и…
– Крепко зараженное место, – пробурчал он, сдвигая жгут.
– У них бытовал культ смерти, – сказала моя Старуха, оторвавшись от «Кодексов майя»… – И огонь, и дар речи, и кукурузу им дарила смерть… Смерть превращается в зерно маиса.
Не за горами Дни Уаба
промозглые ветры ненависти и невезухи
развеяли дозняк.
– Убери отсюда к ебеням эти непристойные картинки, – сказал я ей. Старый шмекер, накачавшийся водкой с чумовыми колесами, опирался о спинку стула… опозорил свою кровь.
– Ты что, тоже из нембутальщиков?
Желтыми запахами дешевой бормотухи и закупоренной печени повеяло от его одежды, когда он сделал джанковый жест, протянув руку ладонью кверху в надежде вырулить дозу…
запах дешевых забегаловок, отсыревших пальто и атрофированных яиц…
Он посмотрел на меня сквозь эктоплазматическую плоть, на время появившуюся после лечения… тридцать фунтов материализуются за месяц, когда вы соскакиваете… мягкая розовая мастика, которая исчезает при первом неслышном прикосновении джанка… я видел, как это происходит… стоит со шприцем в одной руке… другой поддерживает штаны
едкий запах больного металла.
Иду по мусорной куче высотой до самого неба… разбросанные бензиновые костры… в неподвижном воздухе, черный и густой, как испражнения, застыл дым, отгоняющий белое марево полуденной жары… рядом идет Д. Л… Отражение моих беззубых десен и безволосого черепа… плоть размазана по гниющим фосфоресцирующим костям, охваченным неторопливым холодным огнем… Он несет открытую канистру бензина, и запах бензина окутывает его… Переходя через груду ржавого железа, мы встречаем группу туземцев… плоские двухмерные морды рыб, питающихся падалью…
– Облей их бензином и подожги…
НА СКОРУЮ РУКУ…
белая вспышка… сдавленный писк насекомых…
Я восстал из мертвых с металлическим привкусом во рту
прихватив с собой бесцветный запах смерти
детское место полудохлой серой обезьяны
приступы фантомной боли после ампутации…
– Мальчики-проститутки поджидают клиента, – сказал Эдуардо и умер от передозировки в Мадриде…
В розовых извилинах распухшей плоти вновь полыхают бикфордовы шнуры… воспламеняющие
фотовспышки оргазма… четкие фотоснимки прерванных телодвижений… гладкое смуглое тело,
изогнувшееся в попытке закурить…
Он стоял там в соломенной шляпе двадцатых годов, которую кто-то ему отдал… на темной улице еле слышно, как мертвые голуби с карниза, срывались с уст просьбы о подаянии…
«Нет… Больше нет… No mas…»
Бушующее море отбойных молотков в лилово-буром сумраке, насыщенном гнилостным металлическим запахом канализационного газа… юные лица рабочих, вибрируя, сливаются с желтыми ореолами карбидных фонарей… вырыты лопнувшие трубы…
– Они перестраивают Город.
Ли рассеянно кивнул…
– Да… Постоянно…
Любой из двух путей ведет в злополучное Восточное Крыло…
Знал бы, сказал бы с радостью…
«Бесполезно… no bueno… сам еле выкручиваюсь…»
«Моя нет… Плиходи пятниса»
Танжер, 1959.
ПРИЛОЖЕНИЕ
The British Journal of Addiction Vol. 53, No. 2
Письмо от опытного наркомана, питавшего пристрастие к опасным препаратам
3 августа 1956 г.
Венеция.
Уважаемый доктор!
Благодарю за письмо. Прилагаю статью о действии различных наркотиков, которые я употреблял. Не знаю, подходит ли она для публикации в вашем издании. Если вы сошлетесь на меня, возражать не стану.
Никаких затруднений с выпивкой. Никакой тяги к наркотикам. Общее состояние здоровья отличное. Передайте, пожалуйста, привет мистеру… Я ежедневно выполняю его комплекс упражнений с прекрасными результатами.
Я намереваюсь написать книгу о наркотических средствах – если удастся подыскать подходящего соавтора, который сможет справиться с технической стороной вопроса.
Ваш
Уильям Берроуз.
Употребление опиума и его производных приводит к состоянию, которое укладывается в определенные рамки и описывается как «пагубное пристрастие». (Этот термин нередко употребляют для обозначения всего, к чему привыкают или чего хотят. Мы говорим о пристрастии к сладостям, кофе, табаку, теплой погоде, телевидению, детективным романам, кроссвордам.) От столь неправильного применения этого термина его значение становится расплывчатым. Употребление морфия приводит к метаболической зависимости от него. Морфий становится биологически необходимым, как вода, и если наркомана неожиданно лишить этого наркотика, он может умереть. Диабетик умрет без инсулина, однако он не приобретает пагубного пристрастия к инсулину. Его потребность в инсулине не связана с употреблением инсулина. Он нуждается в инсулине для поддержания нормального обмена веществ. Морфий нужен наркоману, чтобы поддерживать морфинный обмен веществ и таком образом избежать мучительной боли при возвращении к нормальному обмену веществ.
Я употреблял некоторые «наркотические» препараты в течение двадцати лет. Кое-какие из этих препаратов вызывают привыкание в вышеупомянутом смысле. Большинство же – нет:
Опиаты. – Более двенадцати лет я употреблял опиум – курил и принимал орально (подкожная инъекция приводит к абсцессу, внутривенная инъекция неприятна и, возможно, опасна), героин – посредством подкожных, внутривенных и внутримышечных инъекций, а также вдыхания через нос (если под рукой не было шприца), морфий, дилаудид, пантопон, юкодол, паракодин, дионин, кодеин, демерол, метадон. Все они в разной степени вызывают привыкание. Вне зависимости от того, каким способом употреблять наркотик – курить, нюхать, делать инъекции, принимать орально, вставлять свечи в прямую кишку, – результат один: привыкание. И побороть привычку курить так же трудно, как привычку к внутривенным инъекциям. Идея о том, что привычка к инъекциям особенно вредна, возникает от неоправданного страха перед уколами («инъекции отравляют кровь», – как будто кровь в меньшей степени отравляют вещества, абсорбируемые из желудка, легких или слизистой оболочки). Вероятно, демерол вызывает не такое сильное привыкание, как морфий. Он и меньше удовлетворяет наркоманов, и менее эффективен как болеутоляющее. Хотя привычку к демеролу легче побороть, чем привычку к морфию, демерол определенно более вреден для здоровья, особенно для нервной системы. Когда-то я три месяца употреблял демерол, и у меня появилось несколько неприятных симптомов: трясущиеся руки (с морфием руки у меня не дрожат), прогрессирующая потеря координации, мышечные сокращения, параноидальные навязчивые идеи, страх сумасшествия. В конце концов у меня весьма своевременно возникла непереносимость демерола – несомненно, как мера самосохранения, – и я переключился на метадон. Все мои симптомы как рукой сняло. Могу добавить, что демерол точно так же, как морфий, вызывает запор, что он оказывает даже более угнетающее воздействие на аппетит и половые функции, однако не сужает зрачки. За много лет я сделал себе тысячи инъекций нестерилизованными, даже грязными иглами и ни разу не перенес заражения, пока не начал употреблять демерол. Тогда я переболел серией абсцессов, один из которых пришлось вскрывать и дренировать. Короче говоря, демерол, по-моему, более опасный препарат, чем морфий. Метадон полностью удовлетворяет наркомана, является отличным болеутоляющим и вызывает не менее сильное привыкание, чем морфий.
Я употреблял морфий при острой боли. Любой опиат, который эффективно утоляет боль, в той же степени ослабляет «симптомы отнятия» наркотика. Вывод очевиден: любой опиат, утоляющий боль, вызывает привыкание, и чем эффективнее он утоляет боль, тем сильнее это привыкание. Молекула, вызывающая привыкание, и молекула, утоляющая боль, у морфия, вероятно, идентичны, и процесс, благодаря которому морфий утоляет боль, – это тот же самый процесс, который ведет к толерантности и пагубному пристрастию. Морфий, не вызывающий привыкания, – это современный философский камень. С другой стороны, разновидности апоморфина могут оказаться весьма эффективными при контролировании синдрома отнятия. Однако не приходится рассчитывать на то, что это лекарство будет заодно утолять боль.
Феномен пристрастия к морфию хорошо известен, и здесь нет нужды подробно его касаться. Однако на некоторые моменты обращалось, как мне кажется, недостаточное внимание: метаболическая несовместимость морфия и алкоголя замечена, но никто, насколько я знаю, не дал ей объяснения. Если морфинист употребляет алкоголь, он не испытывает ни приятных, ни эйфорических ощущений. Напротив, постепенно растет ощущение дискомфорта и возникает потребность в очередной инъекции. Возможно, печень быстро сводит действие алкоголя на нет. Однажды я попробовал выпить, еще не совсем оправившись от гепатита (морфий я в то время не употреблял). Метаболическое ощущение было идентичным. В одном случае печень была частично выведена из строя желтухой, в другом – целиком поглощена морфинным обменом веществ. Ни в одном из этих случаев она не могла включить в обмен веществ алкоголь. Я знаю нескольких алкоголиков, которые начали употреблять морфий. Они были в состоянии воспринимать большие дозы морфия (один гран за укол) без болезненных последствий и через несколько дней прекращали употреблять алкоголь. Обратного никогда не происходит. Морфинист не может воспринимать алкоголь, когда он употребляет морфий или страдает от морфинного отнятия. Способность воспринимать алкоголь является верным признаком дезинтоксикации. Поэтому сразу заменить морфий алкоголем нельзя. Разумеется, наркоман, достигший дезинтоксикации, может начать пить и стать алкоголиком.
Во время отнятия наркоман болезненно воспринимает окружающую действительность. Чувства обострены до галлюцинаций. Кажется, будто знакомые предметы шевелятся, потому что в них вселились неведомые живые существа. Наркоману не дают покоя ощущения, вызванные как внешними причинами, так и состоянием его организма. Очень короткое время он может воспринимать красоту и испытывать ностальгию, но общая картина крайне болезненная. (Возможно, болезненность ощущений является следствием их интенсивности. Приятное ощущение может сделаться невыносимым, если достигнута определенная степень его интенсивности.)