, — произнес он, как будто не расслышав ее последней фразы, — в ботанических кругах была довольно популярным растением. Не только как вымерший вид, нет. Еще во времена своего существования она была одним из самых редких известных растений. Всего один ботаник сумел найти ее и взять образцы. Само же растение вымерло примерно в 1916 году, когда активно застраивалась территория Чикаго. Сейчас американская тисмия пропала без следа.
Марго притворилась, что ее заинтересовала эта мини-лекция, хотя она уже знала каждую ее деталь. Йоргенсен замолчал, так и не ответив на ее вопрос.
— Так, — неуверенно произнесла она, — вы говорите, только один ботаник смог взять образцы?
— Именно это я и сказал.
— И что же случилось с теми образцами?
Лицо Йоргенсен сморщилось от странной, почти заговорщицкой улыбки.
— Конечно же, они здесь.
— Здесь? В коллекции музея?
Кивок.
— Почему же они не указаны в онлайн каталоге?
Йоргенсен пренебрежительно махнул рукой.
— Потому что они в Хранилище гербария. Для таких образцов есть отдельный каталог.
Марго потеряла дар речи. Она попросту не могла поверить в свою удачу.
— Хм, и как я могу получить к ним доступ?
— Вы не можете.
— Но они нужны мне для исследований.
Лицо Йоргенсена сделалось сочувствующим.
— Моя дорогая девочка, — начал он, — доступ к Хранилищу гербария для музейных кураторов строго ограничен, и возможен только с письменного разрешения самого директора, — а далее его голос приобрел назидательный тон. — Эти вымершие растения очень хрупкие, и просто могут не перенести обращения неопытных специалистов.
— Но я же не неопытный дилетант! Я этнофармаколог, и у меня есть веская причина — очень веская причина — изучить этот образец.
Кустистые брови Йоргенсена вновь взлетели вверх.
— И что же это за причина?
— Я… эм… провожу исследование медицины XIX века.
— Минуточку, — перебил ее Йоргенсен, — Теперь я вспомнил, где упоминалось ваше имя!
Иссохшая рука потянулась и извлекла лист из верхней стопки бумаг.
— Недавно я получил сообщение об изменении вашего статуса здесь, в музее.
Марго резко выпрямилась.
— Что?
Йоргенсен взглянул на документ, а затем протянул его ей.
— Смотрите сами.
Это было уведомление от доктора Фрисби для всех сотрудников кафедры ботаники. И оно оказалось весьма кратким:
«Пожалуйста, обратите внимание на изменение статуса в отношении внешнего исследователя доктора Марго Грин, этнофармаколога работающего в институте Пирсона. Ее права доступа к коллекциям были понижены с уровня 1 до уровня 5. Изменения вступают в силу немедленно».
Марго хорошо знала, как эту небольшую записку перевести с бюрократического языка: доступ «уровень 5» означал фактически полное отсутствие доступа.
— Когда вы получили это?
— Сегодня утром.
— Почему же вы не сказали об этом раньше?
— В последние дни я не обращал особого внимания на подобные документы. Это чудо, что я вообще о нем вспомнил. Знаете ли, мне восемьдесят пять лет, и память моя уже не та, что раньше.
Марго села в кресло, пытаясь взять под контроль свои чувства. Выражение злости перед Йоргенсеном ни к чему хорошему не приведет. «Лучше быть честной», — подумала она.
— Доктор Йоргенсен, у меня есть друг, который серьезно болен. На самом деле, он умирает.
Медленный, заинтересованный кивок.
— Единственное, что может его спасти — это экстракт из этого растения. Американской тисмии.
Йоргенсен нахмурился.
— Моя дорогая девочка... — начал он. Марго с трудом сглотнула: подобное обращение выводило ее из себя, — вы же не можете говорить это всерьез. Если это растение действительно может спасти его жизнь, могу ли я увидеть медицинское заключение на этот счет, подписанное его лечащим врачом?
— Позвольте мне объяснить. Мой друг был отравлен веществом, которого давно нет в медицинском обороте. Но в архивах изобретателя этого яда мы нашли формулу противоядия, и экстракт американской тисмии должен входить в его состав. Об этом не знает ни один врач на земле.
— Простите, но это звучит как полная чушь.
— Я обещаю...
— Но даже если бы это было законно, — продолжил он, перебив ее, — я никогда бы не допустил уничтожения образца исчезнувшего растения — последнего в своем роде — для создания одной порции лекарства. В чем ценность обычной человеческой жизни перед лицом последнего существующего экземпляра вымершего растения?
— Вы... — Марго взглянула на его лицо, перекошенное явными признаками крайнего неодобрения. Она была поражена его фразой, которой он так обыденно выразил то, что научный образец стоит больше, чем человеческая жизнь. Она сделала вывод, что никогда не сможет понять этого человека.
Марго лихорадочно размышляла. Она посещала Хранилище гербария много лет назад и помнила, что фактически его вход был защищен только кодовым замком. Комбинации таких замков в целях безопасности менялись на регулярной основе. Она посмотрела на Йоргенсена. Он скрестил руки на груди и нахмурился, глядя на нее и ожидая, пока она закончит то, что начала говорить.
Он сказал, что его память стала не столь острой, как в былые дни. Эта деталь сейчас имела ключевое значение. Марго бегло осмотрела кабинет. Наверняка, он записал комбинацию от замка Хранилища гербария, чтобы не забыть ее. Но где он мог ее зафиксировать? В книге? На его столе? Она вспомнила старый фильм Хичкока «Марни», где бизнесмен держал шифр к своему сейфу в запертом ящике рабочего стола. Записанная комбинация могла находиться в тысяче мест даже здесь, в небольшом кабинете. Марго понадеялась, что есть шанс заставить его раскрыть свой тайник.
— Доктор Грин, вам еще что-то нужно?
Марго знала, что если она быстро что-нибудь не придумает, то никогда не попадет в это хранилище... и Пендергаст умрет. Ставки были слишком высоки.
Она пристально посмотрела на Йоргенсена.
— Где вы прячете комбинацию к Хранилищу?
По его лицу пробежала неуловимая гамма чувств, взгляд снова сконцентрировался на Марго.
— Какой оскорбительный вопрос! Знаете, я потратил на вас уже достаточно времени. Хорошего дня, доктор Грин.
Опешив от собственной наглости, Марго растерянно поднялась и вышла из кабинета. Но в тот краткий миг, когда Йоргенсен прикрикнул на нее, его глаза невольно посмотрели на точку, расположенную выше головы посетительницы. Повернувшись и собравшись уходить, Марго заметила, что на том месте, куда посмотрел старый ученый, висела небольшая ботаническая гравюра в рамке.
В женщине вновь загорелась надежда. Возможно, за этой картиной находился сейф, в котором Йоргенсен держал комбинацию? Но как выкурить этого проклятого старикашку из собственного кабинета? А даже если Марго это удастся, и она действительно обнаружит за этой картиной сейф, каким образом она сможет его открыть? Собственная самонадеянность поражала ее, но она продолжала размышлять, и мысли ее упирались в одно вполне конкретное препятствие: даже если ей удастся раздобыть шифр к сейфу, дальше дело будет стоять за походом в Хранилище. А Хранилище расположено глубоко в подвалах музея…
И все же Марго чувствовала, что обязана попробовать.
В коридоре она остановилась. Может, стоит сорвать пожарную сигнализацию? Но это спровоцирует эвакуацию всего крыла и, без сомнения, она попадет в неприятности.
Марго продолжала идти по коридору, минуя кабинеты и лаборатории. Сейчас все еще было время обеда, и эта часть музея относительно обезлюдела. В одной из опустевших лабораторий Марго заметила внутренний телефон. Посмотрев на него, она быстро нырнула внутрь. Она могла позвонить Йоргенсену, представившись чьим-то секретарем, и попросить его прийти на встречу. И все же… этот план казался провальным — Йоргенсен вовсе не был похож на того, кто любил публичность и часто выходил из своего кабинета на встречу с кем-либо. В основном приходили к нему. К тому же существует вероятность, что он знаком с большинством голосов секретарей тех людей, которые могли бы вызвать его на встречу.
Но ведь должен же быть способ как-то выманить его из кабинета! Или, быть может, стоит заставить его выйти с помощью злости? К примеру, вынудить его покинуть кабинет, чтобы обсудить некое возмущающее событие с коллегой? Или…
Она подняла трубку. Но вместо звонка Йоргенсену она позвонила в офис Фрисби. Маскируя свой голос, она холодно произнесла:
— Это кабинет кафедры ботаники. Могу я поговорить с доктором Фрисби? У нас возникла проблема.
Мгновением позже на том конце провода послышался запыхавшийся голос доктора Фрисби.
— Да, что случилось?
— Мы получили ваше уведомление о той женщине, докторе Грин, — с прежней отстраненностью произнесла Марго, сделав свой голос приглушенным и низким.
— И что с ней не так? Надеюсь, что она вас там не беспокоит?
— Вы знаете старого доктора Йоргенсена? Он хороший друг доктора Грин. Я боюсь, что он планирует ослушаться ваших указаний и дать ей доступ к коллекции. Он все утро ругался на ваш указ. Я упоминаю об этом только потому, что мы не хотим неприятностей, а вы знаете, как может быть трудно с доктором Йоргенсеном…
Фрисби бросил трубку. Марго осталась ждать в пустой лаборатории с полуоткрытой дверью. Через несколько минут она услышала чье-то недовольное бормотание, и вскоре разъяренный Йоргенсен прошествовал мимо, его лицо раскраснелось от генва, но выглядел он на редкость крепким для своего возраста. Без сомнения, он направился в офис Фрисби, чтобы поставить того на место.
Марго быстро миновала коридор и, к своему облегчению, обнаружила, что дверь его кабинета осталась настежь открытой — видимо, он даже не подумал, что следует запереть ее. Марго проникла внутрь, слегка прикрыла дверь и отодвинула от стены ботаническую гравюру.
Ничего. Сейфа не было — просто глухая стена.