- Игнатик! - Яр крикнул негромко, сдавленно, чтобы не привлекать чужого внимания.
Рубашка метнулась за голубой киоск с мороженым.
Зарываясь башмаками в песок, прыгая через коврики с разложенной снедью. Яр бросился к киоску. Ему сердито кричали вслед.
За киоском никого не оказалось.
Оранжевая рубашка мелькнула у вокзального здания. Там, в серой плоской стене, была узкая дверца. Игнатик исчез в этой дверце. Яр кинулся следом.
Он оказался в бетонном коридоре, вдоль которого тянулись железные трубы разной толщины. Их коленные изгибы иногда перегораживали дорогу. На изгибах торчали колеса вентилей. Пахло ржавчиной и тёплой сыростью. Вдали быстро простучали подошвы.
- Игнатик!
Всё стихло. Даже эхо увязло в мягкой духоте.
Коридор, закругляясь, привел Яра в подвал. Солнце почти горизонтально врывалось в квадратные оконца у потолка.
Подвал был полон якорей.
Это был целый музей якорей. Царство якорей. Мир якорей.
Кладбище якорей…
Якоря лежали, стояли, косо навалившись друг на друга, на стены и на каменные столбы. Здесь были классические адмиралтейские якоря с истлевшими деревянными штоками, знаменитые якоря Холла с теплоходов и стальных крейсеров, старинные якоря-кошки. Якоря всех конструкций и видов: двурогие, однорогие, многорогие. Грибовидные и винтовые. Маленькие, от рыбачьих лодок, и пятиметровые великаны от океанских кораблей. Все ржавые и забытые.
Яр мельком подумал, что если якорь - символ надежды, то здесь кладбище многих-многих надежд.
Между якорями лежали и висели лохматые от ржавчины цепи. Звенья у некоторых были с колесо мотоцикла.
Яр прыгал через цепи, стремясь в ту сторону, где ему опять послышался топот мальчишечьих ног.
- Игнатик, подожди!
Крик запутался в этом железном лесу, погас…
Яр налетел на кирпичную стену, кинулся вдоль неё, увидел металлическую лесенку, бросился по дребезжащим ступенькам. Лесенка, круто ломаясь, повела вверх внутри узкой шахты. Горели пыльные лампочки в проволочных клетках. Проржавевшие ступени иногда гнулись под ногами. Стало ясно, что Игнатик здесь не пробегал. Вернуться? Нет, бессмысленно гоняться по лабиринтам. Лучше выйти к поезду и встретить Игнатика там.
Лестница привела в квадратную комнату - пустую, белую, без окон. Мягко светил плафон. Чернела обитая кожей дверь. Яр дернул её.
Он оказался в небольшом зале. Блестел светлый мрамор, горели электрические канделябры. За овальным столом сидели похожие друг на друга люди - в тёмных костюмах, с гладкими неподвижными лицами.
- Что вам угодно? - бесцветным голосом спросил один.
- Мне угодно выбраться на перрон, - резко сказал Яр.
Человек невозмутимо разъяснил:
- Вам следует вернуться. Выход на перрон через соседнюю дверь.
Яр шагнул назад - он забыл в этот миг, что в белой комнате другой двери не было.
Впрочем, и самой комнаты не было. Яр увидел что-то вроде большого склада. По нему сновали молчаливые люди в серых халатах. Они грузили на тележки с мягкими колёсами длинные тюки.
В этой молчаливости, в тусклом свете лампочек, в запахе грязной ткани была тоскливая мрачность. Словно грузили обёрнутые мешковиной трупы. Но, конечно, это не так. У стен Яр заметил штабеля каких-то одинаковых гипсовых статуй. Скорее всего, их и увозили куда-то.
Яр прошёл через склад. Ему смотрели вслед, но ничего не говорили.
За складом был светлый коридор с окнами в одну сторону. Окна оказались распахнуты. Яр увидел наконец платформу, заросшие рельсы, на них дырявые товарные вагоны и мятые цистерны. Две нитки рельсов не были ржавыми, они блестели среди зелени. По ним подтягивался к платформе поезд с аккуратным паровозиком и зелёными вагончиками.
Искать выход на перрон - значит опять запутаться в дурацких переходах и подвалах. Проще было прыгнуть вниз - окна тянулись невысоко от земли, на уровне второго этажа.
Яр опёрся ладонями о подоконник… И услышал:
- Ярослав Игоревич, подождите…
Яр замер. Шевельнул плечом, ощутил мышцами груди спокойную твёрдость пистолета. Оторвал от подоконника ладони и медленно обернулся.
В двух шагах стоял человек в чёрном костюме. В белой сорочке с тёмным галстуком. Среднего роста, сухощавый. С приветливым лицом без морщин. С гладкой чёрной причёской - такой блестящей, будто голову помазали дёгтем.
- Ярослав Игоревич, не могли бы вы уделить мне две минуты?
Человек говорил странно: губы его почти не двигались и лицо не менялось. Но голос был приветливым.
- Да, если две минуты, - как можно спокойнее отозвался Яр. - Я спешу.
- Я знаю. Об этом и речь… Куда-нибудь пройдём или побеседуем здесь?
- Здесь, - сказал Яр.
- Как угодно… - Человек отошёл к стене против окна, слегка прислонился, взялся за тонкую трубу, которая шла сверху к решётчатой батарее отопления.
- Я слушаю, - сказал Яр.
- Ярослав Игоревич, вам не следует разыскивать мальчика…
«Что же, этого надо было ждать, - подумал Яр. - Может быть, оно и к лучшему». Знакомое ощущение «на щелчке» взвело в нём тугие пружины. Яр сел на подоконник, прижался затылком к косяку. Быстро глянул на перрон - Игнатика не было. Яр посмотрел на человека. Тот ждал.
- Разыскиваю я мальчика или нет, это моё дело, - сказал Яр. - Моё и мальчика. Но никак не ваше.
Казалось, человек слегка вздохнул, хотя лицо его опять не шевельнулось. Оно блестело, как глазированное.
- Вы заблуждаетесь, - сказал человек. - Это дело касается очень многих. В том числе и меня.
- Кто же вы такой?
- Меня зовут Тот.
Яр усмехнулся:
- Исчерпывающий ответ. По-моему, это имя какого-то египетского божества.
- Я не божество. И это не имя. Скорее, местоимение. «Тот, того, тому… тот, который…» И так далее.
- Ну и что же Т о т к о т о р ы й хочет от мальчика и от меня? - сдержанно спросил Яр.
- От мальчика почти ничего. Только чтобы он не был в контакте с вами… А от вас: чтобы вы последовали доброму совету…
- Жду совета.
- Вернитесь домой.
- Домой - это куда?
Тот улыбнулся уголками твёрдого рта.
- Я имею в виду крейсер.
- А-а… - сказал Яр.
Поезд подошёл к платформе, но она была совершенно пуста.
Человек заговорил вкрадчиво, его голос теперь напоминал шелест сухого песка:
- Поверьте, это в наших силах - вернуть вас на корабль.
- Охотно верю, - вежливо отозвался Яр. - Но вы, наверное, не думаете, что, услышав ваш совет, я тут же соглашусь.
Тот снова улыбнулся:
- Нет. Я понимаю, что обязан ответить вам на некоторые вопросы.
- Вот именно, - сказал Яр.
- Хорошо. Спрашивайте.
- Спрашиваю. Что такое нашествие?
Тот поморщился. Яр не ожидал, что это неподвижное лицо способно на такие гримасы. Казалось, от щёк и подбородка сейчас посыплется потрескавшаяся глазировка. Нет, не посыпалась.
Тот неохотно сказал:
- Нашествие - это просто побочный продукт эксперимента.
- Что за эксперимент?
- Но, Ярослав Игоревич… Это крайне сложный вопрос. Извините, но вы можете не понять…
- Как-нибудь.
- Я даже не уполномочен делать такие разъяснения…
- Но вы, по-моему, уполномочены уговорить меня покинуть Планету, - усмехнулся Яр.- А мне не хотелось бы покидать без разъяснений. Я крайне любопытен от природы. Что за эксперимент, в результате которого горят города и гибнут люди?
Тот сказал очень сухо:
- В процессе эксперимента иногда горят целые звёздные системы.
- Ого, у вас масштабы.
- Да, - с еле заметным самодовольством отозвался Тот.
- Тем более любопытно. В чём суть такой обширной деятельности? И цель?
- Цель… Хорошо. - В шелестящем голосе опять скользнуло самодовольство. - Конечная цель - создание мыслящей галактики.
«Псих? - подумал Яр. - Или правду говорит?» (А Игнатика всё не было.)
- Вы можете не верить, - сказал Тот. - Но это правда.
- Допустим… А зачем вам это? Мыслящая галактика…
Тот растерянно, как-то очень по-человечески мигнул.
- Я не понимаю…
- И я не понимаю, - сдерживая злость, сказал Яр.
- Но мыслящая, осознавшая себя галактика - это… высшее достижение… венец прогресса… Извините, но я же предупреждал, что вам трудно будет осознать.
Яр пожал плечами.
- Я осознал. Я даже догадываюсь, что мыслить она должна исключительно по-вашему… Но не вижу смысла. По-моему, каждый человек - сам по себе галактика. Целая вселенная, если хотите. Целый мир чувств, идей… Впрочем, это общеизвестно. Так зачем же убивать столько галактик ради одной?
Тот вздохнул и терпеливо сказал:
- Ярослав Игоревич, это всё красивые слова.
- Отнюдь… Вы что же, полагаете, чем больше линейные масштабы мыслящей материи, тем она совершеннее? - возразил Яр. И подумал: «Игнатик… Да он один стоит десяти галактик. Недаром же своей выдумкой пробил пространство… Чёрт возьми, но где же он?»
Гладколицый Тот, судя по всему, угадал мысли Яра. Или прочитал?
Он проговорил с досадой и довольно искренне:
- Кто же знал, что у мальчишки такие способности? Он шутя делает то, что нам удаётся после колоссальных усилий. Да и не всегда удаётся к тому же…
- Просто он очень верит в сказки, - сдержанно сказал Яр. - Галактика сказок… А вы пришли, сожгли его город, убили его друзей. Могли убить и самого… В давние времена это называлось чётко - фашизм.
- Не слыхал, - сказал Тот.
- Это не меняет сути.
- Но вы и сам не такой уж гуманист, - заметил Тот. - Зачем-то же носите пистолет.
- Чтобы защищать «галактики», - не растерялся Яр. - От всяких экспериментаторов… Кстати, любопытно узнать: кто вы такие? Жители Планеты или принесло вас откуда-то?
- Простите, Ярослав Игоревич, но про это я в самом деле не могу…
- И не надо, - устало сказал Яр. - Как-нибудь докопаюсь. В конце концов, ничего оригинального в вас нет. Ещё в древние эпохи всякая нечисть прикрывалась словами о прогрессе.
Тот натянуто улыбнулся: