– Не знаю, стоило ли их отправлять всего с двумя запасными колесами, – высказала свои сомнения Лиза когда теплоход с тремя грузовиками отошел от причала Школы.
– Можно подумать, что у нас колес к грузовикам некуда девать, – недовольно ответил Саша, тоже приехавший к отправке экспедиции. Зоя делает одну шину в неделю, и я считаю, что и это много…
– Почему это много?
– Потому что резины на все остальное почти вообще не остается. Мне вот нужно…
– Мальчик, пошел на фиг! Зоя, между прочим, резину делает одна, то есть у нее только местные девочка и мальчик в помощниках. Причем девочка только перегонный аппарат обслужить успевает, а мальчик…
– Лиза, извини, я погорячился. Четыре дня почти не спавши, и как раз из-за колес, хотя не в шинах дело, а в железе. К отправке второй расшивы мы еще парочку колес сделаем, не оставим машины босыми и сирыми. А если они и в самом деле по тридцать тонн в день соли перевозить будут…
– Будут. Ребята с первой расшивы крепостицу к прибытию теплохода уже соберут. А на озеро сколько, девяносто человек поедет соль копать? Пятнадцать тонн они, думаю, за полдня накопают, так что только в первый день у грузовиков одна ходка будет, а потом по две и без особого напряжения. Две малых расшивы в неделю – это получается почти шесть тысяч тонн за сезон. Ну, если грузовики твои выдержат.
– Моторы точно выдержат. А подвеска, трансмиссия… я самых рукастых слесарей отправил, два комплекта запчастей. А в июне минимум еще один грузовик готов будет, так что справимся. Я вот что на самом деле подумал: а не лучше ли к Баскунчаку от Волги железку кинуть?
– Лучше. Но кто ее охранять будет? Сарматы рельсы через неделю все украдут.
– Жалко… А Зое помочь ничем нельзя?
– Можно. Через месяц будет выпуск в школах, она уже приглядела себе с десяток выпускников. У тебя на заводе найдется десяток-другой желающих крупно помочь развитию автопрома? У меня от Зои как раз заявка лежит на квартиры будущим работникам. Со строителями у нас хорошо, а вот с сантехниками… не успевают имеющиеся водопровод и отопление ставить. Но только чтоб добровольно и во внерабочее время. Слышал такое слово «субботник»?
– Понятно. Во внерабочее – значит бесплатно…
– Это верно, денег у меня лишних нет. Но может ты их грамотами наградишь почетными?
– Я читал про такие… у Михалыча вроде видел, от министерства путей сообщения еще…
– Намек понят. Назначаю тебя министром автотракторной промышленности. А насчет грамот… ты с Олей-маленькой поговори, она тебе нарисует такую, что рабочие до пенсии гордиться будут.
– Может лучше я Катю…
– Не лучше, ты нам пока живой нужен.
Весной двести сорок четвертого года закончился «полный демонтаж» автомобильного моста. Вера Сергеевна нахимичила нужное количество тринитрофенола, с помощью которого собственно бетон превратился в щебень, постепенно вывозимый на дорогу к Оке, а изрядный запас арматуры потихоньку расползался по разным местам. «Тонкая» шла на перекрытия строящихся домов, а «толстая», высокопрочная, постепенно потреблялась Сашей Лобановым: оказалось, что сталь была вполне пригодна для изготовления коленвалов в моторах. То есть пригодная пока моторы были маломощными и низкооборотными, но других-то моторов пока и не делалось.
А после того, как мост «исчез», началась засыпка русла «Упы из будущего» – просто потому, что образовавшийся на месте русла мелкий прудик стал могучим заповедником комариного поголовья, никого и никоим образом не радующего. Люда, после долгих обсуждений с Лидой, пришла к выводу, что засыпать это русло нужно вровень со «старой территорией», то есть на паре гектаров уровень земли следовало поднять метров на пять – и на месте самого моста силами «временно простаивающих» рабочих-дорожников насыпь сделали буквально за пару недель. Формально ради того, чтобы поглубже закопать не до конца выковырянные фундаменты опорных столбов, которые могли вызвать ненужные вопросы. Но Марина было уверена, что энтузиазм учительниц объяснялся тем, что женщины хотели «поглубже закопать» связанные с этим мостом воспоминания…
В принципе, если грунт брать с окрестных холмов, то задача не выглядела нереальной – вот только в любом случае «земляных работ» тут намечалось очень много. Хорошо еще, что особой спешки в этом деле не вырисовывалось, а если эту работенку растянуть лет на пять, то задача даже выглядела вполне подъемной. В перспективе подъемной, а за лето силами школьников с тачками и лопатами просто закопать пруд было… малореально. Но ведь если работы не начать, то она никогда и не закончится, так что Лиза школьникам «задание на каникулы» в планы включила. Сокрушаясь лишь о том, что с чужими детьми она как-то управиться может, а со своими – уже не всегда…
Катя к лету стала почти неуправляемой, кроме Марины с ней никто сладить не мог. Но бабушку Катя слушалась, так что окружающим ее людям доставалось немного – ну, если эти «окружающие» сами к ней не лезли. Хуже всего приходилось Вове: ему жена просто работать не давала. Не то чтобы вообще не давала, но не отпускала его никуда из города эту работу делать. А так как главным в планах у Вовы значилось строительство гидростанции на Зуше, то основная его работа практически встала: Ходан, который теоретически мог бы Володю там заменить, был занят на постройке гидростанции в Лебедяни. Повезло еще, что Кати решила, что «главному у Михалыча она научилась и пора переходить к практическим занятиям», так что электростанция все же потихоньку строилась…
А страдающий от вынужденного безделья Вова начал, по его собственным словам, дурью маяться – что неожиданно для него резко сократило постоянные придирки жены. С работы он возвращался изрядно перепачканный машинным маслом, а Кате внезапно запах этот понравился. Но предсказать, что беременным может понравится, невозможно, и Вова лишь немного переживал по поводу того, что толком помыться после работы у него не выходит. Впрочем, все это продолжалось лишь до начала августа – зато результат «дури» всем понравился.
Вова (а точнее, Ангелика – но она только нужную книжку нашла) обнаружил описание «самой дешевой автоматической винтовки второй мировой» под названием Gustloff VG1-5 Volkssturmgewehr. Вовку удивила сама идея изготовления оружия под автоматный патрон со свободным затвором, а Ксюша, с которой он эту идею обсудил, высказалась просто:
– Карабин получится говно, сдохнет через тысячу-другую выстрелов. Но ты прав, в отличие от СКС мы такой сделать сможем… наш патрон, правда, слегка помощнее германского, но немного, так что должно получиться. Я тебе десяток стволов сделаю, попробуй…
Ну Вова и «попробовал». Два десятка карабинов были изготовлены уже в середине сентября и немедленно «приняты на вооружение». Пока что никого не смущали «мелкие дефекты конструкции» – например то, что карабин даже толком почистить после стрельбы было невозможно, а если при чистке ствола тряпочка с шомпола попадала в затворную часть оружия, то вытащить ее было особо изощренным квестом. Лиза поставила Вове в план сделать еще сотню таких же – правда, предварительно спросив:
– А что, его никак нельзя доработать чтобы хотя бы почистить карабин без полной разборки стало возможно?
– Доработать можно, но Ксюша сказала, что потребуются новые станки – а с такими станками будет не так сложно и СКС повторить. Или даже АК…
– Ясно. А как быстро она такие станки сделать сможет?
– Это не ко мне вопрос.
– Логично. Тем не менее, раз уж Катя тебя в другие города работать не пускает, займись-ка постройкой настоящего оружейного завода. Где ТОЗ стоял, Катя покажет где, а дальше сам…
Рожать Катя, как и все остальные «попаданки», приехала к матери и бабушке. Просто потому, что пока лишь в Школе был настоящий роддом с настоящим врачом. Даже с двумя врачами: Даша тоже очень глубоко изучила акушерство и гинекологию. Но она все же больше хирургию практиковала, причем для такой «практики» ей слишком часто приходилось кататься в Тулу, однако когда кто-то «из своих» приезжал в Школу с целью увеличения человеческой популяции, она старалась присутствовать. Ну и Кира почти ежедневно набиралась практического опыта, причем она уже второй год считалась «старшей сестрой», а «младших» тоже уже больше десятка удалось неплохо подготовить. Так что первого октября девочка Настя у Кати родилась без осложнений.
А третьего октября Катя спросила у зашедшей проведать внучку «свежую прабабку»:
– Бабуль, что случилось? Что-то с Ниной?
– Девочка, три двести… все нормально… с девочкой все нормально.
– А Нина?
– С ней несколько хуже… то есть совсем плохо.
– Но ты же ее вытянешь?
– Уже нет. И ведь говорила же я, что ей больше рожать нельзя…
– И сколько ей осталось?
– Нисколько, она умерла час назад. Первая из всех нас…
– Бабуль, ты девочку мне давай, я ее выкормлю. Я перед Ниной в долгу… ненавидела ее все это время, а ведь она была матерью Вовкиных детей. И я все понимаю, что у нас сейчас все в этом плане непросто… но Иру не ненавидела, а ее… так что я выкормлю… как девочку-то назвали?
– Еще никак.
– Пусть она носит имя матери, а я выкормлю Нину и тем самым хоть часть долга отдам. У меня с Васей молока было достаточно на двоих, надеюсь и сейчас хватит. Чувствую, что хватит. А мама где сейчас?
– Она похороны готовит, попозже к тебе зайдет. Или срочно нужна?
– Нет, я как раз хотела ее попросить заняться… а где?
– Лиза сказала, что на нашей земле. На месте эстакады… рядом с ней, там как раз закончили подготовку земли под сад, но сад и в другом месте устроить можно.
– Бабуль, я сама не дойду. Отвези меня туда: я же архитектор… хочу сама поглядеть как там все правильно сделать.
– Никуда я тебя отвозить не буду. Мать не хуже тебя все сделает, а тебе сейчас уже двоих кормить придется, так что сиди и соблюдай диету и режим!
– Хорошо. А Вовка знает, что… что у меня теперь двойняшки?
– Да, он с Лизой сейчас. И… Ира пришла, хочет поговорить с тобой. Пускать?