Прикрепив присоску к ближайшей панели, она беспрепятственно разрезала ее. Но как только она начала работу, лезвие издало резкий шум. Констанс тут же замерла. Бруклин производил много фонового шума: далекое гудение машин, самолеты, проносящиеся над головой, бьющееся сердце города. Но все равно, скрип резца был слишком заметным и, без сомнения, внутри он прозвучал даже громче, чем снаружи.
Тут же впереди замаячил темный силуэт человека, крадущегося по Водному дому с целью проверить, откуда исходил звук. Он посмотрел в направлении Констанс, оружие его было наготове. Она знала, что он не мог разглядеть ее, застывшую в темноте снаружи. Через мгновение наемник снова растворился в листве, удостоверившись, что здесь никого нет.
Констанс ждала, переосмысливая свой план. Если бы она только могла найти способ сделать это без разбивания или резки вообще какого-либо стекла, это бы существенно уменьшило ее шансы быть обнаруженной.
Она поползла вдоль края длинной стеклянной стены. Пока она двигалась, ее пальцы прощупывали оконные панели. Некоторые из них были немного расшатаны. Бронзовые рамы покрылись коррозией — особенно там, где они встречались с низким бетонным фундаментом.
Продолжая ползти, Констанс пробовала одну панель за другой, пока не нашла фрагмент стекла, который был расшатан больше, чем остальные. Осмотрев раму, она обнаружила, что бронза почти полностью проржавела вдоль всего нижнего края.
Констанс провела стеклорезом по тонкой оправе и начала выковыривать ее наружу. Бронза легко поддавалась, корка окисления отслаивалась и отваливалась. Медленно и осторожно, чтобы не слишком давить на стекло, она провела резцом вокруг внутренней части рамы, отгибая ее. Через несколько минут стекло было так тщательно освобождено, что Констанс рискнула прижать к нему присоску и аккуратно потянуть. Оно еще крепко держалось, но теперь только одна часть рамы оставалась прилегающей, и удерживала его. Еще несколько секунд работы резцом, и ей удалось удалить оконное стекло. Поток влажного, ароматного цветочного воздуха окутал ее.
Она заползла внутрь.
Плотная стена висячих орхидей отделяла ее от людей Барбо. Судя по карте, запечатленной в ее памяти, это была Коллекция орхидей, которая занимала дальний конец Водного дома. За ней находилась извилистая дорожка с двойными перилами, а далее лежал большой крытый бассейн, в котором можно будет найти Печаль Ходжсона.
Констанс замерла, размышляя. Листва вокруг и впереди нее была чрезвычайно плотной. Ее выбор длинного черного платья со светлыми вставками был уместен в качестве маскировки. Однако, для перемещений в тесном помещении, которое раскинулось впереди, оно могло стать помехой. Что еще хуже, оно могло порваться о выступающие ветки и произвести нежелательный шум.
С гримасой неудовольствия Констанс спустила платье со своих плеч, и оно соскользнуло с ее тела к ногам. Девушка поежилась — в одной черной сорочке ей было прохладно, но от своей затеи она не отказалась. Сняв туфли и чулки, Констанс перемялась на босых ногах. Скомкав платье, она отнесла его, чулки и туфли в кусты и поползла вперед. С бесконечной неторопливостью проскользнув рукой в самую гущу завесы из орхидей, она отвела ее на полдюйма в сторону.
Гостевая тропа лежала перед ней, залитая лунным светом. Луна висела низко, и от кустарника тянулись длинные тени. Другого способа подойти к центральному пруду не было — придется пересекать эту дорожку.
Констанс остановилась, обдумывая ситуацию. С этой позиции она рассмотрела трех наемников, притаившихся в темноте. Они вели себя очень тихо и почти не двигались — разве что неспешно поворачивали головы из стороны в сторону, присматриваясь и прислушиваясь к темноте Водного дома.
От этих джентльменов будет не так легко ускользнуть, но она просто обязана это сделать, иначе Пендергаст умрет.
Земля под ней была влажной и грязной. Черная сорочка оказалась отличным маскировочным средством в сложившихся условиях, а вот алебастровая кожа могла быть легко обнаружена. Констанс зачерпнула грязь и методично нанесла ее на руки и ноги. Убедившись в надежности своего камуфляжа, она снова поползла вперед — дюйм за дюймом — с бесконечной осторожностью раздвигая орхидеи. Запах влажной почвы, цветов и растительности, казалось, распространялся повсюду. Констанс делала паузу после каждого своего движения.
Будучи маленькой девочкой, вынужденной воровать в доках на Уотер-Стрит, она хорошо научилась двигаться так, чтобы никто не замечал ее. Но тогда она была маленькой беспризорницей, теперь же она стала взрослой женщиной. Нужно было учитывать это обстоятельство.
Через несколько минут ей удалось продвинуться на десять футов вперед, и теперь она лежала у границы тропических папоротников. Далее ей необходимо было пересечь низкие перила и дорожку. Со своей точки обзора она могла видеть нескольких наблюдателей. Констанс не тешила себя надеждами, что отсюда способна обозреть всех притаившихся людей, собирающихся стать ее палачами. Она помнила, что у нее только одно преимущество — они не знали, что она уже пробралась внутрь. Их внимание, казалось, было сосредоточено на входе и аварийном выходе в задней части оранжереи.
Стараясь двигаться еще тише, она переместилась к большой доске, которая все еще лежала в густой тени. Пересечение дорожки было основной проблемой. Констанс не могла проползти по ней медленно — ей придется пересечь ее тогда, когда никто не будет на нее смотреть. Оставалось только наблюдать и выжидать.
Внезапно Констанс услышала слабое шипение рации и шепчущий голос. За ним прозвучал еще один — уже с другого места. После — третий. На часах было ровно девять сорок пять. Похоже, только что произошла перекличка.
Через минуту наемники раскрыли свое местонахождение — по крайней мере, в ближайшем конце теплицы. Констанс насчитала всего пять человек, из которых только трое были способны заметить ее перемещение по открытой дорожке. Она подняла глаза вверх. Луна, сместилась еще выше, проливая в теплицу вызывающий беспокойство свет. Что ж, этот свет будет здесь большую часть ночи, прежде чем окончательно скроется за деревьями. Но по небу быстро неслось несколько туч. Констанс прикинула, что через несколько минут облака скроют луну на некоторое время.
Она закрыла глаза — даже белки глаз могли выдать ее — и стала ждать, считая. Прошло три минуты. Она снова приоткрыла глаза и увидела, как облако засветилось белым, попав в область распространения лунного света. Тень накрыла теплицу и опустилась тьма.
Ее момент настал.
Констанс медленно подняла голову. Охранники растворились в темноте, поэтому она никак не могла распознать, в какую сторону они смотрят. Сейчас в теплице было очень темно, и никогда не будет темнее. Ей придется рискнуть.
Одним плавным, легким движением она поднялась на корточки, перешагнула через перила, метнулась через дорожку и опустилась под большим тропическим деревом, увешанным орхидеями. Она оставалась неподвижной, стараясь даже не дышать.
Похоже, все было тихо.
Спустя мгновение лунный свет снова вспыхнул. Никто не шевелился. Выходит, никто не видел ее.
Сейчас — к бассейну, и к растению...
Но едва успев ощутить всю силу триумфа, Констанс почувствовала прикосновение чего-то холодного к своему затылку. Это было легкое, едва различимое касание, следом за которым тихий голос произнес:
— Не двигайся.
67
Марго бросилась в сторону, когда облепиховый шип метнулся к ней. Ей удалось уйти от смертельного удара, и шип лишь разорвал ее куртку и слегка поцарапал плечо. В последний момент потеряв равновесие, она упала на пол, отлетела к стеллажам и запуталась среди них, ее фонарик отскочил в темноту.
Слейд сделал шаг вперед. Марго лежала на полу, беспомощно глядя на нависшего над ней полицейского.
— Так вы только усложняете себе жизнь, — досадливо произнес он.
Рука Марго была зажата чем-то при падении, она ощущала, что касается чего-то холодного. Судя по всему, это была банка с образцом из ряда нижнего уровня стеллажа.
— Поймите, мне нужно только растение, которое вы забрали, не более того, — своим мягким тоном сержант явно взывал к голосу разума Марго. — Нам не обязательно доводить ситуацию до крайности. Просто отдайте мне растение, и я вас отпущу.
Марго ничего не ответила. Она знала, что Слейд лжет ей. Но сейчас основной задачей было не уличить его во лжи, а выпутаться из сложившихся обстоятельств, а Марго — пусть ее разум и несся со скоростью миля в секунду — не могла найти для себя выход.
— У вас нет никаких шансов сбежать от меня, доктор Грин, поэтому лучше вам согласиться на мои условия.
Она посмотрела мимо него, в сторону далекой двери выхода из Ботанических коллекций, через которую она пришла сюда.
— Даже не думайте сбежать, — увещевал Слейд. — Когда я вошел в Здание шести хранилищ, то запер вход и заклинил замок сломанным перочинным ножом, чтобы никто не смог войти. Мы тут одни — только вы и я, — на его худом лице мелькнула странная улыбка.
Марго с трудом проглотила ком страха, подступивший к горлу, и задумалась. Она смутно вспомнила, что в дальнем конце Здания шести хранилищ есть еще один выход, и начала судорожно пытаться припомнить строение коридоров, которые могли бы привести к нему. Если б только она смогла пройти мимо Слейда, то добралась бы до запасного выхода и оторвалась бы от преследования. В конце концов, она знала все закоулки музея, а он нет…
— И даже не пытайтесь добраться до черного хода. Правда в том, что я знаю, эти подземные коридоры почти так же хорошо, как и вы.
Эти слова потрясли ее. Казалось, Слейд попросту угадывал ее мысли. Но она не дала страху парализовать себя. То была лишь очередная ложь — он пытался лишить ее надежды и запугать, сказав, что знает подвалы музея. Марго решила, что не даст провести себя.
— О, я знаю этот музей, как свои пять пальцев, — настаивал мужчина. — Видит Бог, я не желал этого — музей разрушил мою жизнь. Знаете ли, я не всегда работал в полиции Нью-Йорка. Я когда-то был агентом ФБР и даже был вторым в своем выпуске в Академии. И моим первым заданием в Бюро было возглавить передовой командный пункт прямо здесь, в этом музее, чтобы убедиться, что открытие некой сенсационной выставки пройдет без сучка, без задоринки. Знаете, что это была за выставка, Марго? Вы должны помнить, вы же тоже там были.