидных причин, перерытые ящики с никому не нужными файлами… и ведь несколько человек действительно смутно вспомнили, что сюда приходил кто-то еще и задавал точно такие же вопросы, как и он, только это было полгода или год назад.
Но кто это мог быть? Пендергаст?
При мысли о Пендергасте Англер почувствовал знакомое раздражение. Он никогда не встречал столь… экзотического персонажа. Если бы этот человек хоть немного сотрудничал, может быть, во всем этом перебирании бумаг и не было бы необходимости. Но Англер отогнал эти мысли подальше, заставив себя вновь сосредоточиться на списках. Его уже начала донимать легкая изжога, и он не собирался позволять мыслям о Пендергасте распалить ее сильнее.
Денер Гуларт
Маттиас Кан
Элизабет Кемпер
Роберт Кемпер
Наталья Роча
Тапаньес Ландберг
Марта Берлиц
Юрий Паис
Вдруг он остановился. Одно из имен — Тапаньес Ландберг — привлекло его внимание. Почему? Ему и раньше попадались на глаза странные имена, но они ничем его не цепляли. Что в этом конкретном случае могло всколыхнуть его правое полушарие мозга?
Он присмотрелся и задумался. Что Пендергаст говорил о своем сыне? Он сказал так мало, что все произнесенные им слова отпечатались в памяти Англера. «Он был вполне способен справиться даже с самой худшей из неприятностей». Там было что-то еще. Что-то, весьма интригующее, вроде: «он наслаждался ведением опасных игр, и был настоящим профессионалом в вопросах издевательства и унижения».
Игры. Издевательства и унижения. Интересно. Какой смысл скрывался за завесой этих слов? Может, Альбан был фокусником? И, если так, то насколько он любил свои маленькие шуточки?
Взяв карандаш, Англер медленно, поджав губы, начал писать имя Тапаньес Ландберг в верхнем поле списка.
Тапаньес Ландберг
Тапаньес Бергланд
Сада Планьтенберг
Абрадьес Плангент
Абрадьес Плангент. По наитию Англер удалил буквы, которые составляли имя «Альбан». Слева оказалось:
рдесПагент
Перейдя на нижнюю строчку, он сложил эти буквы.
дергаПенст
Пендергаст
Англер взглянул на детали списка. Рейс компании «Эйр-Бразилия», из Рио-де-Жанейро в Нью-Йорк. Человек из Бразилии, который приземлился в аэропорту Кеннеди, носил имя, служившее анаграммой имени «Альбан Пендергаст».
Впервые за несколько дней Питер Англер улыбнулся.
28
Читальный зал материалов на микроносителях на первом этаже главного здания нью-йоркской Публичной Библиотеки был ярко освещен и оборудован аппаратами для чтения микрофильмов и микрофиш. Комфортными, однако, местные условия назвать было нельзя — температура здесь была неестественно высокой. Заняв место рядом с Марго, д’Агоста ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу своей рубашки. Он наблюдал, как она загружала катушку с микрофильмом в машинку и продевала пленку через механизм, после чего протягивала ее на натяжное веретено.
— Господи, — вздохнул д’Агоста. — Я думал, такого уже не встретишь, и все данные давно оцифрованы. Так что же именно мы ищем?
— Газету «Нью-Йорк Ивнинг Индепендент». Она была довольно полной для своего времени и отображала более сенсационные истории, чем «Таймз», — Марго взглянула на поле микрофильмов. — Эта катушка охватывает период с 1888 по 1892. С чего, как думаете, стоит начать?
— Скелет появился в коллекции в 1889-м. Давайте начнем с него, — д’Агоста потянул свой галстук еще немного ниже. Черт, как же здесь жарко. — Если этот парень убил жену, то не стал бы ждать, чтобы избавиться от тела.
— Вы правы. Марго крутанула вперед большой циферблат на передней панели машины для чтения микрофильмов. Старые газетные страницы стали прокручиваться на экране: сначала медленно, затем быстрее. Машина ностальгически жужжала. Д'Агоста взглянул на Марго. Она казалась другим человеком, когда находилась за пределами музея — более расслабленной.
Тем временем его не покидало ощущение некоторой бесполезности: то, что они делали сейчас, было, безусловно, интересным, но он не представлял, как это поможет ему продвинуться в расследовании. Ведь даже если Паджетт убил жену и поместил ее кости в коллекцию, не он ведь убил Виктора Марсалу. С удивлением д’Агоста понял, что нынешняя выходка Пендергаста с этим внезапным исчезновением катастрофически вывела его из себя. Он заскочил в музей, задал несколько вопросов, одарил лейтенанта ложной надеждой на раскрытие дела, а потом просто пропал без следа. Все это произошло пять дней назад. За это время д’Агоста оставил на автоответчике агента несколько сообщений, которые с каждым разом становились все более раздраженными. Все они остались без ответа.
Марго снизила скорость пролистывания, добравшись 1889-го года. Машина переворачивала страницу за страницей, и перед глазами д’Агосты мелькали статьи о внутренней городской политике Нью-Йорка, красочные или мрачные зарубежные события, сплетни и криминальные истории и вся сопутствующая шумиха внутри и вне города. А затем — в конце лета 1889-го — произошло нечто, привлекшее внимание лейтенанта: