Тридцать две медали присуждено донским винам на международных выставках, в том числе семь золотых, двадцать одна серебряная, четыре бронзовые и самая высшая в мире награда — «Гран при».
В опорном пункте под Цимлянском вырастили несколько лет назад тяжелые, сочные гроздья нового сорта «цимладар», дает он по сто — сто двадцать центнеров ягод с гектара!
Вот как складывается поэма о солнце в бокале…
А не слишком ли я увлекся рассказом о виноградниках? Все-таки Цимлянская давно уже не станица, а большой город, в котором можно увидеть много интересного. Правда, городом она стала лишь в 1961 году, когда обжилась на новом месте. И славится теперь не только вином. Есть здесь не только уникальный винный завод, но еще рыбозавод, обсерватория. Старая Цимла была одноэтажная, и все куреня опоясывались балконами, назывались они балясами (выходили по вечерам на них станичники и от скуки лясы точили). А на новом месте рядом с куренями, перевезенными с прежних мест, выросли уже многоэтажные дома с газом, канализацией, водопроводом. Не на «балясах» коротают цимлянцы вечера, а у телевизоров, в широкоэкранном кинотеатре, во Дворце культуры, в народном театре. Делают в городе еще и ковры, полыхающие вешними зорями, морскими всполохами, добротные, не уступающие знаменитым «паласам». Мастерицы на прядильно-ткацкой фабрике, где делают ковры, подстать в уменье и выдумке елецким кружевницам. Еще недавно фабрика эта выпускала одеяла — простые, грубые, пылились они месяцами на прилавках. Ковры — дело новое, но уже в 1970 году их изготовлено столько, что хватит сплошь укрыть полы всех квартир в большом городе тысяч на тридцать — сорок жителей.
В Цимлянске прекрасный дом отдыха. Есть своя минеральная вода — не хуже угличской, на ее родниках выросла грязелечебница, построенная местными колхозами. Есть туристическая база «Чайка» — для тех, кто хочет посвятить свой отпуск рыбной ловле и отдыху на воде.
И еще в Цимлянске знаменитая ГЭС. Но об этом — особый рассказ.
Рыба просится в море
Ныне многие жалуются на рыбу, глаголя: «Плох-де лов стал быть рыбе». А отчего плох стал, того не выразумеют: ни от чего иного плох стал быть лов, токмо от того, что молодую рыбу выловят, то не ис чего и большой быть…
Несколько лет назад в Ростове гостил прогрессивный немецкий писатель Стефан Хейм, автор хорошо известного у нас романа «Крестоносцы». Говорят, он провел целых две смены на диспетчерском пункте «Ростовэнерго»: его удивляло, как это ростовский диспетчер, расположившись в удобном кресле и нажимая кнопки, управляет агрегатами Цимлянской ГЭС — за триста километров от самой ГЭС.
Никакого волшебства, конечно, в этом нет. Цимлянская ГЭС действительно уникальное творение человеческого разума и рук. В большом белостенном зале, сияющем светом, чистотой, почти бесшумно рокочут машины, преобразующие энергию моря в энергию электрическую. И один лишь человек несет вахту — дежурный инженер. Он следит за показаниями сложнейших приборов, контролирует работу автоматических устройств. На одном из щитов читаю надпись: «Автооператор». Это тот самый «электронный мозг», что позволяет управлять всеми процессами на ГЭС диспетчеру, находящемуся на большом расстоянии. Прибор сам запустит стоящую на очереди турбину, наберет необходимую нагрузку, сам остановит, когда нужно, агрегат — все это, минуя дежурного инженера. Стальные мачты высоковольтных передач уходят от Цимлянской ГЭС к шахтам Донбасса, в колхозы Дона и Кубани, к новостройкам, насосным станциям, оросительным каналам. Весь юг Европейской части нашей страны опоясан колоссальным энергокольцом, и Цимлянская ГЭС — составная его часть.
Первый ток ГЭС дала 6 июня 1952 года. По проекту станция должна была вырабатывать четыреста шестьдесят три миллиона киловатт-часов энергии в год. «Можно давать больше», — сказали эксплуатационники. Они довели мощность всех четырех агрегатов до двухсот тысяч киловатт. Ни одной аварии за полтора с лишним десятилетия, ни одного ЧП… Сказывается, конечно, и отличное качество отечественного оборудования, но, главное, все-таки люди. Даже самая совершенная машина не заменит человека.
А люди, работающие здесь, не только любят свое дело, но и не могут представить себя без ГЭС. Иван Титович Плутенко, директор ГЭС, познакомил меня с ветеранами, приехавшими сюда, когда не было еще ни плотины, ни даже первого камня в фундаменте станции. Юрий Пастушенко, Николай Кожанов… Были чернорабочими в котловане, заочно учились, защитили дипломы. Уже и семьями обзавелись…
С полным правом можно сказать, что Цимлянская плотина и ГЭС не имеют себе равных в мире. Земля — на земле, бетон — на скале — неписанный закон гидротехники. Проектировщики бесцеремонно отказались от него и впервые в мировой практике возвели на песчаном грунте столь массивное высоконапорное бетонное сооружение, рассчитанное на пропуск двадцати тысяч кубометров воды в секунду. В считанные месяцы были выполнены поистине фантастические объемы работ: земляных свыше ста пятидесяти миллионов, железобетонных и бетонных — свыше двух миллионов кубометров. Чтобы подготовить для затопления водой дно будущего моря, нужно было вырубить свыше миллиона кубометров леса, переселить на новые места больше семидесяти тысяч человек. На тринадцать километров протянулась поперек Дона плотина, выросли новые поселки, крупные промышленные предприятия, проложены автомагистрали и железные дороги.
А служба на ГЭС все-таки беспокойная. Нужно обеспечить необходимое количество энергии и уровень моря поддерживать — какой положено. Это не так просто, как может показаться. Подсчитано, например, что летом в море испаряется двадцать миллионов кубометров воды. Это столько, сколько приносят ее в течение суток Дон, Чир, Курмоярский Аксай, Цимла, Есауловский Аксай и другие реки, питающие море. Много это или мало? Двадцать миллионов кубометров как раз требуется, чтобы провести, скажем, весной влагозарядковый полив на площади почти в семь тысяч гектаров орошаемых земель. Не может ли море в конце концов обмелеть? Нет, такая опасность ему не угрожает. Во-первых, потому, что во время весенних паводков уровень моря резко повышается. А во-вторых, двадцать миллионов кубометров лишь маленькая частичка общего водного баланса. При таком испарении уровень моря понижается всего на один сантиметр. И все-таки следи да следи, гляди в оба…
А другая, не менее важная, задача энергетиков — помочь рыбе пройти через плотину в море.
Каждую весну белуга, осетр, судак, лещ, донская сельдь и другие породы донских рыб поднимаются в верховья на нерест. Это трудный и долгий путь. А теперь и еще одно препятствие появилось — плотина. Как помочь рыбе? Пришлось строить рыбоподъемник.
Возле ГЭС громадная бетонная чаша. В период паводка здесь собирается столько рыбы, что поставь весло в воду — не упадет. Заходит рыба в коридор, попадает в особый лифт, машина поднимает шлюз с ней на двадцать семь метров, а потом открываются створки и рыба оказывается в море. Задумано интересно, но… проблемы рыбного хозяйства это не решило.
При мне на ГЭС начиналась реконструкция рыбоподъемника. Решили удлинить решетку в лотке. Ведь с будущей весны снова рыба будет проситься в море…
Приходится строить заводы для осетровой молоди, приучать ее к новым нерестилищам. И еще думать о новых породах рыб, которые сумеют «обжить» голубую целину.
Новые водоемы быстро зарастают водорослями, требуют время от времени расчистки. Но море не пруд, его так просто не очистишь. Поэтому появилась в Цимлянском водохранилище рыба-санитар — белый амур. Внешне похож он на жереха, но питается растительной пищей: за день съедает столько же, сколько весит сам. И размножается быстро. И еще одна порода — толстолобик. За четыре-пять лет белый амур может набрать в весе до двадцати килограммов, а толстолобик — до восьми. И кормов в море сейчас для этой рыбы достаточно.
Второе рождение пережил в море и синец. Есть мнение, что это некий гибрид рыбца и леща. Ничего подобного: синец всегда водился в здешних краях. Только когда не было моря, считали его бросовой рыбой, «сорняком» вроде ерша. Мелкий, костистый, он не возбуждал интереса даже у неудачливого рыбака-любителя. А в обширном, богатом кислородом и кормами водоеме синец вдруг стал крупным, с доброго леща, жирным и необычайно вкусным. Словом, превратился в промысловую рыбу. Сейчас он котируется на рынке так же высоко, как и знаменитый азовский рыбец.
Пока не было плотины, рыба веками совершала тернистый путь из Азовского моря к каменистым грядам и галечным россыпям Верхнего Дона. Там, на стремительном течении, она нерестилась, гуляла некоторое время, а потом снова спускалась к морю, к соленой воде. Как же быть теперь?
Решили отловить несколько белуг и перевезти в водаках[8] через плотину в море — Поймали, перевезли. И… рыба исчезла. Неужели вся погибла? А через пять лет у станицы Красноярской поймали маленького белужонка — граммов на четыреста. Как оказался он в море? Из икры, конечно. Решили пересадить еще несколько белуг. Тут уже дело пошло лучше, в невода начали попадать белужата и севрюжата в двадцать, тридцать, сорок сантиметров длины. Цимлянские рыбоводы считают, что осетровые приживутся на новом месте.
Там, где делают кокосовое масло
Чайки кружат
Над палубой скользкой,
Красной песней
Закаты вдали.
Волгодонск —
Ты значок комсомольский
На рабочей
Донской груди…
Все новое необычно. Необычное непременно ново. Волгодонск — новый город, ему чуть больше десяти лет, и потому в нем нет старожилов, нет окраин, никогда не было бараков, именовавшихся на больших довоенных стройках «шанхаями». Город строился вместе с Цимлянской плотиной и ГЭС на голом месте, посреди степи, как главный порт еще не родившегося моря, как крупный узел тогда еще не существовавшей железной дороги из Морозовска на Куберле, как город-сад, где должны жить в домах со всеми современными удобствами речники и энергетики. И еще он строился вместе с химиче