Сакс наклонился, чтобы крикнуть в ухо Энн:
– Кажется, это тот случай, когда пора воспользоваться функцией спасательной шлюпки!
– Спасательной шлюпки? – переспросила Энн.
Сакс кивнул.
– Эта лодка и есть спасательная шлюпка! – крикнул он. – Она может летать!
– Что ты имеешь в виду?
– Летать!
– Да ты шутишь!
– Нет! Она превращается в… аэростат. – Он наклонился еще и продолжил прямо ей в ухо: – Корпуса, киль и нижняя часть кабины сбрасывают балласт. Наполняются гелием из носовой части. Затем развертываются шары. Ребята в Да Винчи мне все рассказали, но сам я этого не видел! Я не думал, что мы станем этим пользоваться!
Также лодка могла трансформироваться в подводную, сказали они ему, весьма довольные собой и этими достижениями в универсальности судна. Но эта способность была сейчас неприменима из-за плотного льда возле берега. Сакс об этом не сожалел, хотя и не имел на то веской причины – просто мысль уйти под воду его не привлекала.
Энн немного отстранилась, чтобы посмотреть на него. Она была изумлена такой новостью.
– Так ты знаешь, как на ней летать? – спросила она.
– Нет!
По идее, об этом должен позаботиться искин. Им нужно только поднять судно в воздух. Для этого требовалось выяснить, как перейти в аварийный режим или найти нужный переключатель. Чтобы выразить эту мысль, он указал на приборную панель, а затем наклонился к ней, чтобы крикнуть на ухо. Она мотнула головой, сильно ударив его по носу и зубам, – он зажмурился от боли, и кровь хлынула из носа, как вода из крана. Они столкнулись, как две планетезимали, – он растянул губы в широкой улыбке, которая тут же отозвалась болью. Он стал облизываться, пробуя кровь на вкус.
– Я люблю тебя, – крикнул он.
Она не слышала.
– Как мы его запустим? – спросила Энн.
Он снова указал на приборную панель, рядом с искином, и аварийный щиток под защитной решеткой.
Раз уж они избрали спасение по воздуху, то это, как ни крути, представляло определенную опасность. Если они будут двигаться со скоростью ветра – а у самого судна было мало возможностей для сопротивления, – их просто унесет воздушным потоком. Но в момент отрыва, когда они будут почти неподвижны, ревун с силой потянет их за собой. Их, вероятно, начнет кренить так, что это сможет вывести из строя шары, из-за чего лодку отбросит назад, прямо на загроможденные льдом буруны, а то и на подветренный берег. Сакс видел, что Энн обдумывала то же самое. И все равно – что бы ни случилось, это было предпочтительнее, чем страдать от непрекращающихся ударов. Как бы то ни было, и то, и другое было лишь временным явлением.
Энн, посмотрев на него, нахмурилась: по-видимому, его лицо сейчас напоминало кровавое месиво.
– Стоит попробовать! – прокричала она.
Тогда Сакс убрал защитную решетку с аварийного щитка и, со значением посмотрев на Энн, – их глаза встретились, и ее взгляд также выражал что-то, чего он не мог распознать, но что показалось ему приятным, – нажал на переключатели. Оставалось надеяться, что и датчик изменения высоты, когда в нем возникнет необходимость, окажется исправным. И он мог лишь жалеть, что не успел провести тренировочные полеты.
Каждый раз, когда лодка поднималась на пенистой поверхности воды и оказывалась на вершине, наступал краткий момент невесомости – перед самым падением на ледяную подошву следующей волны. В один из таких моментов Сакс и щелкнул переключатели на щитке. Лодка тем не менее рухнула на́ воду, с привычным стуком об обломки льда, – а потом взмыла вверх, наклонившись в сторону заветренного корпуса, отчего они буквально повисли на своих ремнях. Шары, без сомнения, спутались, и следующая волна наверняка бы их опрокинула, но тут лодку поволокло надо льдом и пенистой водой, едва их касаясь, – Сакс и Энн уже висели вверх тормашками. Далее лодка какое-то время безумно кувыркалась, после чего, наконец, выпрямилась и стала качаться вперед-назад, как огромный маятник, потом из стороны в сторону. А потом все заново: заходила чуть ли не вверх дном, выпрямилась и закачалась опять. Вверх, вверх и вверх, бросаясь из стороны в сторону, но продолжая движение вперед. У Сакса высвободилось плечо, и он стукнулся им о плечо Энн. Румпель ударял его по колену, и он придержал его рукой. Затем раздался еще один удар – и он уже держался за Энн, изогнувшись на своем сиденье и вцепившись в нее. Теперь они напоминали сиамских близнецов – сидели, обняв друг друга за плечи, рискуя переломами костей при каждом новом ударе. В какое-то мгновение они посмотрели друг на друга, между их лицами оставалось всего несколько сантиметров, оба были в крови то ли от каких-то порезов, то ли от натекшей из его носа. Энн выглядела безучастной к происходящему. И тогда они взметнулись в небо.
У Сакса болела ключица – по ней Энн стукнула лбом или локтем. Но они летели, поднимаясь все выше и выше и не разрывая своих неловких объятий. И по мере того, как лодка набирала ход, приближаясь к скорости ветра, тряска существенно уменьшалась. Шары, по всей видимости, крепились с помощью снастей к топу мачты. И как только Сакс стал надеяться, что они полетят плавно, как на дирижабле, и даже ожидать этого, судно снова ужасно заметалось. Виной тому, несомненно, был восходящий поток воздуха. Они уже наверняка летели над сушей, и их вполне могло затянуть в грозовой фронт, как какой-нибудь шарик града. На Марсе грозовые фронты достигали десятка километров в высоту и часто сопровождались ревунами, дующими на юг, а шарики града могли носиться внутри них весьма долгое время. Иногда выпадали градины размером с пушечные ядра, которые уничтожали растения и даже убивали людей. И если сейчас их затянет слишком высоко, они могут погибнуть, как те ранние воздухоплаватели во Франции – это тогда же вроде бы летали на монгольфьерах? Сакс точно не помнил. Все выше и выше, продираясь сквозь ветер и красную мглу, сквозь которую мало что было видно…
БУМ! Он подскочил, но ремень впился ему в кожу, и Сакс осел обратно. Гроза! Рядом с ними прогремел гром, и в нем было гораздо больше 130 децибел. Энн приникла к нему, и он, неуклюже протянув руку, потянул ее за ухо, чтобы она обратилась к нему лицом.
– Эй! – вскричала она, но ее крик казался шепотом среди рева ветра.
– Прости, – ответил он, хотя не был уверен, что его расслышат.
Их снова завертело, но центробежная сила теперь была мала. Лодка стонала, а ветер толкал ее вверх. Затем они спикировали, и в ушах вспыхнула такая боль, что Сакс открыл рот и задвигал челюстью в разные стороны. После этого судно вновь начало подъем, и их мучительно подбросило. Он не знал, как высоко их могло поднять, но гибель в разреженном воздухе явно теперь была реальна. Хотя, может, техники из Да Винчи и догадались загерметизировать кабину. Значит, ему нужно было представить лодку как аэростат или, по крайней мере, понять, как работала система высотной регулировки. Хотя вряд ли сейчас можно оказать существенное сопротивление восходящим и нисходящим потокам воздуха. По заслонке кабины вдруг застучал град. На аварийном щитке располагались маленькие переключатели, и в момент, когда тряска ослабла, он сумел наклониться и прочитать то, что высвечивалось на находящемся там дисплее. Высота… это было не так просто. Он попробовал рассчитать, на сколько поднимется лодка, прежде чем благодаря собственному весу выйдет в горизонтальный полет. Это было трудно, так как он не знал ни точной массы судна, ни объема выпущенного гелия.
Затем их снова затрясло. Вверх, вниз, вверх, а потом опять вниз – несколько секунд подряд. Желудок Сакса уже находился у самого горла – по крайней мере, он так чувствовал. Ключица отдавала невыносимой болью. Из носа непрерывно шла кровь. И снова вверх. Он судорожно ловил ртом воздух. Снова задумался, на какой высоте они были и действительно ли поднимались еще выше, но сквозь заслонку ничего не было видно, только пыль и облака. Зато упасть в обморок ему, похоже, не грозило. Энн не двигалась, и ему хотелось еще раз дернуть ее за ухо, чтобы убедиться, что она в сознании, но он не мог пошевелить рукой. Поэтому он толкнул ее локтем. Она толкнулась в ответ: он подумал, что, если он толкнул ее с такой же силой, как она его, то в следующий раз это стоило сделать полегче. Он толкнул ее совсем легонько и ощутил на себе куда более щадящий ответ. Пожалуй, они могли бы воспользоваться азбукой Морзе, которую он выучил в детстве без особой на то необходимости, а теперь, со своей возрожденной памятью, мог вспомнить каждую ее точку и каждое тире. Но Энн вряд ли ее изучала, и теперь было не время для уроков.
Безумное движение продолжалось так долго, что он потерял счет времени. Может, час? Едва шум стих до того, что они снова смогли кричать друг другу, они этим и занялись, хотя обсуждать на самом деле было особо нечего.
– Мы попали в грозовой фронт!
– Да!
Затем она указала пальцем вниз. Внизу виднелись розовые пятна. Они начали быстро снижаться, и у него снова заболело в ушах. Их вытолкнуло из нижней части облака, как градину. Розовые, коричневые, ржавые, янтарные пятна. Ну да – поверхность планеты, и она выглядела так же, как всегда, если смотреть на нее с высоты. Снижение. Сейчас он вспомнил, что они с Энн впервые прибыли на Марс вместе, в одном посадочном модуле.
Лодка теперь мчалась под облаком, сквозь град и дождь, но из-за гелия они могли подняться в него обратно. Сакс щелкнул переключателем, который считал наиболее подходящим в данном случае, и лодка начала терять высоту. Пара маленьких переключателей, похоже, и отвечала за подъем и снижение. Регуляторы высоты. Он плавно перевел их оба в направление вниз.
Да, похоже, они снижались. Спустя какое-то время поверхность стала более различимой. Они увидели зазубренные хребты и останцы – судя по всему, это была Кидония, регион столовых гор на Аравийской Земле. Не лучшее место для посадки.
Но буря продолжала нести их вперед, и вскоре они оказались к востоку от Кидонии, над плоскими равнинами Аравии. Теперь им нужно было поскорее спускаться, прежде чем их унесет в Северное море, которое, вероятно, было столь же бурным и насыщенным льдами, что и залив Хриса. Внизу они видели мешанину полей и садов, оросительные каналы и извивающиеся ручьи, обсаженные рядами деревьев. Похоже, здесь выпадало много дождей, и по всей поверхности была вода – в каналах, прудах, небольших кратерах, на нижних участках полей. В деревеньках теснились фермерские домики, в самих полях виднелись только хозяйственные постройки – амбары, нав