— Я должна возвращаться к своей работе.
— Но ведь вас никто не контролирует.
— Возможно, но если с утра будет беспорядок, вина падет на меня. Нас здесь всего две.
— Я думал, вы работаете в клинике...
— Работала. У меня был конфликт с одним из руководителей.
— Вы не хотели бы рассказать мне об этом?
— Ничего особенного не произошло.
— Ну так расскажите мне...
— С какой стати? Мне хватает неприятностей без ваших выдумок!
— Неприятностей и угрызений совести?
— Моя совесть — это мое личное дело. В ваших услугах я не нуждаюсь. Она сидела абсолютно неподвижно. Я разглядывал ее, как мог бы разглядывать статую, оставлявшую меня равнодушным. Но ее молчание не было мне на руку. Все это дело, начавшееся с несерьезной кражи, постепенно втягивало в свою орбиту жизни разных людей. Два человека лишились жизни, а дочь Баймееров исчезла где-то во тьме.
— Куда направились Фред с мисс Баймеер?
— Не знаю.
— Вы его не спросили? Вы бы не дали ему денег, если бы не знали, что он собирается с ними делать.
— Однако, дала.
— Думаю, что вы лжете.
— Думайте, что вам угодно, — сказала она равнодушно.
— И лжете вы не в первый раз. Вы уже неоднократно обманывали меня.
Ее глаза блеснули интересом и в них появилось выражение превосходства, обычно испытываемого обманщиками в отношении обманутых.
— Например, вы уволились из клиники, потому что вас поймали на краже наркотиков. А вы утверждали, что причиной был конфликт с руководством.
— Что касается наркотиков, — быстро вставила она, — они просто недосчитались, а вину свалили на меня.
— А вы не были виноваты?
— Да что вы! За кого вы меня принимаете?!
— За особу, которая лжет.
Она резко двинулась, словно угрожая мне уходом, но не поднялась с места.
— Вы можете сколько угодно оскорблять меня, мистер, я привыкла к этому. Ничего вы мне не докажете!
— А сейчас вы тоже под действием наркотиков?
— Я их не употребляю.
— Никаких?
— Никаких.
— Так для кого же вы их крали? Для Фреда?
Она пробовала засмеяться, но смогла выдавить из себя лишь тоненький, почти неслышный смешок. Если бы я услыхал ее голос, не видя источника звука, то наверняка решил бы, что это голос молодой легкомысленной девчонки. Я подумал, а не эту ли роль играет она перед сыном.
— Скажите мне, миссис, зачем Фред взял эту картину? Чтобы продать ее и купить наркотики?
— Он не наркоман!
— Возможно, хотел, купить их для мисс Баймеер?
— Что за идиотская мысль?! У нее же есть состояние!
— А не поэтому ли он интересуется ею?
Она наклонилась вперед, не снимая ладони с колен, держа себя в руках со смертельной серьезностью. Женщина, чей хохот я только что слышал, растворилась в ее массивной фигуре, словно астральное тело.
— Вы не знаете Фреда, мистер. И никогда не узнаете — вам не хватит ума и тонкости. Он порядочный человек и относится к мисс Баймеер как брат, как старший брат.
— И куда же старший брат увез свою сестренку?
— Прекратите изображать иронию!
— Я хочу знать, где они или куда направляются. Вам это известно?
— Нет, я понятия не имею.
— Вы не дали бы им денег на путешествие, если бы не знали, куда они едут.
— А кто сказал, что я дала?
— Я.
Она несколько раз ударила крепко сжатыми руками по обтянутым белым нейлоном коленям.
— Я убью эту черномазую дрянь!
— Не советую. Если вы сделаете это, то попадете за решетку.
Ее губы скривились в неприятной улыбке.
— Но я пошутила...
— Вы выбрали неудачную тему и неподходящее время для шутки. Сегодня вечером был убит человек по имени Пол Граймс.
— Убит?
— Избит до смерти.
Миссис Джонсон наклонилась в бок и упала на пол. Она не шевельнулась, пока чернокожая медсестричка, вызванная мной на помощь, не облила ее голову водой. После этого встала, тяжело дыша, и коснулась волос.
— Зачем ты это сделала?! Ты мне испортила прическу!
— Вы потеряли сознание, — сказал я.
Она покачала головой и слегка пошатнулась. Медсестричка, поддержав ее за плечи, помогла ей сохранить равновесие.
— Лучше присядь, милая. Ты и впрямь сомлела.
Однако, миссис Джонсон желала остаться на ногах.
— Что случилось? Кто меня оглушил?
— Вас оглушило известие, которое я вам сообщил, — вмешался я. — Пол Граймс сегодня вечером был избит до смерти. Я нашел его на улице, недалеко отсюда.
Лицо миссис Джонсон выразило абсолютное равнодушие, но через минуту она натянула на него маску презрения.
— А кто это такой?
— Антиквар из Аризоны. Это он продал Баймеерам картину. Вы его не знали, миссис?
— Вы не могли бы повторить фамилию, мистер?
— Пол Граймс.
— Я никогда не слыхала о таком.
— Так почему же вы упали в обморок, когда я сказал, что он был убит? — Вовсе не потому. Со мной случаются такие внезапные обмороки. Это не опасно.
— Может, лучше отвезти вас домой?
— Нет! Я потеряю место. Я не могу позволить себе этого. Это наш единственный источник существования.
Она опустила голову, повернулась и, пошатываясь, двинулась в направлении комнат пациентов. — Куда Фред намерен увезти мисс Баймеер? — спросил я, следуя за ней. Она не ответила и вообще не отреагировала на мой вопрос.
Глава 13
Автострада привела меня в почти безлюдный центр города. По дороге меня обогнала патрульная полицейская машина. Водитель, поравнявшись со мной, скользнул по мне взглядом и продолжал путь.
На втором этаже здания редакции горел свет. Освещенные окна выходили в заросший травой окруженный пальмами сквер. Высокие деревья стояли тихо и неподвижно в ночном безветрии.
Я оставил машину в сквере и поднялся на третий этаж. Ориентируясь по звуку пишущей машинки, я миновал пустое длинное помещение и оказался в огороженной барьером кабинке, где работала Бетти Джо. Она вздрогнула и подняла испуганные глаза, когда я окликнул ее по имени.
— Не надо так! Ты меня напугал!
— Прости.
— Ладно. Честно говоря, я тебе очень рада. Пытаюсь как-то склепать заметку об этом убийстве.
— Я смогу прочесть?
— В утреннем выпуске, если напечатают. Они не всегда помещают мои заметки. Редактор информационного отдела — женоненавистник, и я часто бываю жертвой дискриминации — он старается помещать мои статьи на женских страницах, — она улыбнулась, но темные глаза ее горели бунтарским огнем. — Но ты можешь хотя бы поделиться со мной своими гипотезами.
— К сожалению, у меня нет ни одной. Я пытаюсь что-то выкрутить, исходя из вопроса: кем была женщина, изображенная на картине? Кто писал портрет и, конечно, кто его украл? Ведь в конце концов, это тройная загадка, не так ли? Ты не знаешь, кто украл картину?
— Пожалуй, да. Но мне не хотелось бы, чтобы на меня ссылались.
— Я не буду упоминать твоего имени, — сказала она. — Мне просто хочется разобраться в этом деле.
— Ладно. Если верить моим свидетелям, которые, честно говоря, немного стоят, картина была украдена дважды в течение короткого времени. Студент, изучающий историю искусств, по фамилии Фред Джонсон взял ее из дома Баймееров...
— Этот Фред Джонсон из музея? Вот бы никогда не подумала, что он на это способен!
— Возможно, он и не способен. Он утверждает, что взял картину, чтобы как-то там ее исследовать и выяснить, действительно ли это Хантри. Но некто украл ее из родительского дома Фреда или из музея... существует две версии.
Бетти Джо что-то записывала карандашом на листе бумаги.
— А где сейчас Фред? Как ты думаешь, я могла бы с ним поговорить?
— Если найдешь его. Он исчез в неизвестном направлении вместе с дочерью Баймееров. Что же касается остальных твоих вопросов, то я не знаю, кто автор картины. Может, Хантри, а может, и нет. Не исключено, что Фред это знает. Мне удалось немного узнать о женщине с портрета. Ее зовут Милдред.
— Она живет здесь?
— Маловероятно. Много лет назад она была натурщицей в Тьюксоне. Пол Граймс, этот тип, которого убили, был с ней знаком. На портрете она значительно моложе, чем сейчас.
— Значит, картина написана давно?
— Это одна из загадок, которую пытался решить Фред. Он пытался установить возраст картины, чтобы понять, мог ли ее автором быть Хантри. Бетти Джо посмотрела на меня с интересом поверх своих заметок.
— Ты думаешь, это мог быть он?
— Мое мнение стоит немного. Я не видел ни картины, ни ее фотографии. — Так что же ты мне не сказал? Я сейчас принесу.
Она быстро встала и исчезла за дверью с надписью «Фотослужба». Ветер, поднятый ее движением, продолжал вибрировать в моем теле.
Я чувствовал себя одиноким и уставшим, но не был уверен, что смогу осилить прыжок через пропасть между поколениями. Пропасть могла поглотить меня. Я попытался сосредоточиться на неведомой мне женщине с портрета. Бетти Джо принесла ее изображение и положила на стол передо мной. Это была цветная фотография картины небольшого формата. Я поднес ее к лампе дневного света и рассмотрел. Паола говорила правду — женщина была очень красива с правильными чертами лица и нежной кожей блондинки. Картина дышала глубиной, сконцентрированной в ее холодных голубых глазах. Казалось, я вглядываюсь в натурщицу (или она в меня) с колоссального расстояния. Быть может, это объяснялось словами Паолы о том, что, как говорил ее отец, эта женщина уже умерла или стала старухой, а ее красота сохранилась лишь в воспоминаниях.
Но неожиданно при взгляде на фотографию я почувствовал, что контуры всего дела становятся ясней. Я хотел отыскать картину и познакомиться с этой женщиной, если она жива. Я хотел знать, где, когда и кем она была изображена.
— Вы поместите это в утреннем выпуске?
— Нет, наверное, — ответила Бетти Джо, — фотограф говорит, что копия, которую ему удалось сделать, не лучшим образом выйдет на печати.
— Мне подошел бы даже самый плохой снимок. Ведь оригинал придется вернуть полиции...