ние, что сделать это едва ли удастся…
У Глеба ярко блестела седина, он шёл без шапки. В школьной кладовой ему подобрали лыжи и ботинки, Яр дал свой свитер. Глеб был похож на бодрого и сильного пенсионера, у которого в прошлом немало спортивных побед. Яр подумал, что у него красивое лицо: обветренное, узкое, с чётким узором глубоких морщин. Решительное лицо. Только глаза, смотревшие сквозь толстые стекла, казались немного неуверенными. Но, скорее всего, это лишь сегодня.
Глеб улыбнулся и сказал:
- Целый век не вставал на лыжи, а вот помню ещё кое-что.
- Ты отлично держишься, - сказал Яр. - Глеб…
- Что?
- Глеб… А какой он был?
- Юрик?
- Да… Хотя ты, наверно, не очень помнишь. Сорок лет…
- Нет, я помню, Яр… Тощенький такой парнишка, темноволосый. Немножко сумрачный. Иногда казалось, что обижает своего друга Гельку… но вот вернулся же к нему… Яр, было в нём какое-то одиночество, я про это уже говорил. Правда, в последнее время он стал веселее. Был в Старогорске детский праздник, Юрика взяли в барабанщики, он ходил в голубой форме с галунами и аксельбантами. Ладненький такой стал, гибкий и какой-то… ну, будто решил для себя важное.
- Решил… - медленно сказал Яр. - Сперва решил идти с тобой, потом вдруг вернулся…
- Ну что же… Это ведь тоже надо было решить. Если трезво подумать, не было у него никакой надежды отыскать тебя. А там оставались друзья… Яр, я хорошо помню, как он уходил от меня, ему закат светил в спину, а он шёл по рельсу, как по воздуху, и только один раз посмотрел назад…
- Всё-таки посмотрел…
- Посмотрел и помахал рукой… Когда я эту песню писал… ну, о барабанщике… - я почему-то всё время думал о Юрке. Хотя он никакого отношения не имел к восстанию…
- Спасибо, Глеб, - сказал Яр.
- За что?
- Так… - вздохнул Яр и услышал сзади:
- Яр, подожди…
Он тут же оглянулся. Игнатик стоял, упираясь подбородком в палки, и лицо у него было… Яр знал, когда у Тика такое лицо. Он очень хорошо знал. Когда рядом беда. И не просто беда, а такая, которая грозит расставанием. «Этого ещё не хватало», - тоскливо подумал Яр. И все другие тревоги тут же затерялись в страхе за Игнатика. Яр глазами сказал Глебу: «Иди вперёд», и тот понял, сразу понял, умница Глеб. Яр круто развернулся, и они с Игнатиком съехались вплотную - так, что лыжи одного прошли между лыжами другого.
Яр увидел у Игнатика слезинки и сел перед ним на корточки.
- Ну? Тик, что случилось? - Он крепко взял его за маленькие красные варежки. - Тик… Не молчи.
Игнатик посмотрел в сторону, часто замигал и сказал полушёпотом:
- Яр, я тебя вчера обманул.
Вчера, на дороге. Яр на минуту остановил машину. Руки ослабели, даже стыдно было. Он торопливо проговорил:
- Сейчас, ребята, сейчас…
- Давай, сяду за руль, - сказал Глеб.
- Да нет, что ты… Я только спросить хотел… - Он быстро обернулся: - Тик, можно пробить пространство? Чтобы побывать там ! Тик, ты же умеешь! А?
«Я веду себя, как слезливый растерявшийся ребёнок», - подумал он. Однако это было неважно. Важно было, что скажет Игнатик.
Игнатик сказал:
- Яр, я не знаю… я не могу. Я мог прийти на крейсер, мог от манекенов уйти… Ну, потому что я знал, куда. Потому что к тебе… А как теперь…
Яр стиснул руль, глубоко вздохнул, посидел секунд пять и включил скорость.
- Ладно… - пробормотал он. - Ничего…
Это случилось, от этого не уйдёшь. Яр не думал, что когда-нибудь его потянет в родные места, потому что родным местом стала Планета, здесь было всё, и он верил, что так будет до конца жизни, но вот теперь…
- Яр, ему сейчас уже за пятьдесят, - осторожно напомнил Глеб.
- Не всё ли равно…
- Мы попробуем что-нибудь придумать… - неуверенно сказал Глеб.
- Что? - горько усмехнулся Яр. - Распотрошить бормотунчика, отдать манекенам искорку и взамен попросить помощи?
- К счастью, это невозможно, - серьёзно сказал Глеб.
- К счастью для миров и цивилизаций, - опять усмехнулся Яр. - Ах ты, чёрт бы побрал все эти миры и пространства… Юрка. Как я и мечтал… Если бы хоть что-нибудь узнать про него…
- Ве-тер-ки! - вдруг механическим голосом сказал сзади бормотунчик.
- Что? - разом спросили Яр и Глеб.
- Ве-тер-ки. Они летают везде. Они знают всё. Это совет.
- Где их найдёшь, ветерков? - недовольно спросил Глеб. - Тоже мне совет.
- Что знал, то сказал. Это совет, - повторил бормотунчик и глухо выключился.
- Я знаю где, - хмуро и решительно сказал Яр. - В Пустом Городе. Будут каникулы, мы туда съездим, верно, Тик?
- А я?! - подскочил Алька.
Игнатик долго молчал. Машину сильно кидало, и жёлтый луч метался среди летучего снега.
Игнатик наконец проговорил:
- Не надо в Город. Ветерки есть ближе. Я провожу.
…Уже дома, когда грелись у трескучей уютной печки, Игнатик как-то виновато рассказал, что ветерки под Новый год собираются на лесных полянах и на короткое время превращаются в обыкновенных мальчишек. Они для этого и слетаются - чтобы снова почувствовать себя ребятами, поиграть, подурачиться, повидаться с друзьями. Они же, хоть и ветерки, но остались мальчишками в душе. Причём навсегда…
- И ты знаешь эти поляны? - недоверчиво спросил Глеб.
Игнатик кивнул:
- Одна совсем недалеко. У Чёрного озера. Это километров восемь…
- А откуда ты всё это знаешь? - снова спросил Глеб. - Нет, я верю, конечно, только… Я вот сорок лет здесь, а…
- Глеб, не спрашивайте, - мягко сказала Данка. - Тик про многое знает и много всего умеет. А объяснять про это не умеет…
- Например, как выстрелило ружьё… - подал голосок Алька.
- Кое-кто у меня дотанцует, - сказал в пространство Яр.
- Душе-раздир-рающе выстрелило! - отозвался бормотунчик. Он висел наверху у печки, вцепившись в кольцо выдвинутой вьюшки.
Чита поднял глаза от книги и посмотрел на бормотунчика. Тот, кажется, смутился, засучил ножками, замурлыкал, как приглушённое радио. Тик молчал, он сидел на охапке поленьев и стягивал шерстяные носки. Глеб присел с ним рядом.
- Люди, - сказал Глеб. - Мне с вами хорошо… Так хорошо мне не было целую космическую вечность. Ей-богу… Но я же ещё мало про вас знаю. Люди, если я что-нибудь не так скажу или не то спрошу, вы не сердитесь. И не прогоняйте меня, ладно?
- Куда же на ночь-то… - снисходительно откликнулся Алька. - Ой! Простите, это меня нечаянно в язык ужалило.
Глеб засмеялся.
Яр пообещал:
- Кое-кто за свой язык сейчас отправится ночевать домой.
- Я больше не буду.
Игнатик вдруг сказал:
- А что такого? Я могу рассказать про ветерков. Они ко мне прилетали, когда я у манекенов сидел. Это ведь они мне рассказали, что Яр вернулся. И снежинки принесли пятиконечные. Они хорошие ребята, завтра сами увидите…
И вот теперь он признался:
- Яр… Я тебя вчера обманул.
- Что? Как обманул? - потерянно пробормотал Яр. - Значит, нет поляны с ветерками?
- Да нет, поляна есть… Я про другое обманул. Что не могу пройти через пространство…
- Значит… можешь?
Тик помотал головой, и блестящие слезинки слетели с ресниц.
- Не могу… Но я тогда ещё не знал, что не могу, ещё сам не понял, а сказал сразу.
- Тик… почему?
Он молчал и опять смотрел вбок. В сторону синей ложбины.
- Тик, ну ты чего… - очень-очень бережно, будто вывинчивая взрыватель, сказал Яр. - Тик, ну разве у человека не могут быть два сына?
- Да я понимаю… - прошептал Тик. - Я ведь поэтому и повёл к ветеркам.
- Тик, ты, наверно, не совсем понимаешь… Ты повёл, но… ты всё равно что-то думал, я знаю. Да?
Он прошептал ещё тише:
- Я думал, может, мне остаться с ними?
- С кем?
- С ветерками… У меня получится.
Яр в душе задохнулся от страха. «А ну-ка, тихо, - сказал он себе. - Ну-ка, спокойно!»
- Игнатик, - всё с той же осторожностью начал он. - Ты где-то доверчивый, а где-то… просто досада берёт. Ты один раз уже не поверил мне и ушёл… И что получилось? Кому было хорошо?
Игнатик стоял с опущенной головой. Смотрел уже не в сторону, а вниз.
- Если бы ты знал… - с отчаянием сказал Яр и встал. - Если бы можно было передать, ч т о человек чувствует. Не словами, а так вот, из мозга в мозг. Чтобы ты понял, к а к мне было тогда ночью… Когда я увидел на столбике «Игнатик Яр»…
Тик поднял мокрые глаза.
- Ну ладно, Яр. Я же не уйду…
- Ага, это сейчас «не уйду»! А потом опять что-нибудь тебя взбрыкнёт…
- Нет, Яр. Теперь никогда.
Яр тяжело сопел и смотрел поверх деревьев.
- Ну, я глупый был, - пробормотал Игнатик.
- Свинья ты всё-таки, - сказал Яр. Взрыватель был вывинчен, и можно было отвести душу. - Нет, в самом деле, свинство какое…
Игнатик облапил красными варежками брезентовую штормовку Яра.
- Просто слов нет, какая морока с тобой, - сердито и беспомощно проговорил Яр. - И дёрнул Игнатика за шерстяной шарик на синей вязаной шапке. - Придумал! «Уйду»!.. А я? А Данка, Алька, Чита? Подумал?
- Ага… Я про это и подумал, Яр, если отыщется твой сын, тогда ведь нас уже будет шестеро. А так ведь нельзя…
- Ох, как мне надоела эта идиотская математика! Почему, леший всё раздери, нельзя?
Тик виновато объяснил:
- Ну, будет же это… неустойчивый многоугольник.
Яр часто задышал.
- Ты что? - испугался Тик.
- Я считаю до ста. Чтобы сдержаться… Многоугольники, пятиугольники… Да главное, чтобы держаться крепко друг за друга! Ясно?.. И, кстати, нас уже и так шестеро. Куда от нас теперь денется Глеб?
Они оба посмотрели на Глеба. Он стоял в полусотне шагов. Стоял спиной, но часто оглядывался на Игнатика и Яра. Тик слабо улыбнулся и помахал ему варежкой. Глеб радостно замахал палками.
- Он хороший, - сказал Игнатик. Яр придвинул его к себе вплотную.
- А мой Юрка… - сказал Яр. - Он ведь сейчас, наверно, такой же, как Глеб. Ну, разве что чуть помоложе… Тик, вы же с ним очень разные…